— Нет, — вырывается у меня. — Нет, блядь, нет.

Если бы это было правдой, как он мог позволить ей умереть. Он лжет.

— Мы… мы хотели…

— Нет! — Я хлопнул кулаком по столу.

Ричард смахивает пот со лба, и его плечи опускаются. — Это правда, сынок.

— Ребенок был твой?

— Нет. Мы ждали подходящего момента.

Это не приносит облегчения.

— Что ты говоришь? — требует Мэйзи, сжимая мою руку.

Не отрывая взгляда, он продолжает скорбным голосом. — Это уничтожило меня, когда я узнал о катастрофе, этого не должно было случиться. Я тоже хотел защитить ее, но твой отец просто хотел все больше и больше денег. Он не оставлял ее, пока не получил то, что хотел. Они не собирались уступать, поэтому устранили их и заставили нас все скрыть.

— Прекрати, — рычу я. — Просто заткнись.

Не могу это слушать, иначе я взорвусь. Я не знаю, свернуть ли ему шею или ударить его.

— Как ты живешь с собой? Я даже не знаю тебя больше, — говорит Мэйзи. — Только жалею, что не знала раньше.

— Дорогая, — умоляет Ричард. — Клянусь тебе, все, что я когда-либо делал, было для того, чтобы защитить тебя и Холдена, я просто хотел дать вам хорошую жизнь. Пожалуйста, пожалуйста, иди домой. — Он встает, явно намереваясь попытаться наладить отношения с ней, и когда он протягивает руку, Мэйзи делает шаг назад. — Тебе будет больно находиться рядом с ним. Просто послушай меня, милая.

— Нет! Думаешь, от того, что ты скажешь, станет лучше? Я хотела вернуть своего папу! — Тяжело дыша, она впивается ногтями в мою руку, и это успокаивает. Я не могу утонуть в собственных страданиях, когда она рядом со мной. — Ты потерял меня и Холдена в ту минуту, когда согласился на эту безумную сделку. Вы с мамой разрушили нашу семью, и я не хочу иметь с тобой ничего общего.

— Мэйзи, нет, пожалуйста!

Она отворачивается от него. Когда он нападает, мой защитный инстинкт берет верх, и я блокирую его, тащу его за лацканы костюма, отталкивая назад.

— Ты никогда больше не сможешь причинить боль или контролировать ее, — клянусь я. — Тебе придется пройти через меня, чтобы добраться до нее, и я умру прежде, чем позволю кому-либо прикоснуться к ней. Ты понял?

— Мэйзи! — пытается снова, и я трясу его так сильно, что у него клацают зубы.

— С тобой покончено, Ричард. — Я отпускаю, и он прижимается к стене.

— Пока, папа. — Мэйзи больше не смотрит на него.

Остановившись у двери, я оборачиваюсь. — Не говори об этом своей жене или начальству. Когда они спросят, почему уволился, ты назовешь им любую причину, кроме правды. А если их предупредишь? Мы позаботимся о том, чтобы об этом стало известно.

Взяв Мэйзи за руку, мы уходим, оставляя позади сломленного человека.

На следующий день после ухода отца с поста начальника полиции Риджвью я приглашаю Холдена на гамбургеры в наше любимое место в городе.

Фокс разрешил взять Charger. Как только мы уладили наши отношения, сказал, что я могу считать его своим. То, как он заботится о том, чтобы я чувствовала себя свободной, зажигает в моей груди огонек счастья.

После того как папа признался, что любит маму Фокса, мой желудок завязался в узел. Я не знаю, как сказать брату то, что знаю. Боже, сколько всего я знаю. Этого достаточно, чтобы моя голова закружилась. Я встречаю Холдена у входа и расслабляюсь, когда он ерошит мои волосы, а затем обнимает меня.

— Ты слышала о папе? — спрашивает он.

— Да.

— Дом так изменился без тебя, — говорит он. — Это странно.

Прошел еще не полный день, но с тех пор, как мы покинули участок, я беспокоюсь, что папа не принял угрозу Фокса близко к сердцу. Я боюсь, что он все равно предупредит маму и корпорацию Сталенко о той информации, которая у нас есть по всей операции.

— Как дела в доме? — спрашиваю, когда мы заходим в магазин.

