Лана издает страдальческий звук. — Нет, пожалуйста! Мне нужно все это для лечения дочери, у нас нет страховки, пожалуйста… —

Фокс рычит что-то слишком тихо, чтобы я могла разобрать, но это заставляет Лану успокоиться. Мое сердце замирает в горле. У Ланы есть дочь? Она никогда не рассказывала мне о ней. Не то чтобы мы были близки, но бывают дни, когда мама читает мне нотации о том, что ей кажется, что только она знает мой тайный ад. А знаю ли я ее вообще?

Я пропускаю часть их разговора, пока теряюсь в своих бурлящих мыслях, но когда перефокусируюсь, моя кровь превращается в лед в венах. Лана рассказывает ему подробности о нашей системе безопасности. Она говорит ему, как пройти через то, что, как я думала, защищает от него.

— Это должно произойти в эти выходные, — говорит Фокс. — Не могу обойти систему безопасности Лэндри, поэтому и плачу тебе. Они будут на вечеринке мэра в честь Дня поминовения, как ты и сказала. Я сделаю это, пока они там.

Шок проникает в мою голову. Он хочет проникнуть дом таким образом, чтобы мы не смогли его обнаружить, пока будем на вечеринке у мэра Тейлора? Мы ходим в дом мэра на его праздничные выходные уже много лет, с тех пор как мама и папа получили повышение. Душно находиться среди всех богатых засранцев города, собранных в одном месте, по сравнению с тем, когда на вечеринке его дочери Дженны были только мои одноклассники, но всегда хожу туда. Как я пойду, зная, что он пытается проникнуть в дом?

Неужели Фокс зайдет так далеко, чтобы добраться до меня? Есть ли у него какие-то границы?

Мое горло сжимается, и на мгновение становится трудно дышать, зрение расплывается по краям от силы нахлынувшего головокружения. Я плотно закрываю глаза и пытаюсь дышать сквозь приступ паники, не привлекая их внимания к тому, что прячусь на заднем сиденье. Боль пронзает мою грудь.

Когда я беру себя в руки, в машине снова становится тихо. Лана, должно быть, уехала.

С таким доступом, который она ему продала, Фокс может добраться до меня в любое время. У меня завязывается желудок, когда провожу пальцами по кожаному браслету, касаясь камней. В комнате нет ничего, что могло бы шокировать его, ничего, что мог бы использовать против меня, чтобы распустить обо слухи в школе. Все это не соединяет точки в ясную картину.

Мы снова трогаемся. Фокс все реже поворачивает за руль. Я смотрю сквозь слабый свет, проникающий в укрытие, и ничего не вижу, горло жжет от вопросов, роящихся в нем и требующих выхода. Хочу пнуть сиденье и закричать на него, потребовать знать, что, блядь, он планирует. Чтобы он впустил меня.

Это больше, чем попытки запугать меня. Было бы безумием, если бы он заплатил нашему повару, чтобы обойти современную систему безопасности. Он способен добраться до меня гораздо легче, что доказывал снова и снова в последние несколько недель.

Он сказал что-то такое о моих родителях, от чегов желудке словно свинец застыл, он знает, на что они способны. От того, как Фокс это сказал, у меня мурашки бегут по коже. Ненависть, какой никогда раньше не слышала, глубокая, злобная и смертоносная.

— Черт, — выплевывает Фокс, прежде чем резко повернуться, что возвращает внимание к нему.

Меня трясет от силы удара, и я пытаюсь устоять на ногах, чтобы не полететь через пол назад. Он снова ругается, шины Charger визжат, когда он резко ускоряется и мы проносимся по очередному повороту. Я больше не могу прятаться, я должна знать, что происходит.

Пока он отвлекается на вождение, я осторожно перемещаю сумку и сбрасываю пиджак, оставаясь пригнутой, чтобы не попасть в поле его зрения. За окнами проносятся деревья, а машина мчится под уклон. Похоже, мы были в горах. Позади нас я слышу гул двигателя. За нами следят.

