– Это были высланные королём Тимовании мятежные герцоги. Отчего правитель был столь милостив к своим братьям, я не знаю, но каждому участвовавшему в заговоре против него выделил корабль, на который бунтарь мог погрузить верных ему людей, скарб, животных, семена… всё то, что давало людям, последовавшим за мятежным господином, выжить на неосвоенных землях.

– Братья? На короля покушались братья? – баронесса не могла поверить услышанному.

– Ты как наивное дитя, Элия, – с лёгким упрёком посмотрел на ученицу драк. – Разве не слышала никогда, что самые близкие иной раз становятся злейшими врагами?

– Слышала, конечно, но одно дело крестьяне меж собой что-то делят или даже бароны, но короли…

– Короли такие же люди, как и все. Вот скоро войдёшь в их семью и сама увидишь.

Напоминание о скорой свадьбе немного смутило девушку, и она сменила тему разговора:

– Почему же в летописях всё не так, как вы, учитель, рассказываете?

– Да потому, девочка, что историю на бумаге или пергаменте фиксируют люди. Кто-то записал так, как было угодно заказчику, кто-то так, как понял, кому-то передали искажённые факты. Причин бывает много, и где та самая историческая правда, разобраться трудно, – сказал Тец и глубоко о чём-то задумался. О превратностях истории или лживости историков?

– Вы сказали, что в устье Грэйи причалили пять кораблей, а герцогств у нас четыре, – баронесса потеребила рукав любимой домашней куртки драка.

– Именно так! Один из братьев мало того что отказался покидать борт судна, но ещё и подбил к мятежу команду. Под покровом ночи они обезоружили капитана и его помощников, связали, высадили в шлюпку и ушли от наших берегов в неизвестном направлении. Как известно, на воде следов не остаётся.

– Вот уж точно бунтарская душа, – грустно усмехнулась девушка, подумав о том, куда непокорный королевский брат мог увести преданных ему людей. Выжили ли они? Океан вокруг полуострова коварен и непредсказуем: течения, рифы, мели, внезапные штормы и густые туманы. Даже опытные моряки ходят по многократно проверенным маршрутам с осторожностью.

– Да, но эти люди принесли на Соларим много нового. Увеличилось население, и встал вопрос об управлении всем этим беспокойным хозяйством.

– А так как драки до зубовного скрежета не любят всякие такие дела, то вы сплавили рутину хозяйствования на приезжих… – ехидно поддела учителя баронесса.

– Не угадала! – улыбнулся наставник. – Мы предложили поделить полуостров на провинции, передали управление ими герцогам, и те с радостью согласились. Чтобы нас не дёргали по мелочам, заключили договор о невмешательстве. Который сами и нарушили из-за сложившейся ситуации.

Последняя фраза звучала уже не столь оптимистично. Драки, наблюдая со стороны за расследованиями принца в Надской провинции, прекрасно понимали, что в случившемся есть и их вина. Отстранившись от людей, перестав контролировать и пустив внедрение новых людей на самотёк, они едва не просмотрели предателя.

При этом ни один из драков не снимал с себя ответственности, помня главное правило от Небесного Наставника: высшие расы обязаны помогать тем, кто пока еще не имеет высшей мудрости, проявляющейся в народе устойчивым даром магии.

Видя, что Тец опять погрузился в меланхолию, девушка вспомнила, что на площадке перед пещерой ждут своей участи три живых барана, заброшенных вслед за ней в переход. Некоторое время назад учитель окончательно перестал вылетать из пещеры и, значит, не мог кормить своего зверя. Эту обязанность взяло на себя баронство Лесстион.

В человеческой ипостаси почти все драки к еде относятся как эстеты и гурмэ. Требования к посуде и обеденному текстилю таковы, что не каждый барон сможет достойно принять столь притязательного гостя. В поданном блюде они различают самые тонкие вкусовые нотки драгоценных приправ и способы приготовления и ценят подачу. В винах могут находить и наслаждаться оттенками аромата и послевкусия, о которых простые смертные даже не подозревают.

