Мы-то знаем, что это клевета. Если Туган кого и подбросит в ближайшее село к родственникам или в город — ни копейки не возьмет.

Снова милиция нагрянула, и снова зря…

А Урузмагу что этот завистник подстроил! Когда Урузмаг поступил в университет, Нафи тут же написал ректору, что парень дал экзаменаторам крупную взятку… Тоже шум был, и расследование, и комиссии разные. Только, конечно, ничего не подтвердилось.

Вы спросите: откуда же мы знаем, что все это проделывал Нафи? Письма-то анонимные?

Да знаем уж. Во-первых, больше некому. Во-вторых, Бечмырза как-то сам признался, что писал эти анонимки под диктовку Нафи. Самому-то Нафи с его трехклассным образованием трудновато было бы писать.

Мы из Бечмырзы тогда чуть душу не вытрясли — что же ты, пособник гадюки! Ну, он поклялся, что впредь и на порог к себе Нафи не пустит.

А что толку, если ему приспичит, так он и в город съездит, там найдет себе писаря.

Вот и чешутся руки отволтузить его как полагается… А нельзя!

Помню, как-то вечером я шел с поля, остановился у дома Васила — покурить, поболтать с соседом…

И этот Нафи тут же, как назло. Сел рядом на лавочку и сидит. Ну, сиди, черт с тобой, может, не просидишь места-то.

Сумерки. Скотину гонят с пастбища. Люди с работы идут.

И началось. Вот прошел Батырбек, возчик из нашей бригады, поздоровался. И не успел за углом скрыться, тут же заскрипел этот проклятый кляузник:

— Ишь, Батырбек. Нос задрал. Ходит, как князь. А работает простым возчиком. Впрочем, ему повезло: теперь все домой тащит, что плохо лежит. Я сам видел, как он целую бричку огурцов к себе во двор привез. На то и возчик, чтобы возить.

Мы с Василом молчим, А что тут скажешь? Мы-то не видели этого.

Бесо прошел — плотник из строительной бригады. Нафи словно дожидался его:

— Ужас, сколько колхозного тесу сплавляет налево. Ему жена на штаны по два дополнительных кармана пришивает, иначе деньги не помещаются.

Я знаю — уйду первым, он тут же Василу про меня такого наговорит! А Васил уйдет, так мне про Васила… Ему все равно. Вот и сидим, покуриваем.

Наконец Нафи перебрал всех односельчан и остановился на себе. Жаловаться стал:

— Плох я совсем нынче. Здоровье не берегу, совсем ревматизм замучил.

Васил говорит:

— А ты поезжай в Брагуны, на горячие ванны.

— Э, поезжай! А работать кто будет? Я ведь не ворую, у меня лишних денег не водится.

— Дело твое, — равнодушно отвечает Васил, — а только какая работа при ревматизме?

— Это ты верно…

— А Брагуны — просто земной рай, а не курорт. Отличнейшее место! Да вон Угалука спроси. Ты тоже вроде бы там недавно был, а, Угалук?

— Был, — говорю, — две недели назад был.

— Ну и как? — повернулся Нафи ко мне. — Что, действительно так уж здорово?

Тут я вспомнил о комарах. Комаров в этих Брагунах — тьма! Сплошная мука. Дай-ка, думаю, припугну его, пусть сидит дома со своим ревматизмом.

А потом подумал: а что, если…

— Чего ж ты молчишь? — пристает Нафи. — Расскажи, как там, в Брагунах.

— Хорошо там, — сказал я, — просто замечательно. Мне, например, ванны очень помогли. У меня левая нога совсем отнималась. Уже и не нога вроде, а какая-то култышка безжизненная. Еле ходил. А сейчас — хочешь, спляшу?

— Сколько же ты там пробыл? — спросил Васил.

— Десять дней.

Васил изумился:

— И за десять дней ногу вылечил? Так быстро?

— А комары на что, — сказал я.

— Какие комары? — заинтересовался Нафи.

— Обыкновенные, брагунские.

— А, комары! — воскликнул Васил. — Да уж, насчет комаров там не скажешь, что не хватает их. Попили они моей кровушки! Мы сначала сняли комнату в низинке, так просто взвыли от этих тварей! Ну, а потом переехали в другой дом, повыше, там еще терпеть можно было.

— Ну и зря переехали, — сказал я.

— Как это зря? Что же, по-твоему, отдавать себя на растерзание?

— Да нет, я вас не виню, — сказал я. — Вы же не знали, что комары излечивают ревматизм.

— Комары? Да ты что?

