Ладно, значит нужно всего лишь поверить в свои магические способности. И как следует разозлиться, ибо именно этим я в ванной и занималась.

Поскольку просто так раствориться в воздухе у меня не выходило, я встала и вернулась к двери. И, стоя напротив обычной, как ни погляди, створки, я вспомнила все, что меня бесило в моей жизни. Ломать предустановки уравновешенности без явного раздражителя было сложно но... Если злиться на себя, то никакие внешние раздражители и не нужны. А дать себе оплеуху мне было за что. Ошибки, они же скапливаются с течением жизни, от мелких глупостей вроде забытых ключей, до глобальных проблем вроде решения в панике переспать с начальником. Больше всего раздражения вызывал тот факт, что я вообще влюбилась в этого кобелину бессовестного, да так, что заглушить это чувство полностью не выходило ни здравым рассудком, ни другими мужчинами, а ведь попытки были.

В какой-то момент на кончиках пальцев заискрило. А потом, собрав всю злость в кучу, с криком «Дура!» я бросила разряд на ни в чем не повинную дверь.

Громыхнуло. Створка слетела с петель и унеслась... в темноту. Да, там, за дверью, была бесконечная, непроглядная тьма. Она клубилась ровной границей в дверном проеме и отчего-то совсем не хотела пугать.

Чтож.

Кто-то из философов или психологов, а может всего-лишь писателей фантастов или сценаристов фильма выдвинул теорию, что смерть — единственный способ выбраться из иллюзии. Это плохо вязалось с теми теориями, что связывали смерть в мороке и гибель в реальности, но не то, чтобы у меня тут был широкий выбор.

Вдохнув поглубже, я шагнула в черноту.

И тогда я открыла глаза.

И тогда я открыла глаза.

Знакомая комната, которая уже стала восприниматься как дом. Запах постельного белья, кажется, «горная свежесть», как пафосно.

Мир казался... схлопнувшимся. И тяжелым. Неужели это всегда так, просто раньше я этого не замечала?

И будильник. Будильник, поставленный, чтобы пламя под зельем не угасло.

Выключить. Выключить этот отвратительный звук!

Я потянулась к телефону, нажала нужную кнопку и выдохнула свободнее. Потом села, еще раз оглядываясь по сторонам.

Ох.

Это будет большой проблемой.

Ощущение пустоты давило на виски, и переплетаясь с тяжестью собственного тела, создавало отвратительную смесь, которую никогда не хотелось бы ощущать. Пожалуй, именно в этот момент я и вспомнила по-настоящему, что значит — быть живой.

— Почему же ты не злишься? Почему не борешься? — прошептала я, прикрывая глаза.

Ответ был прост — бороться просто некому.

Этот день вполне мог случиться, да. Мы обе это знали, хотя я все еще не уверена, что она осознавала это до конца. И все же, это не могло случиться так быстро, не с такой личностью как она. Она сильная, смелая, и готовая бороться, я предвидела долгий и болезненный переход, если он все же случился бы. И уж точно это не могла быть такая вот внезапная, разрывающая пустота.

Поэтому простой ответ немного усложнялся. Сон — особое состояние разума, и никто до конца не знает, как именно он работает, и чем на самом деле является мир сновидений. Колдуны могут использовать его, входить в чужие сны, говорить с их хозяевами, помогать или вредить. Особо сильные исхитряются перетащить сознание своих жертв в среду своего заклинания — будто бы некую особую мистическую реальность. И она исчезла, когда спала. А значит...

Значит кто-то этому помог.

Но есть проблемы понасущнее.

Я встала, прошла на кухню и как могла ловко "перезапустила" огонь под зельем. Поворачивать такие процедуры с учётом линий символа было нелегко. То ли дело в былые времена, когда для поддержания огня нужно было всего лишь подкинуть дров. И после этого кто-то считает, что "прогресс" — это для облегчения жизни? Три раза ядовитое хаха.

Когда с контролем зелья было закончено, я вернулась в комнату. Села на кровать, задумчиво зажгла пламя в ладони. Сила текла по венам, бурлила, ища выход. Такое странное ощущение. Будто горный ливневый поток прокладывает себе новое русло, с грохотом летит меж монолитных камней, сминая и переставая под себя все, что не могло ему сопротивляться.

