Девушка шла уже больше четырёх часов. Заплечный мешок с запасами еды, сменной одеждой и небольшим кошельком со сбережёнными монетами оттянул непривычные к нагрузкам плечи, уставшие ноги начали спотыкаться, но она упрямо брела вперёд. И вдруг гроза. На горной тропе укрыться негде – ни пещерки, ни щёлочки между утёсами, куда можно было бы забиться и переждать непогоду, закутавшись в плащ. Поэтому, несмотря на измученность, Элия продолжила свой путь. Только ступать стала осторожнее – на мокрых камнях легко поскользнуться и подвернуть, а то и сломать ногу, – да чаще посматривала по сторонам – вдруг все-таки найдётся какое-никакое убежище.
При свете молнии девушка увидела мост. Значит, шла она быстрее, чем ей казалось. Должно быть, страх подгонял. Обычно до этого моста путники доходили часов за шесть. Поняв, где находится, юная баронесса, собрав остаток сил, ускорила шаг. Там, за мостом, если подняться по пологой дороге, на перешейке между двух скал приютилась небольшая хижина, сложенная из дикого камня и крытая соломой. В этой придорожной лачуге можно отдохнуть и переждать грозу, а если повезёт, то и огонь в очаге развести, чтобы хоть немного согреться. Поспать, конечно же, не удастся – надо постараться уйти от Замка как можно дальше, но девушка мечтала, прежде чем продолжить нелёгкий путь, спокойно перевести дух.
Как смог вырасти дуб так высоко в горах не изломанным ветрами уродцем, а кряжистым, развесистым и могучим исполином, одним богам ведомо, как и то, откуда он взялся вдалеке от равнинных лесов. Должно быть, птица жёлудь принесла да обронила, а потом не нашла среди травы и камней. Или специально захоронку сделала на зиму долгую и забыла о ней, а по весне семя в рост пошло. Уступ, приютивший дерево, хоть и был не очень большим, но раскинулся так удачно, что почти весь день освещался и согревался солнцем, а от пронизывающего холода ледников, венчающих вершины, надёжно прятался за высокой скалой. Никто не считал сколько десятков, а может, и сотен лет прошло с той весны, когда жёлудь пустился в рост. В горах только погода часто меняется, а камни и утёсы веками занимают свои места, обрастая мхом и лишайниками. Но есть то, что может противостоять любой скале – вода. Она сочится сквозь самые незаметные трещины, скапливается в пещерах, вытекает из-под ледников и снежников, собирается в ручейки и превращается в бурные потоки. Река, несущая свои воды мимо уступа, на котором рос дуб, каждый год подтачивала камни, меняя русло. И вот уже корни со стороны потока не прячутся больше в уютной темноте почвы, а лишённые опоры, полощутся в ледяных водах реки. С каждым годом всё труднее становится держаться за уступ дубу, и всё больше клонится он над бурным водным потоком.
Сегодняшняя гроза добила дерево, последними корнями цепляющееся за камни уступа. Поток воды сверху, неистовые волны снизу, порывы ветра, раскачивающие покрытые густой листвой ветви, совместными усилиями свалили великана, обрушив его в реку и освобождая утёс для новых ростков. Обламывая ветви об острые прибрежные утёсы, сдирая кору о подводные камни, неумолимо тащила горная река дуб вниз по течению со скоростью взбесившегося скакуна. Ничто не могло остановить этот таран, даже мост, на который ступила Элия.
Секунда столь малый отрезок времени, что люди, планируя путь, обычно не берут её в расчёт. Но как же часто секунды влияют на судьбы. Подойди девушка к мосту несколькими секундами позже, смогла бы увидеть, как невероятной силы удар разрушает переход, заодно кардинально меняя её планы. Что бы она сделала? Скорее всего, повернула назад, потому что другой дороги через скалы не знала. Помирилась бы с родителями и через полгода — год по воле отца вышла бы замуж, родила детей и… Может быть, жила бы долго и счастливо или умерла от родовой горячки, производя на свет очередного младенца, и о ней вскоре все забыли. А если бы юная баронесса немного ускорилась и успела пройти через мост до того момента, как обломок некогда могучего дуба, превращённый рекой в орудие разрушения, разбил этот мост, то навряд ли дожила бы до утра. В хижине, где мечтала отдохнуть девушка, на ночёвку расположилась шайка разбойников. Одиннадцать пьяных, не ведающих жалости бандитов, которым во всех четырёх герцогствах обещана страшная казнь и которым нечего терять… Такой доли не пожелаешь и врагу. Но судьба распорядилась так, что разрушающий удар застал Элию в ту секунду, когда она дошла до середины моста.