— Ничего. Да-да, вот именно, комары. Мне врач рассказал. Понимаешь, брагунские минеральные воды почему ценятся?. Особый химический элемент в них есть, вот почему. А чтобы как следует проникнуть в организм человека, этому химическому элементу путь нужен. Ну, грубо говоря, чем больше комары наделают дырок в твоей коже, тем легче проникнет через них в тебя целебная сила. И мне тот врач так и сказал: терпи, сколько сил есть, зато выздоровеешь навсегда и моментально. Куда деваться? Я и терпел. Зато теперь как кузнечик прыгаю, и все мне нипочем. Здоровый я стал!

— Да-а, — сказал задумчиво Васил, — я и не знал. Я бы тоже потерпел. Кто бы мог подумать? Комары, а? Про пчел вот я слыхал, что их укусы помогают.

— А много в Брагунах комаров-то? — спросил Нафи.

— Нормально, — сказал я, — только надо торопиться, в конце июля их поубавится. Будешь за каждым комариком бегать, чтобы он укусил тебя.

— А мы-то, дураки, их выгоняли, — пригорюнился Васил. — Убивали даже.

— Готовится указ, — сказал я сурово, — убийство комара будет приравниваться к браконьерству. Большой штраф будут брать. А если кто несколько комаров убьет, то и посадить могут.

…Нафи поехал в Брагуны на следующий же день. И прихватил с собой Бексолтана, соседа.

Я уже предполагал, как развернутся события, и поэтому жалел Бексолтана. Действительно, дней через пять тот вернулся, проклиная курорт, Нафи и комарье.

Он рассказал вот что:

— Как только мы приехали, навстречу нам высыпали женщины с предложениями насчет жилья.

— А комаров у вас много? — спросил Нафи.

— Да какие там комары! — запротестовали женщины. — Считайте, совсем их нет, комаров этих.

— Тогда не подходит. Нам нужно с комарами, — твердо заявил Нафи.

Женщины изумленно переглянулись, замолчали. И только одна, самая бойкая, решилась:

— Давайте ко мне. У меня комаров хватит.

Остановились мы у нее. Ну, правда — как стемнело, комары налетели — кошмар! Хозяйка просит свет погасить, чтобы их не привлекать, а Нафи — ни в какую! Свет оставил, а окна зато распахнул как можно шире.

Я не выдержал, ругаться с ним стал. Тут он мне и рассказал — по секрету — о пользе комаров, которые совокупно с минеральными ваннами излечивают ревматизм.

…Это был ад. Ни на секунду я не сомкнул глаз ночью. А Нафи только радовался, что попал на такое удачное комариное место.

Утром я еле поднялся, а Нафи говорит:

— Ага, ты заметно ослаб, это хорошо. Значит, болезнь из тебя выходит.

Выходит или не выходит, только на третий день я не вынес такого лечения и перешел на другую квартиру. Нафи уговаривал меня остаться, но не смог уговорить. Нет уж, спасибо! Тогда он взял с меня слово, что никому не скажу о секрете комариного лечения. То ли боялся, что комаров на всех не хватит, то ли просто не желал добра людям, не знаю…

Ну, еще день прошел. Вижу — Нафи не появился на ваннах. Что такое? Я пошел навестить его. Бог ты мой! Лежит в кровати, трясет его озноб, тело все красное, лицо опухло. Но радостно говорит:

— Не комары здесь, а золото. Видишь, вся болезнь наружу выходит.

Я помчался за врачом. Пришел врач, смерил ему температуру. Почти сорок на градуснике. Медперсонал всполошился, срочно увезли в больницу.

Перед отъездом я его навестил. Ему полегчало. Только все врачей ругал, что не пускают в палату комаров.

Бексолтан кончил свое повествование. Помолчали. Я тихо сказал:

— Надо бы, чтобы комары ему язык искусали.

— Почему язык? — удивился Бексолтан. — На ревматизм он жаловался.

— Ревматизм — ерунда. Главный его недуг в языке. И комары искусали его только из-за языка.

— Что-то не пойму, — сказал Бексолтан.

Я не стал ему обо всем рассказывать. А Васил, узнав об истории с Нафи, сокрушенно сказал:

— Жадный он. Меры не знает. Всех комаров захотел использовать. Вот и слег в больницу. И понятно: любое лекарство пойдет во вред, если его принимать лошадиными дозами. Нет, вот я на будущее лето поеду в Брагуны, так начну понемножку. Скажем, час буду кормить комаров, а час — отдыхать от них. Это будет разумно.