— Будем тебя освобождать, — я подошла ближе, разглядывая цепи, потом перевела взгляд на него: — Но сначала саван.

— Что мешает тебе получить желаемое и уйти? — он отступил, глядя на меня настороженно.

— А что мешает тебе освободиться и исчезнуть? — парировала я. — Я в большем проигрыше, чем ты, если я оставлю тебя здесь.

Призрак прищурился, посверлил меня своим жутким взглядом, но все же шагнул обратно ко мне:

— Хорошо. Но если ты меня обманешь, я буду являться тебе в кошмарах.

«Не сможет» — тут же просветила ведьма.

Я вздохнула, присела на корточки и попыталась ухватиться за край его савана. Ткань прошла сквозь пальцы, оставив ощущение холода на коже, и даже не шевельнулась.

Сверху хихикнул призрак. Я нахмурилась.

«Режь в первую очередь ножницами. Пальцами подхватишь в последний момент».

Ага, ясно, понятно, у отрезания призрачных саванов есть свои особенности. Я попробовала зажать полупрозрачную ткань ножницами… и о чудо, она зажалась! Прибавив энтузиазма, я принялась отрезать небольшой, и без того рваный по краю кусочек, а на последнем «чике» ухватила ткань двумя пальцами. На моих удивленных глазах отрезанный кусок савана лишь немного поугас, и остался в моей руке, хотя кожей я его все еще не чувствовала, ощущая только холод.

«Прячь».

Кивнув, я повесила ножницы на мизинец руки, держащей отрез савана, чтобы не опускать свое «оружие» на пол, нашарила в кармане стеклянный флакончик, подобный тому, в котором теперь хранятся волосы КириллКирилыча, и споро затолкав туда ткань, плотно закрыла крышку.

— Теперь выполняй обещание, — напомнил призрак.

«Ты уверена?»

— Да.

«Хорошо. Но последствия полностью на твоей совести».

Я спрятала флакончик в карман, приложила ножницы лезвиями к ближайшей из цепей, и перехватила их двумя руками, напрягаясь заранее.

— Давай!

Разрушительная магия обожгла изнутри, хлынула по предплечьям горячими потоками и ножницы в моих руках засияли красноватым светом, напитавшись этой силой. Я, не жалея усилий, нажала на рукояти резким, быстрым движением, уже в момент нажатия уверовав, что действительно смогу разрезать цепь — уж слишком мощным и разрушающим был поток магической энергии, который вложила в меня Варнава.

Призрачный металл лязгнул, звякнул, и не выдержал. С металлическим хрустом цепь оказалась разделенной надвое, и та часть, что уходила прочь, змеей втянулась в пол, исчезнув без следа, в то время как осколок с кандалами опал настоящим металлическим браслетом, больше не способным сдерживать полупрозрачную призрачную ногу.

— Надо же, у тебя действительно получается! — воскликнул призрак и побыстрее подставил мне вторую ногу. — Давай же!

Воодушевленная результатом, я приложила раскрытые ножницы ко второй цепи, и ведьма пустила сквозь меня второй поток разрушения. А потом третий, четвертый… Когда дело дошло до

, она честно предупредила:

«Эта будет самой сложной, ведь именно она держит проклятие. Твое тело уже ослаблено количеством колдовства, пропущенного через него, так что… Может быть больно, Милена».

Я приложила ножницы к цепи, покрепче сжимая пальцы и кивнула:

— Давай.

В этот раз все было иначе. Разрушающая энергия будто действительно обожгла, оставляя за собой ощутимый, болезненный след. Я вскрикнула, но все равно резко сжала пальцы, защелкивая ножницы, и цепь разлетелась, хлестнув во все стороны взрывной волной чистой энергии. Меня отшвырнуло прочь, впечатав спиной в спинку подвернувшегося на пути кресла, и тем самым взметнув новое облако пыли. Но мне оно было не страшно — едва ли успев сделать вдох, я ошарашенно уставилась на парнишку в одежде будто с средневековых гравюр, глядящего на меня темными, человеческими глазами.

— Спасибо, — он улыбнулся и засветился ярче, так ярко, что пришлось закрыть ладонью глаза.

А когда свет погас, его уже не было.

— Офигеть, — только и смогла выдохнуть я.

