Правитель епархии есть епископ, так мыслится епископская власть и в сознании самого церковного общества. Епископ отвечает за управление епархией, а не клир и миряне, не Епархиальное собрание, не приходские советы. Если же епископ отвечает за все, то, очевидно, ему должен быть предоставлен в делах епархии решающий голос и право действовать по совести, как потребуют обстоятельства, не виня епископа в произволе и нарушении прав клира и мирян.

Епископ есть пастырь – правитель епархии, ему принадлежит вся полнота церковной власти, поэтому участие клира и мирян в устроении церковной жизни не есть ограничение клиром и мирянами власти епископа, а сотрудничество епископу клира и мирян.

Органами этого сотрудничества являются церковно-правительственные учреждения – Епархиальное собрание, благочиннические и приходские советы и различные церковные организации, действующие по частной инициативе верующих.

Власть епископская есть пастырская, отеческая власть, а потому отношения епископа к правомочиям клира и мирян не могут быть исчерпаны внешними юридическими нормами; в этих отношениях превалирует нравственное, а не юридическое начало; эти отношения носят характер нравственной обязанности, а не юридической принудительности. Епископ нравственно не может нарушить правомочия клира и мирян, клир и миряне нравственно не могут посягнуть на права епископа; епископ действует в согласии с клиром и мирянами, клир и миряне действуют в согласии с епископом.

Церковь живет и действует в условиях земного существования, а потому нуждается в имущественных средствах для осуществления своих целей. Нужно различать приходское и храмовое имущество. Приходы обнаруживают настойчивое стремление быть такими же полновластными распорядителями храмового имущества, как и приходского. Идеологи этого течения хотят оправдать притязания приходов примером Апостолов, которые передали имущество Церкви в полное распоряжение верующей братии, предоставив самим верующим избрать лиц для распоряжения имуществом, которых Апостолы и поставили, или, по нашей терминологии, утвердили распорядителями имущества. Но какое это было имущество? То было не храмовое, а, как мы назвали бы его, приходское имущество, составленное из добровольных даяний на общие нужды верующих, но и это имущество Апостолы ставят под свой контроль, оставляя за собою право наставлять или утверждать избранных лиц распорядителями имущества. С другой стороны, храмового имущества и не могло быть в первенствующей Церкви, потому что Апостолы и верующие ходили на молитву в храм Иерусалимский, пока он не был разрушен римлянами. Таинство же евхаристии совершалось, сказано, по домам (Деян 11, 46), в частных домах верующих, а не в храмах.

Распорядителем храмового имущества по всем канонам церковным является епископ, и ни одной полушки не может быть израсходовано без его разрешения, и притом ближайшим образом на нужды храма. Я просил бы достопочтенных делегатов обратить особое внимание на различие приходского и храмового, или церковного, имущества.

Настоящее Епархиальное собрание есть первое по открытии Харбинской епархии, я первый ее епископ, а сегодня есть первый день сотрудничества клира и мирян харбинской паствы своему епископу. Да благословит Бог миром и единомыслием это сотрудничество. Я верю, что делегаты Епархиального собрания проникнуты искренним уважением к епископу и его правам и одушевлены единственным желанием – быть сотрудниками епископу. Со своей стороны почитаю долгом, почитаю высшим духовным удовлетворением для себя и милостию Божией – быть и действовать в тесном согласии и единении с братией своей, соработниками на ниве Божией, клиром и боголюбивыми мирянами. В этом да помогут мне Бог, Матерь Божия и святитель Божий Николай, в храме которого я служу.

Сумароков Е. Н. ХХ лет Харбинской епархии (1922–1942).

Харбин, 1942. С. 25–26.

19 августа 1922 г.

Его Высокопреосвященству

Высокопреосвященнейшему Мефодию

Копии:

Преосвященнейшему Михаилу, Епископу Владивостокскому и Приморскому, господину Товарищу Председателя Правления о[бщест]ва Китайской Восточной железной дороги и во Владивостокский Епархиальный совет.

