Он заметил ее испуг и старался вести себя как можно дружелюбнее. Опустился в траву и сел немного поодаль.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Надей, — тихо ответила она.

— Какой красивый у тебя венок, — сказал Петька немного погодя, чтобы не молчать.

— Хочешь, я подарю тебе? — живо ответила она и протянула лежавший у нее на коленях венок. Петька хотел взять его, но, увидев свои грязные руки, поспешно отдернул их назад. Надя быстро вскочила на ноги и надела ему на голову венок. Они смелее стали разглядывать друг друга. Петька больше не знал, о чем с ней говорить. Он ее видел в первый раз, но догадался, что она дочь дедушкиного хозяина. Иначе откуда бы ей тут взяться?

— Почему у тебя рубашка такая мокрая? — спросила Надя.

— Рыбу ловил.

— Я никогда не ловила рыбу и не знаю, как ее ловят, — с досадой сказала Надя.

— Я бы показал тебе, только крючок потерял. Была бы хоть булавка, из булавки можно сделать крючок.

— А вот эта не годится? — Надя быстро отстегнула от платьица светлую большую бабочку.

Петька внимательно осмотрел красивую с серебристыми крылышками железную бабочку и подумал, что, пожалуй, из ее застежки можно согнуть крючок, но как бы Надю не заругали дома, если он сломает брошку.

— Не годится, — сказал он, возвращая ей бабочку.

— Почему? Смотри, как она крепко закрывается. Я хочу, чтобы ты из нее сделал крючок и научил меня ловить рыбу, — упрямо сказала она и снова протянула ему брошку.

Петьке понравилась ее решительность. Он, довольный, посмотрел на нее и для успокоения совести сказал:

— Потребуется только застежка, а все остальное принесу тебе обратно. Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.

Петька с брошкой побежал на пчельник и вскоре вернулся обратно. Вместе с ним прибежал и Волкодав. Они направились к реке. Волкодав бежал впереди, хорошо зная, куда направляется его хозяин. Вскоре они дошли до обрыва, обошли его и спустились к реке. Петька вытащил из кустов ракитника лодку, усадил в нее Надю и погнал лодку к омуту под обрывом. Они тихо сидели, прижавшись друг к другу, внимательно следя за поплавком.

Время перевалило за полдень. Становилось жарко и душно. Со стороны поля к речке спустилось стадо. Из-за леса медленно надвигалась темная туча. Но Петька и Надя, увлеченные своим делом, не замечали ни жары, ни приближающейся грозы. Правда, рыба ловилась плохо, как это бывает в середине дня, да еще перед дождем, все же у них на дне лодки подпрыгивало несколько гольцов и пескарей. Надя с любопытством разглядывала их, пробовала брать в руки, но гольцы ловко и неожиданно проскальзывали у нее между пальцами. Она весело смеялась и с каждой новой добычей радостно вскрикивала. Петьке несколько раз приходилось останавливать ее, чтобы не пугала рыбу, но она вскоре забывалась, и ее звонкий голосок опять раздавался над тихой речной гладью. Над ними, на самой вершине обрыва, свесив голову вниз, в тени орешника лежал Волкодав. Время от времени он поднимал большую мохнатую голову и постукивал хвостом по траве, заслышав голос хозяина. Дождь пошел как-то неожиданно, сразу. Тихая гладь речки потемнела и покрылась рябью. Маленький поплавок Петькиной удочки беспокойно запрыгал на воде, словно его задергала какая-то озорная рыбка. Сверкнула молния, и раздался раскатистый гром. Петька второпях стал наматывать длинную лесу на удилище, с беспокойством оглядываясь на бледную и присмиревшую Надю. Но когда гром грянул вторично, она в страхе кинулась к Петьке, обхватила его шею, мешая ему работать веслом. И как Петька ее ни успокаивал, она заплакала во весь голос. Дождь лил как из ведра. С каждой вспышкой молнии, с новым раскатом грома Надя в ужасе закрывала глаза и все плотнее прижималась к Петьке. Ему пришлось отставить весло, все равно они нисколько не двигались к берегу, а только кружились на одном месте. Петька обхватил свою маленькую подругу, стараясь заслонить ее своим телом от дождя. Она несколько успокоилась, продолжая шмыгать носом и вздрагивать.

