Даже легче Паше стало от принятого решения, дух окреп, силы вернулись. Он огляделся. Оказалось, сам того не ведая, подошел к райисполкому. Ну что ж, раз решил действовать, начать можно и отсюда. Здесь не только наговоры Петухова, но и письмо Березкина. Вот и посмотрим, что с этим письмом стало, как относятся к тому, что в нем написано. Паша глубоко вздохнул и решительно поднялся на крыльцо кирпичного двухэтажного здания.

Капитан Дедюхин внимательно вчитывался в протокол опознания платка Полины Зотовой, переданный ему Егоровым. Документ фактически подтвердил, что платок, в котором Зотова ушла из дома и затем пропала, оказался у жены Комарова, его, Дедюхина, родственницы. Этого ему только не хватало! Теперь нужно выяснить, как платок попал к Варваре. Да и Комаров хорош гусь. Для чего понадобилось ему приходить к Егорову, говорить ему о своих родственниках? А теперь этот платок. Наверняка тут Иван замешан, что Варя сама-то может? Помнится, ночевал Комаров у них как-то, выпил, болтал много разного. Баню обещал поставить, говорил, что яблони помогал Зотову пересаживать. Значит, вместе они были, когда узнали, что Полина исчезла. Разобраться в этом нужно. Дедюхин закурил, подошел к окну и открыл форточку.

Для чего же все-таки пошел Иван к Егорову с утра пораньше? О чем еще говорил Комаров, когда у них ночевать оставался? Может, жена что вспомнит?

Дедюхин придвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер Управления сельского хозяйства райисполкома.

— Катя, ты? Помнишь, к нам приходил твой зять, у меня еще отпуск сорвался в связи с делом Зотовой. Вспомнила? А что про это Комаров говорил, не помнишь? Потом поговорим? Почему потом? Мне сейчас нужно. Не можешь? Почему? Егоров у вас? Что ему нужно, не знаешь? По поводу оросительной системы в колхозе «Мотор»? Тамаша-беда... И зачем это ему надо?.. A-а, это я должен знать... Правильно, Катенька, то, что делается в «Моторе», я, наверно, должен был знать... Спасибо, Катенька, за помощь милиции.

Дедюхин глубоко вздохнул и положил трубку.

Что за жизнь, тамаша-беда... Голова кругом идет... Егоров находит брошеную оросительную систему, идет в сельхозуправление выяснять, почему такое могло случиться. Возникает вопрос: где же были Дедюхин и Лавров, почему молчали?

Капитан с досадой хлопнул ладонью по столу и пошел к начальнику отделения.

Услышав лай собаки, Катя Дедюхина выпрямляется и стоит, прислушиваясь, с мокрой тряпкой в руках. Она моет полы. Кажется, никого нет. Тузик замолчал. Если бы пришел Миша, Тузик радостно повизгивал бы и гремел цепью, прыгал возле хозяина. Когда же идет чужой человек — собака лает злобно и яростно. Намочив тряпку в ведре, Катя снова склонилась к полу.

— Можно зайти?

Услышав голос, Катя вздрогнула и уронила тряпку. В дверях увидела чернобородого мужчину, спохватилась, что стоит перед ним с высоко подоткнутым подолом, и быстро одернула длинную удмуртскую рубашку.

— Заходите, кто там? — повернулась Катя к двери, вглядываясь. — А, это ты, Иван? Видишь, Тузик еще не забыл тебя, не облаял. Подожди, пол мокрый, в носках не ступай, сейчас тапочки дам.

— Как поживаем, Катенька? — Комаров на цыпочках шагнул к стулу и сел. — Оторвал я тебя от дела, извини.

— Ничего, я уже почти закончила.

И Катя быстро дотирает пол, немного путаясь в своей длинной одежде, поднять которую она уже стесняется.