Фокс выглядит раздраженным, но не собирается терять голову. На нем нет кожаной куртки, черная футболка натянута на мощные бицепсы и впервые я получаю представление о его татуировках. Замысловатый рисунок в виде волны покрывает большую часть его левой верхней руки и исчезает под рукавом. От осознания того, что у него есть татуировка в виде океана, у меня жжет горло и покалывает запястье от каменного браслета. Я хочу увидеть все остальное, узнать, что это за перья, которые я мельком увидела на шее.

Он проводит рукой по своим темным волосам, взъерошивая их и вижу его профиль, стиснутую челюсть. На щеке дергается мускул, когда он сжимает руль белыми костяшками, вены на его предплечьях выступают. Он бросает злобный взгляд на зеркало заднего вида и щелкает языком.

— Заноза в заднице, — ворчит он.

Мой пульс учащается, когда отъезжает от хвоста, преследующего его машину. Он опытен, но мы движемся ужасающе быстро, виляя на поворотах. Это заставляет мои ногти впиваться в темный салон, но я волнуюсь лишь отчасти. Другая часть меня охвачена возбуждением. Адреналин бурлит, и мне приходится постоянно напоминать себе, что нужно держаться ниже и не подпрыгивать, чтобы закричать.

Сомневаюсь, что он оценит мой энтузиазм по поводу его вождения, когда за ним следят, и это еще не говоря о том, что я прячусь в его машине.

Когда Фокс делает очередной поворот, его тело поворачивается, чтобы посмотреть через плечо.

Ликующая улыбка исчезает, и мое сердце падает в желудок, когда его глаза встречаются с моими.

Черт.

Фокс видит меня.

Рык может быть похож на рев разъяренного медведя, а его выражение лица превращается в жестокий оскал, когда он поворачивается лицом ко мне. Он ничего не говорит, а сердце колотится.

— Фокс, — шепчу я.

Он игнорирует, но я улавливаю, как напрягается все тело и колесо скрипит под его хваткой. Я молчу, конечности затекли от долгого пребывания в укрытии. Наблюдая за его профилем, я опускаюсь с пола на заднее сиденье. Фокс издает еще один недовольный звук, от которого замирает сердце, и ловит мой взгляд в зеркало заднего вида. Проходит несколько секунд, прежде чем он отворачивается, чтобы посмотреть на дорогу, но это могла быть вечность.

Теперь, когда не прячусь под ним, я вижу, что находится внутри спортивной сумки: темная одежда, какое-то технологичное устройство слежения и бинокль. Там есть пистолет, и мое сердце сжимается. Мысленный образ, который я создала, был верным, и эмоции сталкиваются в запутанном вихре. Единственное, чего не хватает, — это страха. У Фокса есть пистолет, и это должно меня напугать, но этого не происходит.

Оглянувшись назад, я вижу хвост. Большой черный внедорожник набирает скорость, настигая нас. С этого ракурса у него нет ни опознавательных знаков, ни номерного знака. Они приближаются, и мои глаза расширяются.

— Они собираются протаранить заднюю часть! — кричу я.

Прямо перед тем, как это происходит, Фокс поворачивает в переулок, когда мы выезжаем на окраину жилого центра города. Внедорожник не может следовать за ним с такой же точностью, как Фокс на Charger. Он использует это преимущество, делая серию быстрых поворотов, как только мы достигаем конца переулка.

Нам удается оторваться от хвоста, но мое сердцебиение не прекращается, потому что Фокс не расслабляется.

Я еще не вне опасности.

Ярость бурлит, неуправляемый огонь в моих венах, который использует все склонности к насилию. Мне нужно что-то ударить, но сначала я должен разобраться с этим чертовым хвостом. Люди начинают обращать внимание на мои раскопки. Я ожидал этого в какой-то момент, но думал, что это произойдет позже, когда у меня будет больше доказательств.

То, что они так быстро нашли меня, кто бы они ни были, не сулит ничего хорошего. Охрана Лэндри, возможно. Или, если действительно не повезло, это могли быть копы из кармана шефа, такие же грязные, как он, с чертовой лицензией на действия под прикрытием закона. Возможно, повариха не совсем точно следовала маршруту, который я для нее наметил, или за ней следят. Конкретика сейчас не важна. У меня на коленях лежит более важная проблема.