— Все, перерыв, — Шоу кидает камеру своему помощнику — бедняга еле успевает словить — потом поворачивается и показывает на нас с Кервелом пальцем: — А вы оба подумайте, как сделать так, чтобы в ваших глазах я увидел чертовы искры и долбанную химию. Вокруг меня одни идиоты…

Он вышел из помещения, и персонал стал потихоньку тоже линять, кто куда. Я упала на диван и провела рукой по лицу. Что за день… Ничего не получается. Мысли находятся где-то далеко, и я не могу ни на чем сосредоточиться. Кажется, я до сих пор на Коста-Бланке и том пляже с Крисом… Какая уж тут работа.

— Эй, — отвлекает от раздумий голос Эша. Он стоит передо мной, скрестив руки на груди, а серые глаза недовольно блестят. — Ты собираешься тут проторчать до ночи? Извини, в мои планы это не входит, поэтому будь добра… работай.

Я бросаю на него хмурый взгляд, встаю и наливаю воды. Еще не хватало, чтобы меня отчитывали. Эш наблюдает и говорит что-то по-немецки. Наверное, ругается: выглядит это именно так.

— Слушай, — говорит он спокойным голосом с легким акцентом. — Ты где-то не здесь. Расслабься, а? Или мы не выйдем из этой чертовой студии еще долго.

Молча пью воду и смотрю в окно на высотки. Послеполуденное солнце скрывается за ними, отбрасывая блики, а небо чистого голубого оттенка. Как вода на Коста-Бланке…

— Ты вообще меня слышишь?

— Помолчи, — бросаю раздраженно ему и ставлю стакан на столик, отгоняя не прошенные мысли.

— Ладно, хорошо, — поднимает Кервел верх руки, будто сдаваясь; падает на диван и откидывает голову.

Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и выдох. «Работа, Меган, ты должна работать», — крутится на повторе одна и та же фраза уже несколько часов подряд. Облизываю пересохшие губы и подхожу к Эшу, устраиваясь между его ног. Он смотрит прищуренными глазами цвета свинцовых туч, но ничего не говорит.

Просто игра.

Без прикосновений.

Глаза в глаза.

В это время как раз появляется Шоу и персонал. Он машет рукой, показывая, чтобы все молчали, и берет камеру, делая снимки. Пальцы тянутся к пуговицам полупрозрачной блузки, расстегивая пару штук, а глаза Эша пристально следят за моими действиями. «Хорошо. Я должна влюбить его в себя, чтобы он был от меня без ума». В глазах Кервела появляется огонек интереса, любопытства, и он включается в «гляделки». Шоу делает снимки и тихо бормочет что-то под нос, а мы с Кервелом входим во вкус — «любовь и химия» на высшем уровне.

Через два часа съемки заканчиваются, и Шоу одобрительно кивает.

— Отлично. Так бы сразу.

Иду переодеваться, и через тридцать минут машина несет нас в отель. Я думала прогуляться по Великолепной миле, но сегодня в Чикаго довольно прохладно, минус десять градусов, поэтому решаю отложить прогулку до лучших времен, которые вряд ли скоро настанут. Да и усталость дает о себе знать. Машина останавливается возле отеля, беру сумку и иду в свой номер.

Быстро скидываю с себя одежду и залезаю под одеяло, делая пару звонков. Отчет Энди, которая присосалась ко мне, словно пиявка после съемок на Коста-Бланке. Ее интересовало буквально все, а мне не хотелось об этом говорить, поэтому обошлось общими фразами.

— Ладно, а как Эш Кервел? Правда, он красавчик? — говорит в трубку Энди.

— Ага, красавчик, — зеваю и прикрываю глаза.

— Когда вернешься в Нью-Йорк, нам надо будет устроить девичник, — продолжает тараторить она.

— Ага.

— Все, иди спи, задница.

Подруга отключается, а я закрываю глаза и засыпаю.

Меня будит стук в дверь. За окнами уже совсем темно, а часы показывают 22:23. Нехотя вылезаю из кровати и иду открывать. Кого это принесло на ночь глядя? Передо мной стоит Эш Кервел.

— Я тебя разбудил? — спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы.

— Угу, — щурюсь от яркого света и тру глаза.

— Прости, — он прислоняется к дверному косяку. — Думал, предложить тебе выпить. У нас не особо сложился днем разговор.

Мой желудок пуст, потому что я практически ничего не ела — кофе ни в счет — и издает дурацкие булькающие звуки.