Когда женщина моет пол, мужчине всегда интересно смотреть на нее. Многое можно увидеть невзначай. Вот и Комаров оценивающе поглядывает на золовку. А она очень ничего. Стройная, где нужно, выпукло и округло, ноги красивые, и тело, чувствуется, крепкое еще, литое. Катя ощущает эти взгляды и торопится закончить работу. Теперь смотреть на нее уже не так интересно, и Комаров переводит взгляд на стол. Он когда-то сделал этот стол своими руками, строгал, шлифовал и морил дерево, полировал потом. Поэтому и цвет у него такой необычный, и ножки словно кегли. Почти такие же ноги у Кати, округлые и крепкие, покрытые легким золотистым загаром. Повезло Дедюхину, что и говорить. Катя и сейчас в соку, не то что сестра. Вот бы сейчас поиграть с ней, попробовать, похожа ли на сестру своими женскими способностями. Чем Комаров хуже других? Но нет. Придется довольствоваться своим. Видно, упустил время Иван. Упустил и Полину, когда молодой и нетронутой была. Сейчас вот слюнки пускает на чужую жену. Своя-то, Варвара, сдала сильно, хотя и раньше особой красотой не отличалась. Далеко ей до Кати и тогда было, а сейчас и подавно. Вон, все так и играет у нее...

Видимо, Кате надоело такое пристальное внимание Комарова. Она негодующе бросила тряпку в ведро и направилась к двери.

— Что-то Серапионыч долго не идет, — поспешил перестроиться на деловой лад Комаров, — поговорить с ним хотел.

— Сама не понимаю, давно уж дома должен быть, — отозвалась Катя, задержавшись в дверях, — тебе он нигде не попадался сегодня? Он должен был ехать в Чебернюк с каким-то прокурором из центра.

— Нет, не видел, не пришлось, — забормотал Комаров и принялся разглядывать фотографии на стене. Сообщение Кати насторожило Ивана. Опять что-нибудь по делу Полины, не иначе. Он вглядывается в снимки и вздрагивает. Вот она, Полина, смотрит на него из-за головы Дедюхина. А рядом Парамон улыбается. Нет, так можно совсем рехнуться... Нужно срочно выпить, снять напряжение. Только где взять?

Глаза его, словно локаторы, зашарили по шкафам и полкам. Да разве найдешь что-нибудь в чужом доме? А, может, и не держат вовсе. Милиция все-таки! Вот дела. Даже у родни надейся только на свои припасы. А сегодня он не пустой пришел. И деньжата водятся, и в сумке кое-что есть про запас. «Молодец я», — мысленно похвалил себя Иван, вспомнив о двух бутылках портвейна, которые захватил в магазине на всякий случай. Сейчас такой случай настал. Комаров, поглядывая на дверь, достал бутылку, прогрыз для быстроты поливиниловую пробку и одним махом опустошил половину. Затем перевел дух и допил остальное, прислушиваясь, не возвращается ли Катя.

Поглаживая рукой живот, отдуваясь, постоял немного, пустую бутылку сунул обратно в сумку. От греха подальше. Пусть им на глаза не попадается. Комаров не алкаш, который пьет один «сам на сам». Это от нервов, для затравки. А вообще-то могут родственника угостить. Наверняка есть чем. Если Катя не догадается, Серапионычу шепнет Иван, обязательно шепнет, скажет, за встречу... К тому же и разговор есть...

А выпитое подействовало. Легко и весело стало на душе. Иван подошел к окну и запел:

Затем повернулся и снова стал разглядывать фотографии на стене, что-то бормоча. Неслышно ступая, подошла Катя и встала у него за спиной:

— О чем это ты? А я вчера, как и ты, перед фотографией отца стояла. Вот он, видишь? Я-то его не знаю, да Варя, наверно, рассказывала; он умер, когда отмечали двадцатилетие окончания войны. А мне всего год был. Но вчера... — Катя расчувствовалась. — Вчера Миша из военкомата принес его орден Отечественной войны. Вот через сколько лет нашла награда человека. А его уже и в живых нет.

Слушая ее, Иван вдруг тоже начал прерывисто вздыхать и тереть глаза кулаком.

— Что с тобой, зятек? — удивилась Катя. — Разве и твой отец...

— Вот именно, и мой отец... Твой умер в почете, с наградами. А мой на дороге умер, в снегу похоронен. Черная тень вместо памяти. Эта тень теперь и на мне. Я тоже тень, а не человек. Никого кругом, чужой я всем и даже краю родному.

Иван давился рыданиями, голос его срывался.

Удивленно и опасливо смотрела на Ивана Катя: что-то происходит с человеком, мужчина просто так плакать не будет. Или он болен, или... Не раздумывая долго, налить ему нужно чарку, гляди и полегчает.

Катя шмыгнула за печь и вскоре вынесла до краев наполненную чарку.