– Этим отец нас ещё больше сроднил.

С того дня жизнь изменилась. Невместно побратиму принца донашивать одежду и обувь за братьями, будучи четвёртым в очереди, да чинить амуницию по три раза на неделе – урон чести королевского дома – потому был взят подросток на полное государственное довольствие. Курсантов, пока непонятно было, выйдет ли из них толк, содержал род.

Отчего-то все эти воспоминания молнией вспыхнули в памяти графа Сималя, когда он услышал слова, восхваляющие труд горцев. Тогда он в очередной раз вознёс мысленную короткую благодарственную молитву Небесному Наставнику за то, что его побратим оказался достойным человеком, а не чванливым лордом, считающим, что селяне мало чем отличаются от животных, на которых они обрабатывают землю и перевозят грузы.

– Сималь, готов ли ты ехать со мной к Океану? – оторвался от размышлений, вызванных созерцанием стопок отчётов, Его Высочество.

– Всегда готов, мой принц, – вкладывая очередной донос в папку с надписью «Бред или нет?», ответил граф, уставший от канцелярской рутины сильнее, чем от многочасовой тренировки.

Порт встретил небольшой отряд Релава оглушительным криком чаек, неповторимым запахом, состоящим из смеси солёного ветра, гниющих на берегу водорослей, смолы, пропитавшей каждый деревянный предмет, и крепкого мужского пота. Разбавляли этот ядрёный коктейль ещё какие-то ароматы, но они так быстро растворялись в основном букете, что на них никто не обращал внимания.

У незримой границы солдату, ехавшему впереди, дорогу заступил суетливый мужичонка, напоминавший всем своим видом и ухватками крысу.

– Кто такие? Куда путь держите? – спросил он, едва не срываясь на визг и пытаясь ухватить лошадь, возвышавшуюся над ним, под уздцы.

– Тебе-то какое дело? – хотел было оттолкнуть ногой помеху с дороги вояка.

Но тот был вёртким и не дал до себя дотронуться.

– Раз спрашиваю, значит, надо! – нервно вскрикнул «встречающий».

Было заметно, как всё, что он делал, выставлялось напоказ с излишней нарочитостью: голос слишком визглив и громок, движения преувеличенно размашисты.

Один из людей графа, повинуясь молчаливому знаку командира, тоже выдвинулся вперёд и спокойно приказал:

– Заканчивай балаган. Проводи к главному.

Суетливый взмахнул рукой и открыл было рот, чтобы продолжить своё представление, но откуда-то раздался свист, и мужичок, мгновенно прекратив кривляния, поклонился:

– Ехайте прямо, а тама вас встретят.

Чем дальше продвигался отряд вглубь портового лабиринта, создавшегося из складов, вытащенных на берег разновеликих судёнышек, гор мусора и пустой тары, тем больше приходило понимание, что ступили они на чужую территорию. И королевская власть здесь не указ.

– Что будем делать, брат? – всегда в минуты опасности граф, будто невзначай, напоминал принцу, что они побратимы и он, Сималь, без лишних раздумий прикроет его спину.

– Договариваться, – ответил Его Высочество. – Ведь это наше государство и наши люди. Пусть даже они пока ещё это не совсем осознают.

Встречали с уважением, но без чрезмерного пафоса и подобострастия. У входа в двухэтажное здание, выстроенное в традиционном горском стиле – первый этаж из камня, второй из брёвен, крыт черепичной крышей – стоял крепкий человек в камзоле с роскошной отделкой. В королевстве, где Номар Второй проповедовал умеренность и порицал показную пышность, такой стиль считался чуть ли не варварством. Но выправка мужчины была безупречна, как и манеры.

– Ваше Высочество, – поклон, полный достоинства, – рад приветствовать. Разрешите представиться: Кимен Надский. Имя, честно говорю, вымышленное. Когда-то меня звали иначе, но, сменив род занятий и место пребывания, я решил, что имя тоже должно быть другим. Мой принц, буду ли я удостоен чести разделить с вами обед?