Наконец туча уплыла, открывая за собой ясную синеву неба. Снова засияло солнце, и опять стало тепло. В кустах защебетали умолкнувшие во время дождя птицы, над обрывом весело залаял Волкодав. Надя снова села на свое место, благодарно поглядывая на смелого друга.

— Знаешь, как я боюсь грома, — сказала она, расправляя мокрое платьице. — А ты совсем не боишься?

— А чего его бояться? Прогремел, и все тут.

Он подогнал лодку к берегу. В это время на дороге, идущей от пчельника, показался Кондратий. Он сразу же заметил ребят и большими шагами, насколько позволяла ему больная нога, направился к ним.

— Ты, шайтанская душа, куда увел ребенка? — набросился он на Петьку и ударил его по голове.

Петька отскочил в сторону и, не удержавшись на ногах, повалился на мокрую траву. Надя громко вскрикнула, словно удар пришелся по ней. Но тут произошло неожиданное. Волкодав, который опять было улегся на обрыве, с громким лаем сорвался с места. Кондратий и опомниться не успел, как собака кинулась ему на грудь и повалила его на землю. К счастью, всю эту сцену с самого начала видели Пахом и Иван, находившиеся со своим стадом поблизости. Пахом побежал к ним, когда Кондратий замахнулся на его племянника. Но теперь пришлось выручать уже Кондратия. Они с Петькой почти одновременно подскочили к Волкодаву и оттянули его за ошейник от растрепанного и окровавленного Кондратия. Тот встал, тяжело охая и с испугом поглядывая на Пахома.

— Будешь еще драться? — звонко и не по летам серьезно сказал Петька, придерживая рвущегося Волкодава.

— Больно он тебя ударил? — спросил Пахом.

— Нет, не больно, — ответил Петька.

— И к Стропилкину его не води — драться больше не будет, — сказал подошедший Иван. — Здорово же она его разлохматила! Вот это собака!

Пахом взглянул на Кондратия и не удержался от смеха, за ним засмеялись Иван и Петька. Они хохотали, взявшись за животы: такой жалкий и растрепанный вид был у наказанного обидчика.

— Чего скалите зубы-то? — проговорил Кондратий, исподлобья поглядывая на смеющихся.

— Что ж теперь плакать, коли поделом досталось тебе, — ответил Пахом и, возвышая голос, добавил: — Спасибо скажи, что я еще тебе не прибавил за племянника.

У Кондратия задрожали колени. Он взял за руку испуганную дочь и поторопился уйти.

— Вот это собака! — опять воскликнул Иван. — Настоящий Волкодав. А ну, попробуй пусти: она опять повалит его.

Петька собрал в картуз пойманную рыбу, спрятал в кустах лодку и, не заходя к деду, отправился домой. Волкодав бежал рядом, преданно поглядывая на своего хозяина.

Домой Кондратий вернулся под вечер. Надя устала, проголодалась и всю дорогу хныкала. У Кондратия снова разболелась нога, да так сильно, что хоть опять ложись в постель. Он был очень не в духе, даже не обращал внимания на капризы Нади. Рубашка на нем была порвана, а на плече торчал довольно большой клок, и выглядывала подкладка пиджака. Искусанное плечо ныло.

— Что с тобой, старик? — спросила его Елена. — Ты общипан, как петух после драки. Кто это так тебя?

Но Кондратий только махнул рукой и заторопился в избу.

— Приложи-ка что-нибудь к плечу, а то меня собака искусала, — сказал он матери.

— Где?! Как?! Чья собака? — забеспокоилась старуха и заметалась по избе. — Не бешеная ли?

— Нет, — успокоил ее Кондратий. — А ты не бегай, прикладывай скорее, что там у тебя есть для этого.

Старуха стала врачевать Кондратия. А Елена остановила во дворе Надю, чтобы узнать о случившемся. Но девочка больше рассказывала о том, как они с мальчиком ловили рыбу и как хорошо им было на речке.

— Мальчика этого зовут Петькой, он такой смелый, даже грома не боится, — говорила девочка. — Он и отца от собаки отнял, а то она бы загрызла его. Только отец его ударил.

— За что он его ударил? — спросила Елена, не совсем понимая смысл рассказанного.

— А я не знаю, взял да ударил. Мама, ты меня пустишь к нему? Он знаешь какой хороший: лучше всех мальчиков.