— Не буду, обещаю. Увидимся позже. — Я машу рукой после того, как украла у Холдена последнюю картошку.

— Эй!

Смех наполняет мой голос. — Надо было быть быстрее, чувак! Пока.

Он машет мне рукой, и ухожу. Я улыбаюсь, доставая телефон и обнаруживая, что Фокс проверил, как я провожу время с братом.

Фокс: Хорошо проводишь время?

Мэйзи: Да. Уже еду домой.

Фокс: Домой. Мне нравится, как это звучит. Возвращайся скорее, чтобы я мог показать тебе, насколько.

Мэйзи: Ты в гараже? Может быть, я снова расстелюсь для тебя на капоте Changer.

Слишком занята ухмылкой над очередным флиртующим текстом, который пишу, чтобы обратить внимание на парня, который высунулся из переулка, когда я проходила мимо. Руки хватают сзади через мгновение, и мой крик прерывается его большой рукой, закрывающей мне рот. Паника нарастает, и я пытаюсь вырваться, не уронив телефон.

Какая-то часть моего мозга знает, что телефон важен, я не могу его потерять, если меня отвезут в другое место.

Не уроните его. Не отпускать.

Рука болит от того, как крепко я его сжимаю и в голове прокручиваются все те времена, когда отец беспокоился о похищении. Я думала, что он параноик, но сильно ошибалась.

Боль жжет руку, а потом конечности перестают слушаться, ощущая себя свинцовыми гирями. Мои веки весят миллион фунтов. О черт, я не могу! Чем тяжелее дышу, тем труднее становится отбиваться от нападающего.

Все вокруг темнеет, я заперта в своем сознании и кричу.

Когда открываю глаза, они кажутся сухими. Я несколько раз моргаю, пытаясь заставить свой заторможенный мозг работать сквозь туман. Как будто я приняла слишком много лекарства от простуды, которое всегда вызывает у меня сонливость. Я разминаю лицо и двигаюсь, но обнаруживаю, что мои запястья стянуты молниями.

Какого хрена...?

— Господи, как раз вовремя. — Дезориентированная, моя голова поднимается на угрожающий, слегка акцентированный голос, доносящийся из тени в углу. — Я дал тебе только половину дозы успокоительного.

— Где я? — Мой язык словно прилип к крыше рта.

Как только спрашиваю, мой желудок опускается. На стене комнаты в форме коробки большими черными трафаретными буквами нарисован знакомый логотип СинКом. Это подставная компания, которую используют русские бандиты, чтобы дергать за ниточки, управляющие лабораторией Нексус.

Они привели меня на заброшенный склад? Черт. У меня серьезные проблемы. У нас с Фоксом не было времени, чтобы найти путь в это место, пока Итан не прервал нас.

Быстро моргая, вспомнила. Я возвращалась к Фоксу после обеда с Холденом, кто-то схватил меня, моя рука дергается от фантомной боли в том месте, где игла вонзилась в кожу. Я не чувствую при себе телефона, не зная, выиграла ли борьбу за то, чтобы не выронить его, или этот бандит забрал его у меня, когда похитил.

— В тебе нет ничего особенного, малышка, — говорит нянька.

Он грубоватого вида парень с желтыми зубами и бочкообразной грудью, старше меня, по крайней мере, лет на пятнадцать, но не так стар, как родители. Хуже того, я узнаю его, думала, что он телохранитель мэра Тейлора, когда столкнулся с мамой в городе. На его лбу выступили капельки пота, а волосы коротко подстрижены. Он подходит ближе с другого конца комнаты и ударяет тяжелым ботинком по перекладине металлического стула, к которому я привязана.

Вопреки инстинкту держать в поле зрения, я отрываю взгляд от него и осматриваю комнату, в которой мы находимся. Она пыльная от неупотребления, в углу есть единственная дверь и высокое окно, затянутое грязью, пропускающее минимум света. Потолок низкий, как будто это офис, пристроенный к большому складу.

— Зачем ты меня забрал? — Некоторые последствия того, чем накачал, еще не прошли, цепляясь за мою голову, как упрямая паутина. — И что за хрень ты мне дал?