— Если надумаешь, заходи ко мне, окей? — он вопросительно изгибает бровь.

— Да, ладно.

Закрываю дверь и шлепаю в кровать, но уснуть уже не могу. Видимо, организм получил достаточно отдыха и теперь готов бодрствовать. Пару минут думаю о предложение Эша, глядя в светло-розовый потолок. Может, сходить к нему? В голове сразу вспыхивает лицо Криса, но я отгоняю его.

С Берфертом после Испании мы не разговаривали по моей инициативе. Я просто решила не отвечать на звонки и собрать мысли воедино, разобраться в себе, в своих чувствах. Прошлые выходные были волшебными, потрясающими, но сказка закончилась, как только мы сели в самолет и прилетели в Нью-Йорк. Напоминает «Золушку». Злобно смеюсь под нос, решительно откидываю одеяло и иду в душ.

Эш открывает дверь, на его лице появляется улыбка и привлекательные ямочки.

— Я думал, ты проигнорируешь мое предложение. Проходи. Что будешь пить? Или может заказать в номер еду?

Я иду следом за ним в гостиную и присаживаюсь в серое кресло. Номер Эша схож с моим, но в темно-синих тонах.

— Да, можно и еду. Я ужасно голодна.

Эш кивает и поднимает трубку, заказывая ужин.

— Ладно, с этим определились, а что насчет выпивки?

Он открывает бар, а я наблюдаю за ним: Кервел в свободной рубашке и темных джинсах с дырками, волосы небрежно зачесаны на макушке. Если бы я не была влюбленной дурой, он мог понравиться мне. Но реальность жестока — я все-таки влюбленная дура. Так что, каким бы Эш не был привлекательным — ничего не получится.

Он достает МОЕТ, но я кривлюсь, вызывая у него улыбку.

— Ненавижу шампанское, может там есть мартини?

— Окей, мартини.

Эш достает две бутылки и бокалы.

— Ты клубнику любишь? — он ставит на столик тарелку с ягодами и наливает нам выпить.

Беру одну клубнику и откусываю, а Эш садится напротив и смотрит на меня.

— За знакомство, — он поднимает свой стакан с виски, и мы чокаемся.

Завязывается непринужденный разговор. Эш рассказывает о том, как начал работать моделью, о Берлине и Германии, о своей семье. Он довольно обычный и приятный парень. Нам приносят ужин, и мы продолжаем разговор уже позже, когда наедаемся. Голодной оказалась не только я, хотя Эш сказал, что просто решил поддержать компанию (врунишка).

Мы перемещаемся к панорамному окну. На небе ярко светит луна, но звезд нет; слышится шум города, который никогда не спит так же, как и Нью-Йорк. Эш включает тихо музыку и устраивается рядом.

— Ладно, теперь расскажи, что тебя беспокоило днем, — он смотрит на меня из-под бровей и болтает виски со льдом. — Я слышал о том, что Меган Миллер всегда полностью отдается работе, но сегодня ты точно была мыслями где-то далеко, не в Чикаго и не в студии Шоу.

— От кого слышал? — поднимаю вопросительно бровь.

Эш криво улыбается и ставит стакан, вытягивая одну ногу перед собой.

— Мой агент.

Он явно что-то не договаривает, но копаться в этом я не собираюсь.

— Ты и сейчас кажешься задумчивой, — продолжает Кервел и подпирает голову рукой, не отрывая от меня серых проницательных глаз.

Я смотрю на прозрачную жидкость в своем бокале, и вопрос вырывается прежде, чем я успеваю подумать:

— Ты когда-нибудь влюблялся?

Звучит смешно и как-то по-детски, но Эш серьезно задумался.

— В этом бизнесе мы товар, который покупают. А товар должен быть бездушным. Я всегда себе это напоминаю. Мы в каком-то смысле шлюхи. Ты и я. Только шлюхи торгуют своим телом, получая за это деньги, а мы торгуем лицом и внешностью. Эмоции всегда мешают. Поэтому, — он вздыхает, и уголок губ поднимается. — Я не влюблялся и тебе не советую этого делать. Пока.

Пока. Эш прав. Эмоции мешают, проще носить маску и ничего не чувствовать. А мое сердце пылает и не может быть безразличным, равнодушным, я не знаю, как потушить тот огонь; не знаю, как усмирить бабочек в теле, не знаю, как выкинутьегоиз головы.