Родители прилетали в пятницу, а брат с семьей – в субботу. Впервые мне было тошно готовить дом для гостей, я не хотела ни встреч, ни праздника. Как объяснил Мун, Бьёрну срочно понадобилось отлучиться, да не на день-два, а на продолжительное время.

– У нас в мире не всё хорошо, Таиса. Он обязан по первому требованию явиться на службу. Он военный летчик, как и все мы, но звание обязывает его действовать быстро. Нам с ребятами проще, мы можем ждать окончательного решения, Бьёрн же должен его принимать.

– Впервые слышу об этом, – сказала я тогда.

Он и правда не говорил, что служит. Свободный бродяга? Ничуть ни бывало! Однако и лжи никакой не было. Мун сказал, что они все были освобождены от прежних обязанностей для полета в наш мир, но, видимо, случилось что-то непредвиденное.

– Ты, главное, не бойся. Если бы случилось нечто действительно страшное, мы бы все получили сообщение. А это, видимо, касается только его.

– Буду ждать, – вздохнула я, и больше ни о чем у мужчины не спрашивала. Было похоже, что ему не хочется продолжать этот разговор, да и мне стоило прийти в себя, успокоиться и собраться с мыслями.

Но, вполне естественно, что моим родным захотелось узнать всё. И я рассказала, упуская все самые красочные детали. Нашла мужчину? Да. Будем ли мы вместе? Да. Я верила Бьёрну и не собиралась отступать.

Этим же вечером мама подозвала меня, чтобы «серьезно поговорить», и я сразу поняла, что именно она собирается обсуждать.

– Этот Бьёрн, он вернется?

«Этот». Одно простое слово, а как противно было его слышать! Я ощутила раздражение, которое легко могло перерасти в злобу. Обычно мама не интересовалась моими встречами и планами на будущее, говоря, что доверяет. Куда же оно делось сейчас, это доверие?

– Я уже сказала, что у него дела, которыми Бьёрн не может пренебречь.

Мама поджала губы.

– Не думаю, что тебе стоит продолжать с ним общаться, Таиса.

– Не думаю, что тебя должна интересовать моя личная жизнь. Прежде не интересовала.

– Уж Эмиль-то получше был…

– Ещё чего!

– Этот Бьёрн…

– Давай без «этот», мама, – начиная свирепеть, сказала я. – Он ничем не заслужил такого обозначения!

– Он – пришелец! Может, и не человек вовсе!

– Он – человек. Из плоти и крови, такой же, как мы.

– Значит, вы уже настолько сблизились, что и до свадьбы недалеко? – воскликнула она. – Что родные подумают, Таиса? Опомнись! Ты найдешь себе хорошего парня из местных!

– Я люблю Бьёрна. Он любит меня. Не одобряешь – ну и ладно. Я достаточно взрослая, чтобы понимать собственные чувства и принимать решения. Бьёрн – замечательный! В нем нет фальши, пустого эгоизма, как в мужчинах, что живут в городе. Он отличный летчик, он добрый человек и будет хорошим хозяином поместья. Он починил крышу! Сколько папа обещал, как долго они с Антоном…

Зря я это сказала.

– Не вздумай винить старшего, и уж тем более отца. Как тебе не стыдно? Кто оплачивает твое обучение?

– Могу бросить, если так будет лучше, – проворчала я. Прежде она не тыкала меня носом в семейные финансы, и это было неприятно до тошноты.

– Не смей! – воскликнула мама. – Без образования в жизни делать нечего! Ты прекрасно знаешь, что никуда не устроишься, а так хотя бы диплом будет на руках…

– Мам, мы отошли от темы, – попробовала переключить её я. – Давай договоримся, что наши с Бьёрном отношения – наше личное дело. Я же не спрашиваю, почему Антон опять без Влады приехал?

Но успокоить её, если разошлась, было непросто. Мама перла напролом как тяжелый грузовой локомотив – сметая на своем пути всё: и чувства, и переживания, и чужие мечты.

– Тот случай в клубе, – тихо, с угрожающей интонацией, произнесла она. – Это правда?

– Что?

– Скандал, Таиса! Их недостойное поведение! Все газеты писали об этом.

– Мам, я была там и видела, как всё произошло. Ребята ни при чем.

– Слухи на пустом месте не возникают, – сказала она. – Ты хотя бы знаешь, что о них говорят?

