Первое время никаких недоразумений между правящим епископом и Епархиальным советом не возникало. Обстановка изменилась после отмены приказа № 576 приказом № 42, согласно которому функции бывшего Церковного отдела были переданы канцелярии Управления КВЖД по общим делам. По утверждению Е. Х. Нилуса, с этого времени и стало проявляться разномыслие между архиереем и Епархиальным советом, главным образом по вопросам школьного надзора{301}.
Член Епархиального совета профессор Н. И. Миролюбов причину разногласий объяснял тем, что приказом № 42 была внесена большая путаница в решение епархиальных дел, поскольку канцелярия нередко нарушала церковные установления. При возникновении спорных вопросов между Епархиальным советом и канцелярией правящий епископ обычно решал их в пользу канцелярии, что, естественно, не могло не вызывать недоумения у членов совета. Некоторые из них даже считали, что на епископа влияют «безответственные лица»{302}. Возможно, в их числе упоминался и отец Иннокентий Серышев, получивший должность законоучителя с первых дней своего пребывания в Харбине.
Такое положение не могло продолжаться долго, и в конце концов между архиереем и Епархиальным советом разразился конфликт. 25 октября 1923 г. архиепископ Мефодий неожиданно распустил прежний состав совета, издав распоряжение о прекращении его деятельности и сдаче дел протоиереям Онипкину и Борисоглебскому. Члены совета Н. И. Миролюбов и Н. Л. Гондатти опротестовали этот акт телеграммой в Архиерейский Синод РПЦЗ с просьбой отменить решение главы Харбинской епархии. Распоряжение о роспуске и сдаче дел Епархиальный совет не исполнил, признав его незаконным, и даже представил главе епархии особый доклад, в котором разъяснялось, что исполнение данного указания невозможно, поскольку оно противоречит церковным постановлениям.
31 октября архиепископ Мефодий другим распоряжением отменил свое решение и оставил совет действовать на прежних основаниях. В то же время он направил в Зарубежный Синод телеграмму о конфликте с Епархиальным советом, который обвинялся в растрате епархиальных денег, противодействии правящему епископу, возмущении общественности и т. п. В свою очередь профессор Н. И. Миролюбов послал в Синод жалобу на архиепископа, обвинив последнего в превышении власти, выразившейся в «самочинном закрытии Епархиального совета без законных к тому оснований и других неправильных действиях», с просьбой назначить следственную комиссию по сему делу{303}. В конце ноября 1923 г. из Синода была получена телеграмма о поручении расследования епископу Мелетию. Разбор дела продлился несколько месяцев.
Дело о конфликте закончилось в 1924 г. 19 марта епископ Мелетий направил письмо митрополиту Антонию о положении дел в епархии с докладом о проведенном расследовании по жалобе архиепископа Мефодия на Епархиальный совет. В письме он сообщил, что расследование затянулось по причине ознакомления «с разными мелочными обстоятельствами, связанными с этим делом»{304}. К своему докладу епископ Мелетий приложил документы, которые, по его мнению, свидетельствовали в пользу главы епархии. Материал расследования касался в основном реконструкции Епархиального совета. Епископ Мелетий считал, что необходимо удовлетворить просьбу правящего архиерея и сократить совет с пяти членов до трех ввиду финансовых затруднений епархии, высказываясь при этом за переизбрание совета на Епархиальном собрании. Рассмотрев материал расследования, Заграничный Архиерейский Синод указом № 441 принял решение о роспуске Харбинского Епархиального совета и избрании нового совета из трех членов под председательством правящего архиерея, не включая в него члена от КВЖД.
Получив указ, члены упраздненного совета Н. И. Миролюбов и Н. Л. Гондатти послали в Зарубежный Синод телеграмму с просьбой о приостановлении указа как противоречащего каноническим постановлениям. Одновременно они обжаловали решение Синода Патриарху Тихону, направив ему подробный доклад{305} с просьбой отменить указ. В докладе высказывались два возражения: 1) с разрешения правящего епископа Епархиальный совет уже сократил число своих членов до трех, кроме члена совета, назначенного от КВЖД (каковым являлся Н. Л. Гондатти), и 2) сокращение было вызвано финансовым затруднением кассы совета, а не епархии, от которой совет ничего на свое содержание не получал.
Необходимость отмены указа Зарубежного Синода объяснялась тем, что Синод, как считали авторы доклада, превысил свою власть, совершив действия, которые «противоречат постановлениям Собора 1917–1918 годов». По их разъяснению, канонически правильная реконструкция церковных учреждений могла быть произведена только таким же соборным постановлением, каким эти учреждения создавались, либо, при определенных условиях, главой автокефальной Церкви, т. е. Патриархом, с последующим утверждением на ближайшем Соборе. Как на одно из серьезных нарушений указывалось на назначение председателем Епархиального совета правящего епископа, поскольку в этом случае исполнительно-административный и судебный орган, каким является Епархиальный совет, превращается «в простую канцелярию правящего архиерея»{306}. В связи со срочностью дела 21 сентября Н. И. Миролюбов отправил Патриарху телеграмму с просьбой телеграфно отменить указ Заграничного Синода{307}.
На следующий день состоялось обсуждение указа на заседании Епархиального совета, который постановил: «принять к сведению и исполнению»{308}.
23 сентября пришел ответ на телеграмму Миролюбова. Патриарх ответил одной фразой: «Держитесь постановлений Собора 1918 года»{309}. На следующий день Харбинский Епархиальный совет собрался на экстренное совещание и принял решение доложить об ответе Патриарха архиепископу Мефодию.
В тот же день состоялось чрезвычайное Епархиальное собрание, созванное главой епархии для перевыборов совета{310}. Перевыборы прошли с нарушением соборного положения, согласно которому члены Епархиального совета избирались на шесть лет, – собрание сократило этот срок на три года.
После баллотировки в члены Епархиального совета были избраны: протоиерей Леонид Викторов, протоиерей Александр Онипкин и Е. Н. Сумароков. Тем же порядком избрали остальных кандидатов: от духовенства священников Борисоглебского, Знаменского и Стрелкова, от мирян – М. И. Гейнсдорфа.
После выборов выступил архиепископ Мефодий, выдвинув на обсуждение свой проект «о закреплении положения Православной Церкви в Маньчжурии в условиях переживаемого момента». Для этого глава епархии предложил возбудить ходатайства перед китайскими властями: 1) о закреплении церквей и церковного имущества за приходами как юридическими лицами; 2) через главноначальствующего ОРВП генерала Чжу обратиться за содействием, чтобы священнослужителям дороги и правящему архиепископу было сохранено содержание, получаемое ими от дороги; и, наконец, 3) чтобы правящий архиепископ по своему положению был приравнен к высшему должностному лицу китайской администрации. Предложение архиепископа вызвало ряд возражений. Почти все выступавшие, отмечая, что закрепление правового положения Православной Церкви в Маньчжурии представляется насущным вопросом, выразили сомнение в целесообразности проекта владыки Мефодия. При обсуждении не обошлось без паники, возникшей после того, как один из делегатов высказал опасение о возможности прихода большевиков «чуть ли не завтра». В результате никакого решения по проекту архиепископа Мефодия так и не было принято.