Ваше Высокопреосвященство

Вы – архиепископ Оренбургский и Тургайский и Ваша паства – там, далеко, на южных отрогах Урала и в среднеазиатских степях.

«Пастырь добрый душу свою полагает за овцы своя», а Вы…* Вы – давно здесь… и, наконец, совсем отреклись от своей паствы…

Но Бог Вам Судия за Вашу паству, и это обстоятельство затронуто здесь только по связи его с последующими событиями.

Вы прибыли сюда таким же обездоленным и одиноким, как и остальные, бежавшие со своих родных мест.

Но Вы – архипастырь, и православные люди этой далекой окраины не просто приютили Вас как обыкновенное лицо, но сделали, поскольку это было в их силах, все, чтобы смягчить Ваше тяжелое положение, создать возможно благоприятные и подобающие Вашему сану условия Вашего здесь временного пребывания и дать Вам возможность совершать служения Господу Богу.

Вы были здесь дорогим ГОСТЕМ… и вдруг всему местному православному населению неведомыми путями их гость, Архиепископ Оренбургский и Тургайский, стал самостоятельным Хозяином, распорядителем всей церковной жизни здесь, стал архиепископом Харбинским и Маньчжурским.

Указ об этом чрезвычайной важности событии в жизни Церкви подписан не Патриархом и лишь содержит бездокументную ссылку на его благословение. Содержание этого указа не соответствует фактическому здесь положению в отношении ссылки на оторванность полосы отчуждения от правящего епископа.

Указ не имеет веских мотивов в пользу учреждения здесь САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ЕПАРХИИ, и самое учреждение ее не вызывается никакою необходимостью.

Беспочвенность и несостоятельность указа уже достаточно подчеркнута тем, что содержание его и до настоящего времени не сделалось достоянием гласности, до сих пор указ этот не опубликован. А о происходившем в Св[ято-]Николаевском соборе в июне месяце «торжестве» открытия епархии широким кругам населения стало известно лишь несколько дней спустя, из коротенькой хроникерской заметки в газете.

Указ о назначении Вас во вновь образованную для Вас епархию правящим Архиепископом противоречит определению Священного Собора, согласно которому епископы избираются.

На упомянутом торжестве епархии Вы не могли обойти молчанием этого нарушения и сами неоднократно отметили в своем слове, что Вы – «не избранник» народа… Управление епархиею начинается с того, что преимущественно наиболее выдающиеся и любимые приходами священники вынуждены уйти в ссылку (в другие приходы, иногда глухие).

Ссылка эта производится главным образом за то, что эти священники занимают места, на которые нужно посадить лиц, якобы необходимых при новом епархиальном управлении, или просто близких к новым церковным верхам. И избранники приходов и истинные служители Божии готовы идти и идут в ссылку без протеста и с покорностью, видя в этом ниспосланное им свыше испытание. Между тем новые лица ничем себя не проявили, никому неизвестны, приходами не выбраны и мало знакомы с местными условиями церковной жизни, а ссылаемые, во всяком случае, не менее этих достойны к занятию новых должностей или своих мест.

Кладбище – место вечного упокоения дорогих нам усопших, место, где мы изливаем перед Всевышним свою скорбь и душу, где мы молимся о дорогих для нас отошедших. И как отрадно для каждого из нас, когда свою скорбь и молитвы мы возносим Господу чрез истинного пастыря, чрез любимого нами и достойного священнослужителя Божия… А туда (на Успенское кладбище) назначается чуждый таких качеств или, в лучшем случае, неизвестный и чуждый для тех, для кого кладбище – святыня.

При Харбинских главных мастерских дороги и в Затоне открываются самостоятельные приходы, без ведома и согласия на то соседних приходов, которых открытие упомянутых новых приходов весьма близко касается.