Он смеется, и морщу нос от его кислого дыхания с привкусом сигарет, доносящегося до меня. — Бензокаин. Мидазолам. Ты, должно быть, легкая, принцесса, это дерьмо мягкое, как блядь.

Я стискиваю зубы и откидываюсь назад, когда он наклоняется и кладет руку мне на шею, и чувствую себя совсем не так, как когда Фокс держит меня вот так. Я протестую, когда он приподнимает одно веко и прищуривается.

— Наверное, в твоем организме все еще есть немного этого. Веди себя хорошо, а через некоторое время я дам тебе воды. Нельзя, чтобы красивая принцесса страдала.

Оглядываю комнату. — А где я буду писать? Не вижу туалета.

Он фыркает и показывает на угол. — Вон там. — Его глаза блестят, и у меня сводит живот. — Мне нравится смотреть.

Вдох, который я делаю через нос, чтобы успокоиться, дрожит. Я корчусь, чувствуя укус пластиковых застежек — молний на запястьях и скрежет грубой веревки, натирающей мои бедра. Как, черт возьми, я смогу выбраться из этого?

— Почему я здесь? — повторяю, не уверенная в том, что хочу услышать ответ.

Бандит снова смеется, как будто это игра. — Ты приманка, чтобы поймать своего дружка. Один из наших парней ждет, чтобы схватить, когда он придет искать тебя в ту забегаловку.

Он отворачивается, чтобы взять другой складной стул, который я не заметила раньше, в задней части джинсов спрятан пистолет. Пока он отвлекается, я провожаю его взглядом, и у меня замирает сердце. Я не могу понять, есть ли у него при себе телефон или нет. Вернувшись, он распахивает передо мной стул и откидывается на спинку, как будто мы просто отдыхаем.

— Кроме того, — добавляет он, потягиваясь и складывая руки за головой. — Два зайца одним выстрелом и все такое. — Веселье исчезает, обнажая жестокую природу, скрытую под ним. — Мы используем тебя, чтобы преподать твоей маме урок о том, что бывает, когда приказы не выполняются.

Мой пульс учащается, а ладони покалывает от нахлынувшего на меня ужаса. Думала, что родители легко отпустят меня, и, возможно, они бы так и сделали, если бы я не ввязалась в разрыв нитей их империи, но я не осталась в стороне. Я взяла ответственность за Фокса, заставила отца уйти в отставку, заставила федеральных следователей присмотреться повнимательнее.

Корпорация Сталенко выстраивала свою деятельность на протяжении последних десяти лет, и нам с Фоксом понадобилось всего лишь заставить ее шататься.

Они бы не тронули меня, если бы не думали, что представляем угрозу.

Облизывая губы, я пытаюсь понять, будет ли он продолжать говорить. — Что за урок?

— Выкуп. Видишь?

Он достает свой телефон, и я напрягаюсь, когда он достает из кармана и мой, отпихивает, и я молюсь, чтобы он был все еще включен. Найди меня, Фокс.

От фотографии, которую показывают, в горле поднимается желчь. Я привязана к тому же стулу, что и сейчас, без сознания, голова откинута назад этим парнем, пока он делает чертову фотографию в ракурсе селфи.

Оно отправлено на мамин номер, уведомления о прочтении включены. Сообщение помечено как просмотренное. Никакого ответа.

Мама знает, что я здесь, в опасности, но она ничего не сделала. Последний остаток надежды на то, что я ей не безразлична, превращается в пыль. При любом выражении лица, прорвавшемся сквозь маску безразличия, мой похититель усмехается, как будто мы играем в игру.

— Твоей маме велели привести тебя в чувство, когда ты и твой маленький дружок начали шалить. Наша служба безопасности уже знала о нем, но мы видели, как ты кралась сюда по камерам наблюдения. Как только поняли, кто ты, мы связали тебя с твоими родителями. — Он неодобрительно щелкнул языком. — Непослушная принцесса.

— А что будет, если моя мама не согласится заплатить выкуп?

Его уродливая ухмылка заставляет меня пожалеть, что я не спросила.

— Тогда, — говорит он, берет в кулак мои волосы и откидывает мою голову назад.