«Спасительница, — насмешливо фыркнула ведьма. — Иди домой».

Я согласно кивнула и кое-как поднялась на ноги. Да, домой, в душ и кроватку, да-а.

Шушер сидел у меня под столом. Не как маленький мальчик, который забился в уголок от страха, нет. Вольготно расположившись, он опирался спиной на дальнюю стенку, покачивал согнутой в колене левой ногой, и жрал чипсы. Морду его мне видно не было, но я думаю, она была весьма довольной житием.

В отличие от меня, которую будто танком переехали, а она почему-то до сих пор жива. Вернувшись домой, я поняла, что ни до какой больницы ради двух царапин не пойду, как смогла промыла, залепила все скотчем и отрубилась. Поутру меня встретила головная боль, ломота в костях, и весь тот очень знакомый букет ощущений, который был после парковки, только… не такой сильный. Варнава классифицировала это как последствия слишком сильного колдовства для неподготовленного тела, обещала, что скоро все пройдет и сообщила, что все немного хуже, чем могло бы быть, потому что она всю ночь питала меня магией, чтобы заживить раны. Без моего вмешательства это было сложно, потому зажило все не полностью, зато еще и болевой осадок оставило. Поэтому на работу я пришла с лейкопластырем на моське, темными кругами под глазами и на минимальном каблуке, чтобы не навернуться на малейшей неровности.

Петрович и Дария встретили меня такими взглядами, что захотелось лечь посреди холла, сложить ручки на груди и позволить им над собой поплакать. В этой сцене не хватило бы только грустного «трунь» от Тэя, но сегодня его в холле не было. Я даже затормозила, уточняя, а пришел ли он вообще — а-то ведь я его в последний раз видела в Фениксе, и глядя на пустое место, где он обычно сидел, сердечко как-то беспокойно сжалось. Дария отрапортовала, что менестрель отзвонился с утра, нажаловался на очень плохое самочувствие и выйти на работу не обещал. После чего уже более тихо, доверительным шепотом добавила, что кажется слышала на фоне тихий смех, что свидетельствовало скорее о веселой ночке и добром утре, чем о страшном недуге.

"Хорошо, этот вроде жив", — подумала я, и поднялась на свое рабочее место, где меня и встретила картина маслом.

— Знаешь, — сказал Шушер, когда я подошла к столу. — Во-первых, у тебя отличные ноги, с этого ракурса от них ничего не отвлекает и прямо-таки можно оценить во всей красе.

— А то ты впервые на мои ноги с такого ракурса смотришь, — фыркнула я, плюхая на стол свою сумку.

— Во-вторых, — тотально игнорируя, что «ноги» умеют и говорить, продолжил он. — Занимательнейшее место. Я вижу только ноги входящих, они видят только мои ноги, ты вот не видишь в этом глубокий философский смысл?

— Шушер, — я облегченно увалилась в развернутое к выходу кресло и склонилась так, чтобы таки видеть его бесстыжую рожу. — Во-первых, вылезай из-под моего стола, а то Кирилл Кириллович не то подумает. Во-вторых…

— О боженьки, солнышко, что с тобой приключилось?! — он аж пачку чипсов выронил.

— Упала неудачно, — без запинки соврала я. — Вылезай оттуда.

Шустро-шустро перебирая конечностями, дизайнер всея нашей фирмы выполз из-под стола и, навалившись мне на внешнюю сторону коленей, честно попытался взять мое лицо в ладони. Получил по рукам с недовольным «жрал чипсы, лезешь теперь ко мне» и уселся на пятки, глядя оскорбленно-в-лучших-чувствах.

— Ты была в больнице?

— Я в порядке, — я развернула кресло ближе к столу, включая компьютер.

— Милена, это же голова, с ней шутки плохи! — возмутился Шушер.

— Ты по своему опыту знаешь? — хмыкнула я, глядя на него искоса.

— Очень смешно, — оскалился парень. — Но…

— Милена?

Мы оглянулись синхронно, а я еще и словила эхо дежавю.

КириллКирилыч стоял у входа и смотрел на нашу композицию весьма неоднозначным взглядом. После чего отступил в сторону и скомандовал:

— Шушеров, место.

— Мое место у ее ног, — театрально возвестил Шушер, и попытался обнять мои колени.