Внутри он оформлен как пляжный бар с бамбуковыми стойками и тропическими растениями, мы делаем заказ и садимся за один из высоких столов с желтыми табуретами. Холден пожимает плечами и возится с банкой зонтиков для напитков на столе.

— Ну, поначалу все было хорошо. Но я редко бывал дома после того, как они начали постоянно ссориться в дни после твоего ухода. Думаю, они хотят развестись и ждут, когда мы уйдем из дома, прежде чем это сделать. Ты веришь в это дерьмо? Как будто они облегчили нам задачу, оставшись вместе.

Я отказываюсь чувствовать себя виноватой за то, что ушла после спора с ними. Это всего лишь заученная реакция, которая у меня поднимается, поэтому я запихиваю ее вниз. Они не имели права так со мной обращаться.

— Ты был там со вчерашнего дня? — Я внимательно наблюдаю.

— Да, я был там вчера на ужине перед тем, как пойти с друзьями. Мама была в бешенстве, когда папа ни с того ни с сего объявил о отставке посреди еды. Она бросила в него свою тарелку и назвала безмозглым трусом.

Мои брови взлетают вверх. Мама всегда была более жестокой из наших родителей.

— Что он сделал?

— Ничего. — Холден прикрывает рот рукой. — Она ушла и хлопнула дверью кабинета. Я сидел там с лососем на полпути ко рту, а он продолжал есть, несмотря на то, что по всему полу валялись разбитые куски тарелки, а ее ужин испачкал рубашку. Десять самых неудобных и неловких моментов в моей жизни, Мэйз.

Когда он не упоминает, как или почему, я разжимаю кулаки на коленях и рву истертые нитки своих шорт. Значит, план идет нормально и от этого мне становится легче. Теперь нам остается только ждать, когда агент УБН, с которым общался Девлин, проверит то, что мы отправили. Ожидание просто убийственно.

Нам приносят еду, и Холден меняет тему, крадя мой молочный коктейль, чтобы сделать глоток, пока я не выпила. — Ты никогда не догадаешься, что произошло. Примерно за пятнадцать минут до того, как я подъехал.

— Что?

— Штат Огайо связался со мной. Позвонил парень из приемной комиссии и сказал, что произошла какая-то путаница, но если все еще хочу играть за них, я могу перевестись из муниципального колледжа и начать там следующий семестр.

— Холден, это здорово. — Я наклоняюсь через стол и сжимаю его запястье. — Ты пойдешь?

Одно из его плеч вздрагивает. — Пока не знаю. Сначала я думал, какого хрена, понимаешь? Я колеблюсь, потому что в последний год я думаю, что на самом деле рад, что проиграл призыв.

Холден сказал это в тот вечер, когда я уходила из дома. Возьмет он его или нет, но я чувствую себя лучше, зная, что если он захочет, он будет там, потому что Фокс отменил то, что он сделал.

— Ты все еще хочешь играть в футбол?

Он размышляет над этим, откусывая огромный кусок от своего бургера. — Думаю, что потеря мяча заставила меня понять, что я не люблю игру так сильно, как думал. Я нашел другие занятия, которые мне нравятся и общественный колледж на самом деле не так уж плох.

Уголки моего рта подрагивают, приятно слышать, что Холден обрел покой после года хандры по этому поводу. Интересно, как сильно девушка, которую привел на день открытия пекарни Теи, связана с тем, что он стал новым человеком.

— А что насчет тебя? — спрашивает он. — Ты пойдешь в Северо-Западный?

— Нет. Мне даже не нужно об этом думать. — Я хочу знать… — себя — что может предложить мир, прежде чем нырну в колледж. Если я вообще поступлю.

— Это хорошо. Нет причин, почему ты должна решать сейчас. Возьми год, два. Столько, сколько тебе нужно.

— Я хочу поехать в Калифорнию.

— Да? — Он усмехается. — Да, я точно вижу это для тебя. Когда?

— Скоро. — Тоска в голосе очевидна, и я знаю, что он это слышит, когда выражение его лица становится мягким.

Мы переходим на более легкие темы, и я получаю удовольствие от общения с братом впервые за долгое время. К тому времени, как мы доедаем наши гамбургеры, у меня болит живот от смеха и я чувствую себя легче. Мы планируем снова пообедать.

— Даже не думай о том, чтобы начать свое путешествие, не сказав — пока.