— Да ведь я мог бы быть настолько плохим, я уверен, — продолжил он. — Без сомнения, каждый отец и мать в городе жили бы в страхе увидеть, как моя рыжеволосая башка постучится в их дверь, потому что, видите ли, они знают, что у меня нет морали, мало угрызений совести и слишком много темных привычек, чтобы быть в безопасности рядом с их дочерьми. Нет, если бы я был настоящим жрецом, как вы, я бы не проводил время с этим Джанолом, иначе ваше начальство решило бы, что вы не более чем побирушка.

Он ухмыльнулся кошачьей улыбкой и отвесил ей широкий поклон, завершая всю свою речь.

Лисса покраснела и попыталась изобразить хмурую улыбку, но преуспела только в том, что скривила лицо и выдала все свои эмоции: подозрение, веру, скептицизм и веселье. — Уже достаточно. Вы рассказываете мне сказки.

— Конечно, ничего, кроме них. Пинч позаботился о том, чтобы его ответ был слишком нетерпеливым, как у человека на скамье подсудимых, отрицающим правду — каковым он, конечно, и был.

Она посмотрела на него именно так, как он и надеялся.

Люди, которые невинны, в конечном итоге становятся недоверчивыми, сбитыми с толку каким-нибудь тривиальным недостатком характера; очевидно, что виновные никогда не завоевывают доверия с самого начала. Лучшим выходом было бы не быть ни тем, ни другим, и то и другое одновременно — правдоподобно невероятно. Если все будет сделано правильно, жрица будет колебаться между подозрением и доверием, пока чувство вины не сделает ее слепой к его недостаткам.

— Как проходит ваш поиск? — спросил он, переводя разговор на тему, перед которой она не могла устоять.

Теперь настала ее очередь быть уклончивой. — Медленный прогресс.

Пинч кивнул. — Так плохо, да? Он мог видеть по ее глазам, что разгадал суть ее лжи.

Она придержала свои планы по этому вопросу, вместо этого сосредоточившись на булыжниках улицы.

— Что ж, возможно, у меня есть новости.

— У вас?

— Я не могу быть уверен — помните, я предупреждал вас о Клидисе?

Она кивнула.

— Произошли вещи, которые заставляют меня задуматься.

— Вещи?

— Трудно сказать. Каковы силы той вещи, которую вы ищете?

— Силы? У нее нет никаких сил.

Пинч покачал головой. — Никогда не пытайтесь притворяться с Анхапурцем. Они, то есть, мы — мастера своего дела. Я научился распознавать ложь давным-давно, получив уроки от моих королевских кузенов.

— Ваш храм достаточно долго ищет эту вещь, поэтому я знаю, что она обладает особыми свойствами. Это не просто сентиментальность, которая заставляет так усердно ее искать; в противном случае вы бы давно сдались.

— Это реликвия великого Повелителя Рассвета. Разве этого недостаточно?

Пинч постарался вспомнить уроки своего королевского наставника в поисках того, что он мог знать о Повелителе Рассвета. Но —  ничего подобного.

— Зависит от обстоятельств. Кто или что такое Повелитель Рассвета?

Лисса естественным образом вошла в роль терпеливой миссионерки. С таким количеством богов, с таким количеством мучеников каждый священник привык объяснять мифы и иконы своей веры.

— Повелитель Рассвета был великим пророком, который служил Повелителю Утра.

— Конечно. Все они были великими пророками — или получателями прибыли. Храмы без пророков или провидцев, как правило, были бедными, скупыми сооружениями. Это Пинч знал по опыту.

— Он был. Он предсказал Зимнее Лето и разрушение Незатененного Дворца Ночной Королевы.

— Никогда не слышал об этом.

— Это очень древняя история. Евангелие гласит, что когда Повелитель Рассвета умер, Повелитель Утра сжег остатки его плоти и приказал сделать амулет из костей его черепа.

Пинч выгнул бровь в ответ на это.

— Так эта безделушка на самом деле череп? Это то, что я ищу? А, вот почему мои исследования провалились. Я искал простую безделушку, а не голову какого-то старого пророка!

— Нет, это всего лишь кусочек его кости, заключенный в амулет из редких металлов.