Но зверь, насыщаясь, вёл себя как зверь. Разрывал живого барана или козу на части, с видимым удовольствием наслаждался текущей по морде кровью, чавкал, прикрыв глаза, срыгивал… Оттого, когда драк выходил к жертвенным барашкам, баронесса уходила вглубь пещеры, зарывалась с головой в плед и погружалась в самую интересную книгу – «Рунная магия и способы её использования».

Вот только сегодня Элия не дошла до своего тихого уголка. На рабочем столе учителя глаз зацепил пока ещё чистый лист бумаги с одной-единственной надписью: «Дом мечты», а рядом стопку книг: «О грамотном строительстве», «Замки и их наполнение», «Расчёт сопротивления материалов при возведении замка». Были ещё какие-то, но девушке хватило этих, чтобы понять – учитель приготовил для неё новое задание, и, кажется, оно никак не было связано с рунами.

Должность инспектора Северной группы войск Тимованского королевства приучила принца Релава относиться с должным вниманием и к пространным отчётам, написанным опытными чиновниками такими словами, от которых во рту мгновенно становилось сухо, и к коротким запискам без подписи, в которых зачастую указывался только факт преступления. За витиеватыми строчками и запутанными цифрами, бывало, скрывались такие жизненные повороты и человеческие судьбы, что ни один книжный писатель, кружащий головы романтическими историями своим читателям, не придумает.

Вот и сейчас, сложив отчёты по одному вопросу, но полученные из разных ведомств, в три стопки, Его Высочество задумался: «Интересно, это просто разные мнения или дела в бывшем пиратском порту действительно так неоднозначны?»

Полный разор и запустение без малейшей перспективы восстановления и развития или ещё одна возможность сделать провинцию богаче?

Немного оправившись после трагического приключения и обжившись в замке Лесстион, Релав, следуя природному любопытству, совал нос во все дела баронства. Услышав, что скоро наступит пора жать озимый ячмень, принц захотел увидеть, где же среди гор прячутся тучные поля. Каково же было его удивление, когда он увидел узкие террасы, тянущиеся по склонам и обложенные камнями, и узнал, что каждую такую грядку крестьяне наполняют землёй, принесённой из долины.

– Сималь, ты не представляешь, какого труда стоит вести здесь прибыльное хозяйство! – делился впечатлениями с другом принц, впервые объехав несколько деревень. – Наше селяне, живущие на просторных плодородных землях, даже не ведают, в каких райских условиях обитают.

Граф на такие слова едва вином не подавился. Будучи четвёртым сыном провинциального очень небогатого, но многодетного графа, изведал он этот «райский быт» на собственном опыте. Всяко бывало, и вряд ли кому из придворных он в том признается, но и пахать приходилось, и косой в сенокос махал не раз, и колоски за жнецами подбирал мальчонкой. С поступлением в военную академию, куда выросший на воле подросток отправлен был не по собственному желанию, а по призыву королевскому, жизнь изменилась. Кормили сытно, спали каждый на своём тюфяке, а не деля постель на двоих, а то и троих с братьями, – но сколько же за это требовали! Если бы случайно не подружился с парнишкой своего возраста, ещё не зная, что тот принц, да не стал опекать того как более слабого, то сбежал бы, наверное, через месяц учёбы. А так стыдно бросить того, кто на тебя рассчитывает. И драться приходилось, и помогать полы в казарме драить, и подвернувшего ногу приятеля в самом начале тестового маршрута – тех, кто не прошёл, из академии увольняли – тащить на себе почти до самого финиша. Они доплелись последними, но с курса не сошли. Благодарный за такое самопожертвование, Релав привёл друга ночью в старую часовню, где перед ликом Небесного Наставника предложил побрататься. Сималь счёл это мальчишеской бравадой, проверкой на «слабо». Оттого-то остро отточенным кинжалом по ладони чиркнул бесстрашно.

Досталось им тогда знатно – нельзя королевскую кровь ни с чьей смешивать без высочайшего соизволения. Но Сималь под артефактом правды показал, что не знал о титуле друга, иначе, конечно, не посмел бы, а Релав… Стоически вытерпел порку, обнял побратима, почёсывающего горящие огнём я́годицы и сказал: