— Чую, Павел Евдокимович, большой бой разгорается. Приходите, собрание открытое...

«Что ж, повоюем», — сказал себе Паша.

Вечер. В небе зажигаются первые звезды. Поглядывая в окно, Паша повязывает новый галстук. Он в белой рубашке. Брюки отутюжены так, что о стрелки, кажется, порезаться можно. Он причесан, побрит, подбородок приятно пощипывает одеколон. В руке сверток, перевязанный красивой лентой.

Кто-то стучит в дверь.

— Войдите, — громко говорит Паша.

Дверь открывается, в нее заглядывает пушистая девичья головка.

— Лиза?

Дверь захлопывается. По ступеням крыльца быстро-быстро стучат каблучки убегающей девушки.

— Лиза! Погоди!

Паша бросается догонять ее. По дощатому тротуару мечутся пятна от раскачивающихся фонарей. Паша обгоняет Лизу, встает перед ней.

— Куда же ты? Что случилось?

Она пытается обойти его.

— Пусти! Я тебе не мешаю, и ты не задерживай...

— Но ведь ты заглянула сама...

— Было такое.

— Что же теперь убегаешь?

Эх ты, Паша, Паша... Психолог! Посмотри ей в глаза. Неужели тебе ничего не понятно? Спроси у стучащего гулко собственного сердца. Обещал ведь сегодня зайти к ней в медпункт? Она ждала. Вся измучилась. Не дождалась и решила: снова дела у Паши. А он, оказывается, дома. Принаряженный, веселый, собирается куда-то. В руках — таинственный сверток.

— Глупышка! Да это тебе!

— Ой, книги! Спасибо...

— Говорила, что в институт думаешь поступать. Вот и привез учебники. Готовься.

— Избавиться хочешь? В город учиться уеду, а ты — на свидание к Але Березкиной? — сердито говорит Лиза.

— Заочно поступай...

Паша берет ее за руку. Она не отталкивает, не отстраняет его.

— Ты хороший... Я верю тебе.

Ее волосы пахнут ромашкой.