Пинч кивнул и поджал губы, будто представлял себе реликвию, хотя в этом вряд ли была необходимость, поскольку он носил ее под рубашкой. Он нерешительно спросил, будто стесняясь вторгаться в секреты ее секты: — У амулета не было никаких особых свойств, не так ли? Ну, чего-то, что могло бы выдать его присутствие?

— Почему вы спрашиваете?

— Ну, это может показаться глупым, — во дворце меня преследовали курьезы. Голоса, колдовские огни и тому подобное. Это не от амулета?

Лисса склонила голову набок, позволив своим вьющимся волосам рассыпаться по краю капюшона. — Священные Писания действительно говорят, что Хранитель Света призвал его мощь против Пожирателя Солнца.

— Хранитель Света?

— Повелитель Рассвета. Это еще один знак нашего уважения к великому пророку.

— Хранитель, Повелитель Рассвета — что это значит, что он «призвал его мощь»? Что он сделал? Пинч прислонился к оштукатуренной стене первого здания напротив ворот некрополя. Это было почерневшее от дыма здание с очень мрачной вывеской над головой — «Плащаница». Тем не менее, внутри это звучало достаточно празднично. Их разговор увел ее далеко в сторону от назначенного ей поста.

— Священные Писания очень расплывчаты во всем этом. Они просто ссылаются на какую-то великую силу, хотя, на самом деле мало что описывая. Но не все могут ей пользоваться — только верующие, так сказано.

— Я уж точно не смогу извлечь выгоду из такой вещи, — солгал Пинч. — Я никогда не знал о Повелителе Утра, пока не попал в Эльтурель.

Правда заключалась в том, что выигрыш Пинча был бы только в монетах. Он провел недели, осматривая храм Эльтуреля, изучая его защиту, расписание охраны и даже то, где сделать пролом в крыше. План состоял в том, чтобы украсть амулет, а затем передать его Терину. Гур должен был отвезти его на запад со следующим караваном, пока не найдет хорошего посредника на Побережье Мечей, который избавит его от амулета.

Клидис все это разрушил.

Теперь мошенник чувствовал, что застрял с этой штукой. Правда, в Анхапуре было более чем достаточно брокеров, готовых заплатить за артефакт таинственной силы, но Пинч знал, что его шансы получить хорошую монету были очень невелики. Присутствие здесь Лиссы сделали бы ситуацию еще хуже. Каждый брокер в городе узнал бы, откуда взялся этот предмет и, возможно, кто его украл. Это знание может стать мощной угрозой свободе Пинча. У мошенника не было никаких амбиций открыть для себя прелести тюрем Анхапура.

— Так много вопросов. Может быть, вы слышали новости? Быстрые нотки любопытства Лиссы вторглись в задумчивость Пинча. Она говорила в тоне аллегро, используя интонации и оттенки, которые несли в себе больше смысла, чем ее слова. Пинч мог представить ее в рядах храмового хора — место, которое подходило ей больше, чем залитые помоями окраины, которые окружали их сейчас.

— Может быть. Мошенник был краток в своем ответе. Лишние разговоры убивают воров.

— Я думаю, что амулет Повелителя Рассвета находится здесь, в Анхапуре.

— Как вы можете быть так уверены? Пинчу действительно хотелось знать ее причины, но он должен был позаботиться о том, чтобы не показаться слишком заинтригованным. Если она кого-то подозревает, он должен учитывать возможность того, что она подозревает его.

— Патриархи в Эльтуреле догадались, что амулет находится не в их городе. Они прислали мне весточку.

Пинч почесал свою щетинистую бороду. Со вчерашнего дня у него не было времени на уход за собой. — Это едва ли является доказательством, что он здесь.

Лисса понизила голос, когда из «Плащаницы» неторопливо вышел пьяница, волосатый грубиян, чья обнаженная грудь едва помещалась под испещренным шрамами кожаным фартуком, который он носил вместо рубашки. Мужчина с важным видом прошествовал мимо них, высокомерно бросая вызов этим хорошо одетым незнакомцам, которые отважились зайти на его территорию.

— Амулет находится в Анхапуре. Поверьте мне в этом.

— Информатор? Кто-то вам сказал или пытался его продать. Вы думаете, он у меня? Или у другого?