– Я знаю их самих…

– Да? Прямо всех знаешь? А что они бабники, гуляки непостоянные? Скольких хороших женщин бросили, сколько девушек пострадало! От одной к другой и дальше!.. Не дам согласие на свадьбу! – вспылила она. – Так и знай! Пусть только попробует вернуться!

– Давай не сейчас, – устало попросила я. – И без этих твоих криков тошно. Бьёрн вернется. Я ему верю. Если он тебе заочно не нравится, если ты веришь слухам… твое право. А я с ним говорила, я видела его, чувствовала, понимала. Он хороший.

– Чувствовала!.. Вы что же, так далеко зашли?!

– Мам!.. – не сдержавшись, рявкнула я.

– Что? – обиженно отозвалась она.

И тут вмешался отец. Слава богу, он был как всегда на моей стороне.

– Кира, оставь дочь в покое. Она не дура, прекрасно понимает, что делает. Наша умничка никогда и ни в ком не ошибалась. Лично мне этот Эмиль придурковатый никогда не нравился. А новый парень – рукастый. Глянь, как здорово дом-то подлатал! – и подмигнул мне. – Ты что же, дочери не веришь, а газетенкам желтым – да?

Мама вздохнула, что-то пробормотала о непослушных дочерях, и на этом разговор закончился. Я понимала, что она вернется к этой теме при первой возможности, но решила, что буду молчать. Хватит уже пытаться что-то доказать, так недолго и самой начать сомневаться…

После ужина я решила прогуляться на поляну, где какое-то время назад стоял корабль. Погода была пасмурной, пришлось взять дождевик и надеть сапоги. Прежде меня радовала шумная суета, бешенство племянников, в котором я неизменно принимала участие, но сейчас захотелось побыть наедине с мыслями. Я шла и думала о Бьёрне, улыбаясь каждому без исключения воспоминанию. Что бы ни говорили, каких бы гадостей о пришельцах не распространяли – я не верила.

Бьёрн не притворялся. Да, он что-то скрывал, но уж точно не чувства. Он был честен со мной, он жаждал и исполнял желания. Я всхлипнула, понимая, что эта разлука дастся нам обоим непросто. Ему, занятому, наверное, легче, а вот мне, чувствительной дурехе, куда сложнее.

Хотелось плакать. К чему такая поспешность? Неужели он не мог хотя бы попрощаться? Поцеловать, обнять, сказать что-то ободряющее… Так мне было бы легче, хотя и не намного.

Я прошла по тропинке, остановившись точно там, где прежде отдыхала металлическая птица. Было тоскливо и пусто внутри себя, хотелось прокричаться, проплакаться, но я ограничилась тихими слезами, которые легко контролировать. И уговаривала себя, считая минуты: вернется. Он прилетит за мной. Заберет меня? Пусть бы забрал, главное, чтобы мы были вместе.

Мне показалось, что дождь на мгновение стал горячим, и тотчас нечто больно толкнуло в ключицу. Я шлепнулась в мокрую траву, дыхание замерло… Последнее, что встало перед глазами, это незнакомое, равнодушное лицо, и глаза, в которых не было ни капли жалости.

– …неужели она? Я думал, он выберет что-нибудь поинтересней, – сказал надо мной мужской голос.

Я разлепила веки и снова увидела его. Смуглый, сероглазый, волосы темные. Острижен коротко, выбрит гладко. Серая, ладно сидящая форма, на плечах нашивки… Военный? И почему я понимаю его?

– Вы кто? – произнесла я, пытаясь встать.

– Зря ты её так шарахнул, – сказал второй голос. – Смотри, ноги-то не слушаются.

– Ничего, оклемается. Ты! – и придавил взглядом, как пудовой гирей. – Полное имя.

– Пошел в задницу! – огрызнулась я. Почему люди, причиняющие боль, так любят говорить приказным тоном?

– Ага, норовистая, – сказал второй голос.

– Да какая разница, кэп? Молчит – и ладно.

– Есть разница, если мы хотим, чтобы всё получилось. Имя, – повторил он. – Или никакой еды.

Я принялась соображать, и кое-как разобралась в ситуации. Судя по всему, этим людям что-то от меня было нужно, а, значит, убивать меня они не собирались. А вот голодом морить – пожалуйста. Я хотела сказать что-то грубое, но решила, что лучше всего просто молчать. Скорее всего, это их рассердит, и мне будет приятно увидеть на ровном лице незнакомца хоть какие-то эмоции.