Заметив, что Релав обернулся, желая убедиться в безопасности своего отряда, тут же успокоил:

– Ваших людей тоже накормят. Отличный рыбный суп, который лучше, чем в моём порту, нигде не готовят, уже ждёт их. Слово даю: никто ничего плохого ни против вас лично, ни против охраны вашей не замышляет.

Стол, ожидавший дорогих гостей, накрыли на террасе с видом на бухту, и всё, начиная с закусок и заканчивая десертом, было приготовлено из даров Океана. Во время обеда побратимы молчали, отдавая должное подаваемым блюдам и внимательно слушая словоохотливого хозяина, который красноречиво расхваливал кушанья.

– Вам такого вряд ли где ещё отведать придётся. Большинство продуктов, из которых мой повар приготовил эти яства, уникальны.

Когда обед подошёл к концу, гостеприимный хозяин пригласил принца пройти в кабинет для более серьёзного разговора.

– Ваше Высочество, вы здесь, и это значит, что не просто прочитали мой донос, но и обратили на него внимание, – разливая по изящным серебряным рюмочкам, украшенным тонким золочёным узором, тягучую янтарную жидкость, с удовлетворением констатировал владетель порта.

– Ваш донос? – удивился принц, вспоминая различные послания, полученные им за последние две недели. – На кого же?

– На себя самого, – рассмеялся Кимен. – Вы уж простите, Ваше Высочество, но я, узнав о смене власти, очень внимательно наблюдал за вами. И вы меня удивили.

– Чем же? – Релав поддержал разговор ожидаемым вопросом.

Хозяин тем временем с поклоном подал гостям рюмочки, наполненные ароматным напитком, и первым пригубил угощение.

– Этот напиток в королевстве неизвестен. Его изготавливают на южных островах. Много лет выдерживают в специально подготовленных бочках, чтобы примитивное крепкое пойло превратилось в божественный нектар для избранных. Разлитому по нашим рюмкам, мой принц, лет больше, чем вам.

– Контрабандный, небось, – усмехнулся Сималь, вдыхая аромат незнакомого напитка.

– Конечно! И это придает ему ещё большую пикантность и ценность, – искренне улыбнулся в ответ хозяин.

– Так зачем вы написали донос на самого себя? – спросил Релав, прежде чем сделать глоток.

– Чтобы привлечь ваше внимание, мой принц, – ответил самым легкомысленным тоном, словно это само собой подразумевалось, Кимен. Ещё и плечами пожал. – Как я уже сказал, вы меня очень удивили. Заняв мятежную провинцию, наказали не бунтарей, а обезвредили причину недовольства. Сокровищницу пустили не на пиры и балы, как сделали бы многие молодые люди… Да что там говорить! Я сам в вашем возрасте первым делом закатил бы грандиозный кутёж в честь победы. Вы же отправили по провинции доверенных людей во главе с вашим другом, – лёгкий поклон в сторону графа, всё ещё принюхивающегося к содержимому рюмки. – Благо она у нас не столь велика, как другие. И не налог собирать, а выяснить, в чём люди нуждаются. Знаете, когда мне об этом донесли, я, честное слово, не поверил. А потом, когда в сторону Надска потянулись обозы с семенным зерном, племенными овцами и козами, с запасами еды на зиму, оплаченными из той самой сокровищницы, которую наполнил покойный герцог, я и вовсе впал в ступор. Не думал, что такое когда-то увижу. Мне очень захотелось с вами познакомиться. Я больше скажу: мне захотелось принять участие в возрождении провинции.

– Зачем? – вопрос Сималя прозвучал резко, но был прямым и подразумевал столь же прямой ответ.

– Видите ли, молодые люди, я, как уже говорил, решил начать здесь новую жизнь. Пусть и не с первого шага, но по-иному. Замаливать грехи юности отшельником в дальнем монастыре – это не по мне, а попытаться сделать жизнь немного лучше не только для себя, но и другим помочь, если это будет возможно, мне бы хотелось. Пусть я далеко не юноша, но планирую жениться, завести детей, поместье. И мечтаю, чтобы мои внуки вспоминали обо мне с гордостью.

Высказавшись, Кимен вопросительно посмотрел на собеседников – поймут ли? Всё же разница в возрасте это не только года, но опыт, меняющий суждения, а порой и жизненные ценности.