Вообще-то, словесный портрет составляется в тех случаях, когда требуется кого-то срочно разыскать. Того, чей портрет мы сейчас составим, искать не надо. Он всегда на виду, многие знают его как своего лучшего друга. Впрочем, кое-кто при встрече с ним пытается быстренько шмыгнуть в сторонку, дабы лишний раз не попасть на глаза (всегда острые) и, что еще более небезопасно, на язык (еще более острый).

Вот, собственно, мы и приступили к написанию словесного портрета героя, которого во всех республиках России зовут по-разному, но чье появление всегда сопровождается одинаково дружным веселым, а чаще злым, смехом.

Этот герой — Сатирик. Да-да, именно так, с большой буквы, как и полагается писать имена, будем его называть.

Кроме уже отмеченных острых глаз и еще более острого языка, Сатирик обладает даром всеведения и вездесущности. Час назад он был, скажем, в Туве или Карелии, где ехидно проехался эпиграммой по нерадивым строителям, а спустя полчаса его видели уже в Казани или Элисте. Там от его едкого экспромта до сих пор поеживается неумеха или разгильдяй.

Скрыться, спрятаться от Сатирика решительно нет никакой возможности. Его отточенная строка разит вернее дамасской сабли, а смех, как радиация, проникает в любую щель, куда пытается забиться спасающийся от критики клеветник, пьянчуга, великовозрастный оболтус.

Отметим также в нашем словесном портрете блистательное знание Сатириком языков. Он одинаково хорошо владеет русским, татарским, чувашским, башкирским, калмыцким… Да что там перечислять! Сатирик свободно говорит на всех языках многонациональной России, и даже в Дагестане — этой, как его называют, стране гор и горе языков — он сумеет объясниться с жителями любого аула. И не только объясниться. Через пару минут после знакомства толпа, неизменно возникающая при появлении Сатирика, будет наподобие грозовой тучи взрываться громовым хохотом, а молнии мгновенных остроумных сатирических выпадов будут, как и всегда, предельно точны.

Кроме имени Сатирик, он носит и другие имена и фамилии. В Адыгее он зовется Киримизе Жанэ или Сафер Панеш, в Калмыкии отлично знают и помнят Михаила Хонинова, любой мариец тут же скажет: «Сатирик? Да это же наш народный поэт Семен Вишневский!»

Сатирика можно встретить и там, откуда рожденные им шутки и остроты отправляются в свет — в редакциях газет и журналов, в книжных издательствах. Пишет Сатирик на одном из излюбленных языков — на карачаевском, или аварском, или бурятском… Остроумный рассказ, напечатанный, скажем, на башкирском языке, спустя короткий срок уже веселит татарского читателя — переводчики стараются немедленно подхватить шутку, сделать ее всеобщей. Иногда Сатирик, если его зовут Виталий Енеш, Реан Бикчентаев или Василий Цоголов, при публикациях на русском языке могут обходиться и без переводчика. Кстати, русский язык и собрал под обложкой этой книги наших многоликих сатириков, чей общий портрет, пусть только штриховой, словесный, но, будем надеяться, узнаваемый, мы только что попытались нарисовать.

А более полным, объемным и красочным этот портрет станет тогда, когда читатель раскроет сборник и углубится в чтение.

А. ЯЧМЕНЕВ

Целую неделю писал я свой доклад. Осунулся, постарел. До сорока восьми лет не читал стихов, а тут из Маяковского три цитаты привел, басню Михалкова использовал. А пословицы и поговорки — чуть ли не в каждом абзаце!

Три часа продолжался мой блестящий доклад! Слушали затаив дыхание. Когда перешел к самокритике, раздались возгласы одобрения, общий смех. От рукоплесканий чуть потолок не рухнул!

— Товарищи, — говорю, — в срыве поставок молока и мяса кто виноват? Я! Был нетребователен, беспечен! Халатен был! И не только к колхозным буренушкам, но и к свиньям я относился по-свински. А почему клубная, культурно-массовая работа у нас в загоне? Я ей мешал! А инкубатор почему плохо выводит цыплят? Да потому, что я виноват.

Всю вину взял на себя. В пылу рассказал и то, чего, кроме жены и моего свата-завхоза, никто не знал. Все выложил! Руководители от масс не должны ничего скрывать!..

В горле у меня пересохло, запершило. Тронутый бурными аплодисментами, еле сдерживаю слезы. После доклада мне жмут руку, хвалят, шутят, что, мол, я для красного словца не пожалею и отца родного!

А говоря между нами, на такое выступление надоумил меня зять мой. Он опытный профсоюзный работник. Правда, небольшой, но все же деятель. Лучше, говорит, самому назвать себя дураком, чем это потом сделают другие. Люди скажут: раз он сам признает себя дураком, значит, он умный! Вот я по этому принципу и построил свой доклад. Авось, думаю, еще раз поверят мне, изберут председателем! Что ни говори, а быть председателем лучше, чем, скажем, возить навоз.

После доклада я был уверен: пройду! Но когда начали обсуждать мою кандидатуру, слово попросил один из наших аксакалов.

— Я так думаю, — сказал он, — во всех тяжких грехах председатель признался чистосердечно, а потому давайте к суду его не привлекать, а только снимем с поста и выкинем из правления!..

Все колхозники хором поддержали старика…

А я… что ж… подвел меня зять!

Перевод с башкирского И. Законова.