Интерлюдия четвёртая

– Тец, это поступок не драка, а… – Дар задумался, как охарактеризовать то, что задумал его брат.

– Да, эгоизма, свойственного нам, в моём плане мало, но он есть, – криво усмехнулся драк. – Я не кану в безвестность, как наши предки и мои сверстники. Девочка и, вполне возможно, её потомки тоже, будут помнить обо мне.

– Но такая сложная трансформация – это сильнейшая боль! – пытался найти разумные аргументы драк, чтобы отговорить брата от безумного поступка.

– Да. Но и она закончится, как заканчивается всё в этом мире. Даже наши бесконечные, казалось бы, жизни. В начале придётся потерпеть, а потом, надеюсь, уже всё равно станет.

Дар, перестав метаться по пещере, опустился в кресло у камина. Он осознавал, что, упрекая брата, сам повёл себя как человек, каждой чешуйкой непробиваемой брони погрузившись в шквал эмоций.

– Мне будет тебя не хватать, – всё же признался он.

– А ты прилетай ко мне почаще, – расхохотался Тец.

Как бы ни храбрился драк перед братом, но сделать первый шаг в задуманное было страшновато.

Элия сидела на прогретом весенним солнцем камне, склонив лицо к коленям, обтянутым платьем, и рыдала в голос. Время от времени со всхлипом поднимала голову, смотрела на разворачивающуюся перед ней картину, некрасиво растирала ладошкой слёзы по лицу и опять утыкалась в промокшую насквозь ткань.

– Ну хватит уже. Хватит, – время от времени легонько похлопывал девушку по плечу сидевший рядом драк, но ничего не предпринимал для того, чтобы успокоить баронессу, понимая, что той необходимо выплакаться.

– Лорд Дар, – наконец смогла выдавить из себя Элия. – Я не смогу принять такой подарок.

– Дело твоё. Но мне жаль, что Тец в тебе ошибся. Он надеялся, что, превратившись в последней трансформации в дом твоей мечты, сделает тебя счастливой и вы сможете сохранить память о нем не только в своём сердце, но и в душах будущих детей и внуков. Досадно, что ты не оценила его порыв. Пойдём, провожу тебя к родителям.

Драк поднялся и готов уже был открыть портал, но баронесса повисла у него на руке, не желая покидать долину, где в магическом мареве заканчивал формироваться замок, описанный ею по заданию наставника.

– Лорд, вы неправильно меня поняли! Жертва! Я не могу принять такую жертву!

Дар опустил руку и вновь похлопал девушку по плечу.

– Это не жертва, девочка. Брат, сломав крыло, надломил и душу. Твой предок спас его от смерти, но не смог спасти от психологической травмы. Тец всегда считал себя неправильным драком. Не оставил потомства, полагая, что не сможет угнаться за самкой в брачной игре, собирал знания, а не сокровища. Кстати, все книги он оставил тебе…

– Угу… – шмыгнула носом баронесса.

– Тец придумал себе такое послесмертие для того, чтобы не исчезнуть бесследно, не раствориться в безвременье. Тебе как человеку, должно быть, трудно понять смысл подобного поступка. Но для меня это высшее проявление любви. Не отвергай его дар, девочка. Сохрани память о моём брате. А сейчас нам стоит уйти. Трансформация ещё не закончена. Вернёмся сюда дней через пять. И будь готова войти в замок без слёз и причитаний. Прими, что это не склеп, а материализованная магия драка, исполнившего твою мечту.

Плоды магии

– Всё, не хочу больше! – Хорошенькая девочка лет десяти решительно воткнула иглу в незаконченное шитьё. – Матушка, ну почему мы сами вышиваем этот дурацкий гобелен вместо того чтобы заказать мастерицам или купить у заморских купцов?

– Это не просто гобелен, чейзита Фория, это герб нашего рода, – подняла голову от работы чейза Элия. – И ты должна помнить о том, что подобные вещи, впитавшие энергию создателей, становятся оберегами и артефактами семьи. Потому нельзя перепоручать исполнение кому-то другому. Ты же видела в замке дяди Вика шпалеру на самом почётном месте? Ей уже не одна сотня лет, и многие поколения женщин рода заботятся о её сохранности.

Девочка делала вид, что внимательно слушает наставление, но возвращаться к работе не спешила. За окном светило яркое солнце, в парке, устроенном в уютном каньоне, начали распускаться первоцветы и набухали на ветках почки. Если бы не эта дурацкая вышивка, можно было бы побежать к пруду и посмотреть на ярких рыб и первых бабочек. Но матушка строга и не отпустит, пока не закончит начатое дело. Вон как глазами сверкнула – верный знак, что нужно вернуться к работе и не стоит дожидаться наказания.

Чейзита Фория вздохнула, разгладила ладошкой покрытый плотными стежками участок ткани и продолжила работу.

Элия, склонившаяся над вышивкой, незаметно улыбнулась. Ничего не меняется. Вот так же много лет назад она сама всеми силами старалась избежать монотонного скучного занятия и убежать из мрачноватых комнат на улицу. Но годы меняют людей, прививая ответственность, благоразумие и чувство долга. Если они сами этого хотят, конечно.

Двадцать лет замужества, рождение троих детей и активная помощь супругу в управлении полуостровом внешне мало изменили женщину. Она оставалась такой же стройной и подвижной, продолжала много читать и бесконечно придумывала новые рунные конструкты, полезные не только в хозяйстве замка, но и улучшающие жизнь населению королевства. Элия хотела быть достойной невероятного подарка учителя.

Поначалу баронесса боялась, что дом будет казаться ей живым, но замок ничем не демонстрировал своей необычности. Просто всем, кто в нем обитал, было уютно и комфортно жить и радостно возвращаться из путешествий.

Постепенно необычность дома перестала быть самой острой темой в жизни Элии. Не забылось, но отодвинулось к краю сознания. Свадьба, первая беременность, решение Совета Четырёх передать управление полуостровом принцу Релаву и гонец от Его Величества Номара Второго с указом, утверждающим мужа в статусе наместника с присвоением ему титула герцога Соларимского – каждое событие вызывало массу волнений и добавляло хлопот молодой семье.

Постепенно Релав оброс командой единомышленников, состоящей из людей, желавших видеть провинцию не захолустным горным краем, а богатым процветающим местом. Молодые высокородные увидели в работе на пользу полуострова перспективы для себя и будущих семей. Проявившим себя юношам, желавшим посмотреть мир, наместник, отпуская в путешествие, выдавал рекомендательные письма и при нужде небольшую сумму на первое время.

Кто-то уезжал навсегда, кто-то, получив опыт, возвращался и, рассказывая о дальних краях, клялся, что лучше Соларима места нет. Такое движение молодёжи огорчало только стариков. Жизнь не могла оставаться прежней – меняясь, она продолжалась.

Строительство дороги тоже принесло много изменений. До этого проекта на полуострове не был развит гостеприимный бизнес. Однако с появлением обозов и самостоятельно путешествующих деловых людей селяне, живущие вдоль дороги, забыв о своей нелюбви к чужакам, поначалу стали приглашать желающих переночевать в собственных домах, а со временем самые предприимчивые начали строить таверны и закусочные, гостиницы и ночлежки. Так как каждый делал на свой лад, выходило очень по-разному.

В связи с этим по совету жены наместнику пришлось учредить инспекторскую службу, следящую и за ценами, и за порядком в подобных заведениях: чтобы грязь не разводили, гостей встречали с вежеством и почтением, кормили свежей и вкусной едой и не драли семь шкур за кусок сухой лепёшки.

Вторая беременность Элии наступила, когда старшему сыну Эрвину исполнилось пять лет. Мальчик не понимал, зачем отцу с матерью ещё один ребёнок, когда есть он. Сердился и плакал, когда видел младшего брата Тилона на руках родителей. Но года через три такое отношение прошло. Повзрослел и понял, что быть старшим – это значительно. Тем более что младший обожал Эрвина и бегал за ним хвостиком, стараясь во всём подражать.