Архиепископ Мефодий выступил в печати с изложеним своих взглядов на взаимоотношения между митрополитом Сергием и Зарубежной Церковью, полностью поддержав позицию Карловацкого Синода. Он высказал мнение, что в письме зарубежным иерархам от 12 сентября 1926 г. Заместитель фактически предоставил Зарубежной Церкви право полной автономии, основанием чему служит его предложение создать за границей центральный орган церковного управления для разрешения всех дел без поддержки Московской Патриархии. Более того, высказывание о возможности «организовать в неправославных странах самостоятельные общины или церкви» архиепископ Мефодий расценил как указание на возможность автокефального существования возглавляемой им Харбинской епархии. Он был убежден, что содержание письма митрополита Сергия соответствовало истинным взглядам автора, и соглашался с утверждением Зарубежного Синода, что изданная позднее Декларация имела характер вынужденный и была написана под давлением властей. В интервью главы Харбинской епархии следует отметить еще одно высказывание: «Опорой в такой точке зрения зарубежным иерархам служит также несогласие с этим актом митрополита Петра и соловецких иерархов» – свидетельство того, что находившийся в заключении митрополит Петр (Полянский) сохранял свои полномочия Местоблюстителя Патриаршего Престола и имел возможность получать информацию о церковных делах.

Аналогичный взгляд на харбинские волнения высказал начальник Пекинской Миссии архиепископ Иннокентий (Фигуровский). Ссылаясь на предыдущие заявления Заместителя, он также соглашался с необходимостью самостоятельного существования РПЦЗ. Попытки советского правительства подчинить зарубежные церкви своему влиянию он представил как «широко задуманный план по разложению эмиграции» и указал на то, что Декларация митрополита Сергия противоречит всем предыдущим его заявлениям.

В своей статье архиепископ Иннокентий привел текст письма, полученного им от Заместителя{453}, в котором митрополит Сергий, сообщая о своем вступлении в должность и создании легализованного Временного Синода, просил уведомить о положении дел в Пекинской Миссии и выразить отношение к Московской церковной власти{454}. На это письмо архиепископ Иннокентий ответа не дал, поскольку был убежден в том, что, пока в России господствует советская власть, представители Заграничной Церкви «не должны устанавливать тесной связи с Москвой на основах подчинения». В то же время он высказал глубокое уважение к личности митрополита Сергия и уверенность в том, что и Декларация о лояльности, и распоряжение о назначении в Харбин «митрополита из Москвы» были актами вынужденными, составленными «под угрозою какой-либо кары со стороны советской власти»{455}.

Все харбинское духовенство и паства выразили поддержку правящему архиерею. 24 марта в газете «Заря» было опубликовано обращение мирян Харбинской епархии к митрополиту Серафиму, в котором говорилось: «Почитая Ваш высокий митрополичий сан и чтя в лице Вашем православного иерарха, мы взываем к Вашей архиерейской совести и усердно просим Вас, владыка, не простирать своей десницы на управление Харбинской епархией, коей мирно, мудро и милостиво правит чтимый нами владыка Мефодий уже семь лет нашего изгнанничества. Не мир несете Вы нам, а смуту. Если Вы внемлете нашей просьбе, мы смиренно с Вами вместе вознесем благодарение Господу Богу, если же нет, мы вынуждены будем ступить на путь борьбы, которую не мы начали»{456}.

28 марта архиепископ Мефодий обратился к верующим с обличительным словом против решения московских властей. На следующий день состоялось заседание Харбинского Епархиального совета, на котором было заслушано заявление приходских собраний Западной линии КВЖД о признании железнодорожными приходами своего подчинения Местоблюстителю Патриаршего Престола митрополиту Петру через Заграничный Синод, «каковым порядком, – говорилось в документе, – обеспечивается каноничность и правильность церковного управления нашей епархией{457}». Все приходы Восточной линии также подписались в верности архиепископу Мефодию, заявив при этом, что в случае насильственного отторжения храмов полосы отчуждения от законного главы епархии верующие будут молиться в частных домах{458}.

Обращения к архиепископу Мефодию с выражением своей верности составили все приходы Харбинской епархии. Требование митрополита Сергия о лояльности было признано неприемлемым.

Сообщения о приезде в Харбин московского ставленника так накалили обстановку, что архиепископ Мефодий был вынужден обратиться к китайским властям с официальным заявлением о своем подчинении не Московской церковной власти, а Зарубежному Синоду, назначившему его на Харбинскую кафедру. Это назначение доказывало, что право передать епархию другому архиерею принадлежало только Карловацкому Синоду. В своем обращении глава Харбинской епархии назвал назначение митрополита Серафима политическим актом, цель которого «разложить пропагандой» не только русское, но и китайское население. Одновременно он выразил «самые искренние лояльные отношения и благодарные чувства к китайским властям» и ходатайствовал о сохранении за Харбинской епархией храмов полосы отчуждения, оказавшихся в сфере советского влияния.

Вскоре последовала реакция китайских властей. В тяньцзинской газете «Наш путь» было напечатано сообщение, что верховный правитель Китая маршал Чжан Цзолинь сделал телеграфное распоряжение из Пекина «о недопущении в Маньчжурию митрополита Серафима, ставленника Москвы, во избежание всяких недоразумений и нежелательных волнений в Китае, в частности в Маньчжурии среди эмиграции»{459}.

Новые невероятные версии предполагавшегося приезда в Харбин «митрополита из Москвы» продолжали комментироваться в печати. По одной из них, его приезд был связан с намерением заручиться согласием иерархов, проживавших на Дальнем Востоке, на избрание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) Патриархом. Говорили также, что вторым кандидатом в Харбинскую епархию был побывавший в обновленческом расколе архиепископ Вологодский Сильвестр (Братановский), другой член Московского Синода.

В одной из публикаций рассматривался подробный план поставления митрополита Серафима во главе Дальневосточного митрополичьего округа, в который должны были войти Забайкальская, Благовещенская, Хабаровская, Приморская, Камчатская и Харбинская епархии, а также Японская и Пекинская миссии. Епископов в этом случае не смещали, а предлагали подчиниться московской власти. В случае их отказа епархии организовывались из приходов и духовенства, которые на это согласятся. Все неподчинившиеся должны были быть объявлены отложившимися и заменены назначенными из СССР. В сообщении говорилось, что такая же программа по разложению эмигрантской Церкви намечалась и в Западной Европе, куда для роспуска Карловацкого Синода был командирован митрополит Новгородский Арсений (Стадницкий){460}.

9 апреля появилось известие об изменениях плана поездки митрополита Серафима, по слухам уже более трех недель находившегося в Чите. Перед тем как появиться в Харбине, он якобы командировал туда некоего архимандрита Андроника, причем инкогнито. Архимандрит должен был выяснить на месте отношение к приезду митрополита Серафима и его планам. По сообщению газеты, за время пребывания в Харбине он успел получить подписки о лояльности от двух влиятельных духовных особ. Вернувшись в Читу, архимандрит Андроник сделал доклад митрополиту Серафиму, после чего митрополит принял решение изменить свой маршрут и до поездки в Харбин посетить еще несколько дальневосточных городов, что должно было занять полтора месяца.