Казалось бы, надёжный, рассчитанный на века настил вдруг дрогнул, сбив девушку с ног, а потом и вовсе рассыпался на множество кусков. Как бы ни пеняла баронесса на невнимание к себе Наставника небесного, но сегодня он был к ней бесконечно милостив. Мало что позволил избежать встречи с пьяными разбойниками, так ещё – помыслом Его и никак иначе – упала беглянка, потерявшая сознание, аккурат бочком меж торчащих острых, словно заточенные колья, обломков ветвей, а не нанизалась на них, как зверь в ловчей яме. Ещё и лямки мешка заплечного запутались в сучьях так, что не в силах теперь бурный поток смыть несчастную с остатков дуба, несущегося по воле горной речки в неведомые дали.
Где-то там, за сотни миль, ежесекундно ждёт встречи с рекой седой Океан. Хоть и впитывает в себя каждое мгновение все без исключения струи и капли долгожданной возлюбленной своей, но мало ему, и жаждет он большего. Вот и несётся она ему навстречу без устали. В верховье – резвой юной проказливой девчонкой, где местный народ называет её по характеру вздорному – Рэйка. Постепенно, ближе к устью, превращается она в прекрасную, наполненную до краёв живительной влагой, необходимой для всех живущих по берегам, реку. Оттого в низовьях величают неё уважительно – Великая Грэйя.
Объединённые герцогства расположились на обширном, но малоприветливом Соларимском полуострове, что отделён от основного королевства узким перешейком, перегороженным высоченными горами с труднопроходимыми перевалами. Как и когда разделили полуостров на герцогства, пожалуй, теперь вряд ли упомнить. Кажется, даже в хрониках следов о тех событиях не осталось. Может статься, первые владетели-захватчики полуострова сами себе титулы присвоили, а может, это была жестокая шутка древнего короля – отправить неугодных вассалов подальше с дарованием титулов и земель. Территория не столь большая, чтобы четыре герцогства на ней свободно уместились, значит, передерутся сосланные за власть, как пауки в банке, и некогда будет злоумышлять против сюзерена. Но не передрались, быстро осознав, что в столь суровых условиях жизнь и без войн тяжела. Разошлись по своим новым вотчинам и стали обустраиваться: наделять баронствами приспешников, обязуя их разводить овец, распахивать долины под поля, сады и огороды, строить замки и крепости. Когда враги сторонние нагрянули, то и вовсе объединились, ощетинились, стянув все силы против захватчиков.
Выстояли, победили, а вот от королевства помощи не случилось. Слишком малоценным показался удалённый клочок земли тогдашнему королю, чтобы отправлять на подмогу войска. Тогда-то и стали герцоги считать полуостров почти независимым государством. Да, где-то там, за горами и долами, есть король. Канцелярия Его Величества время от времени шлёт из столицы указы, извещая, предписывая, требуя. Вот только гонцы, доставляющие свитки, обвитые золотыми шнурами и облепленные яркими печатями, добирались к адресатам так долго, что смысла исполнять приказ уже не было. Время от времени отправляли с возвращающимся гонцом отчёты о количестве населения, видах на урожай и приплод овец, докладывали о доходах-расходах и обязательно готовили уведомление об обороноспособности полуострова. Смысл сводился к одному: бдим! Налоги? Так всё на содержание приморских крепостей и гарнизонов уходит, на поддержание работы маяков и достойные сборы в обратную дорогу гонцов Его Величества.
Каждое из Объединённых герцогств считается приморским, ибо каждое имеет выход к Океану. Да только известно всем, что проходы разные бывают. Есть большие, парадные, в которые разом чуть ли не десяток человек пройти может, а есть узкие лазы, через которые едва-едва протиснуться можно. Так и с выходом к Океану в содружестве было: где-то среди скал деревушки рыбачьи ютились, а где-то шумные порты раскинулись.