Вдох, выдох.

Я погасила магическое пламя и прижала кончики пальцев к вискам, концентрируясь. Мир поплыл, пошатнулся, и я откинулась на спину, закрывая глаза. Ну же, ну! Где-то должна быть верткая, сияющая нить связи, крепкими оковами сшивающей целые миры.

Но я ничего не могла найти. Пыталась, но не могла. Давно не чувствовала себя такой... Неумелой. А ведь подобные вещи — моя стихия!

Пришлось наскоро чертить дополнительные элементы и усложнять заклинание. Благо, мел в доме был, а за ровную поверхность и небольшой столик в гостиной сошел. Если не можешь найти человека — найди магию, из-за которой не можешь найти человека. И в этом деле мне повезло немного больше — след колдовства был, причем довольно четкий. Знакомый до зубовного скрежета.

Значит вот так мы в современном мире решаем вопросы. Хотелось бы мне посмотреть на того колдуна, который пафосно рассказал, что он решил все наши проблемы.

Я закончила заклинание и откинулась на спинку дивана. Немного ошалевший от действительности и новых ощущений разум заполошно просчитывал возможные варианты решения проблемы. И тут раздался звонок в дверь.

А потом зазвонил телефон, и это было настолько характерно, что я даже скривилась. Только этого не хватало для полной картины. Закон подлости гласит — если все идет гладко, значит вы просто не видите подкрадывающиеся проблемы. И я не то, чтобы их проглядела, просто позволила себе понадеяться, что столь незначительное в мировом масштабе событие, как воскрешение пятисотлетней ведьмы, останется без внимания таких вот законов.

Впрочем, мои надежды и их развеивающийся в со-реальности мироздания прах никоим образом не освобождали меня от необходимости реагировать на происходящее. Вздохнув, я отправилась в прихожую.

— Зачем вы пришли?

Открывать дверь не стала, спросила прямо так. Из-за непроницаемой створки тут же повеяло... Не понимаю, как она может это не чувствовать.

— Хотел предложить помощь.

— Вам нечем мне помочь.

— Даже не откроешь?

Да, это было не в ее стиле. Она всегда все говорит в глаза, ни за чем не прячется. Разве что только за своими масками.

Щелчок замка, я открыла дверь и посмотрела на него.

— Вам нечем мне помочь.

Он в буквальном смысле втянул носом воздух и тут же помрачнел.

— Где моя женщина?

— Я всегда говорила, что оборотни чуят слишком многое, — я фыркнула и отступила в сторону, позволяя ему войти.

— Мы чуем правду, — он прищурился, проскользнул в квартиру змеей, самостоятельно закрыв за собой дверь.

— Тогда почему ты за столько лет не учуял, что она тебя любит?

— Потому что она никогда не говорила обратного, ведьма. А теперь рассказывай.

Я развернулась и пошла в гостиную. Не в дверях же столь долгий разговор вести. Села на диван сама, указала на кресло ему:

— Прошу. Чаю не предлагаю, там зелье варится.

— Уже оккупировала всю квартиру? — окинув взглядом мои художества, спросил пес.

Он язвил. Отчаянно и бесповоротно. Это такой метод скрыть волнение?

— Зелье ставила на огонь еще Милена, — я старалась сохранять спокойствие. — Оно нужно, чтобы убрать меня из этого тела.

— Да уж, не помешало бы. Так что произошло и где она?

Нет, не волнение. Злость. Он заранее меня почти ненавидит. Чтож, мне не привыкать, с оборотнями всегда так.

— Она в мире снов. Там ее удерживает чужое заклятие. И поскольку ее здесь фактически нет, мой разум был воспринят телом как «хозяйский».

— Почему ты её не защитила?! — он буквально взвился, а меня прошибло волной смешанной с негодованием ярости.

У него даже глаза на миг вспыхнули звериным огнем. Ох, Милена, ты ведь даже не подозреваешь, на что готов ряди тебя этот пес.