– Еще, – шептала я, целуя его лицо.

– Да, – отвечал Бьёрн на выдохе.

Мы едва не свалились, и рассмеялись, когда сверху шлепнулся душ. Бьёрн бережно опустил меня в ванную – там хватало места, чтобы удобно устроиться и продолжать ласки. В его глазах я видела столько нерастраченной нежности, трепетности, теплоты, но жила в глубине фиолетовой чащи и пугающая яростная ненасытность. Бьёрн мог укусить – пусть безболезненно, но чувствительно, порождая в теле дрожащий отклик. Мог языком нежно пройтись по моему животу, склониться ниже и подарить тягучее, великолепное блаженство. А я могла ответить ему тем же голодом, поцеловать, подразнить, заставить забыться.

Мы могли и уснуть прямо в ванной, но все же помылись и, не разнимая рук, вернулись в комнату.

– Значит, она в порядке? – прошептал Бьёрн.

– Посмотри на нее.

– Не могу. Вдруг проснется? Страшный я стал. Она не узнает, напугается…

– Она крепко спит.

– По правде говоря, мне очень хочется взглянуть, но…

Я потянула мужчину вперед, и чувствовала, как гулко и взволнованно бьется его сердце. Пульс был так силен, что ощущался через пальцы.

– Неужели?.. – он сглотнул и закрыл лицо рукой. – Она… Она такая… Чудесная. И большая. Красавица.

– Вся в тебя.

Любима заерзала, и мы поспешно отошли.

– Утро вечера мудренее. Не переживай, все будет замечательно! Любимка смотрит на тебя каждый вечер перед сном, она узнает. Конечно, ты изменился…

– О, да. Шесть месяцев на Загразуазе даром не проходят.

– Где?

– Я расскажу потом, Тая. Не ночной разговор. Мне можно лечь с тобой?

– Неужели думаешь, что я отпущу тебя?

– Нет, но если бы вы с дочкой спали вместе, я бы лег спать возле двери, только бы знать, что вы в безопасности.

– Безопасность, – прошептала я, вытирая его мокрые волосы. – Я много хорошего тебе рассказала, и умолчала о плохом.

– На эту ночь забудем все плохое.

Как приятна и мягка постель, где спят двое. Есть что-то невыразимо уютное в осенней ночи для влюбленных. Кажется, будто мы плывем на большом корабле сквозь шторм, но бурное море не способно потопить судно просто потому, что его заполнил теплый воздух чувств.

– Кстати, я твой законный супруг, – сказал Бьёрн, целуя меня за ухом. – Прости, что все так грубо делается, но после твоей регистрации было только два мгновенных варианта – сказать «да» или «нет», принять или отвергнуть.

– Эмро Шиар.

– Да. Наверное, стоит поблагодарить Элиаса.

– Ты знаешь больше меня?

– Угу, но история будет долгой.

Мужчина явно устал, и я поцеловала его в губы.

– Спокойный сон – вот что тебе нужно. Добрая ночь и чудесные грезы.

– Рядом с тобой, – добавил Бьёрн. Он закрыл глаза, улыбнулся… что-то невнятно пробормотал… и через пару минут уже спал, а я долго лежала, гладя его волосы и благодаря судьбу, богов и всех, кто был причастен к его возвращению.

Меня разбудил шорох из дочкиной кровати. В голове что-то приятно звенело, и было удивительно спокойно. Я вспомнила прекрасный сон и мельком поглядела в окно: ясное утро, дождь закончился. Ранние часы тихо крались по коридору, и дом медленно, сонно дышал. Грязь на пятках отмыта, тропа по-прежнему утопает в сухих листьях. Лопата… куда я ее дела?

Бьёрн! Он вернулся! Я поспешно обернулась, увидела знакомую спину, и легла сверху, обхватила, поцеловала в затылок. Значит, не приснилось… Всю ночь мы лежали, не размыкая объятий, но под утро крепкий сон овладел обоими, и постель показалась широкой, словно пшеничное поле.

Я гладила его плечи, вновь и вновь целовала, шептала на ухо самые ласковые слова, которые могла придумать. Мне хотелось обвиться вокруг него, подобно пушистому зверьку, натянуть одеяло на голову и сидеть в этой норе. Бьёрн же просто нежился, и лежал, замерев, а на губах застыла блаженная улыбка.

За стеной снова заплакал малыш, и Бьёрн перевернул меня на спину, чтобы устроиться сверху, приятно придавив собой.

– Доброе утро, моя родная! – сказал он едва слышно, и у меня сердце забилось быстрее. – Любима во сколько встает?

– Около девяти. Обычно мы встречаемся на кухне, она отлично сама вылезает из кроватки.

– Как мне лучше её встретить?

– Думаю, сначала стоит сказать ей, что ты приехал. А потом уже выйдешь.

– Я переживаю, что она напугается, – повторил Бьёрн. – И подарок на корабле оставил…

– Ты – ее самый лучший подарок. Возможно, она будет растеряна, смущена и не сразу подойдет, но привыкнет, я уверена!

– Хм… Хорошо. Надеюсь. Я тогда не буду к ней лезть, хотя очень хочется… Ну, обнять…

– Как только поймет, что ты настоящий, она с рук не слезет.

Бьёрн перевернулся на спину, и я прижалась к его груди.

– Также как я. Я тоже не слезу, но мое время – вечер и ночь.

– И раннее утро, – сказал он, кладя ладони мне на талию. Было приятно, что я могла похвастаться идеально ровным животом, и Бьёрн это оценил, нежно пощекотав мои бока. – Совсем не осталось пузика. Нам бы спрятаться, а то вдруг Любима внезапно проснется?

– Я собиралась заняться чердаком, – прошептала я, надеясь отвлечь его и одновременно не желая, чтобы он прекращал. – Можно сделать лестницу… отсюда… туда… чтобы прямо из комнаты…

– Веревочную, – подсказал Бьёрн, и губы коснулись моей груди. – Это замечательная идея.

– Мы сейчас не можем, – прошептала я. – Она шевыряется.

– Да, – улыбнулся он. – Тогда идем на кухню. Или покажешь мне чердак?

– Покажу обязательно, но после обеда, когда она будет отдыхать.

Мы переглянулись, понимая, что нельзя сейчас шалить, но Бьёрн все-таки поцеловал меня, и долго не хотел отпускать. Мне пришлось тихонько ускользнуть от него, веселого и приставучего, на кухню. Спустя десять минут он, одетый в обычную майку и джинсы, сидел рядом на стуле, и мы держались за руки. Тут уж я не вытерпела, и, одновременно готовя смесь для оладьев, задавала уйму вопросов. Какое такое чудо позволило ему вернуться? И какую роль во всем сыграл Халли?

– История о верности и надежде, – отозвался Бьёрн. Он все время что-то жевал, и было понятно, что в последнее время наесться у него не получалось. – Халли, сразу после того, как мы покинули тебя, предложил этот план. Я должен был конвоировать его на Терру, сдать властям, а у нас такое награждается щедро…

– Предательство? – ахнула я.

– Для друзей – да, для остальных выглядело бы как поимка беглого преступника. Я сопротивлялся изо всех сил, искал другие варианты, но Халли заявил, что вернется в любом случае, и тогда его, скорее всего, казнят. Мы должны были сделать это вместе, стать друг для друга противовесами. И вернулись на Терру. За сдачу Халли я имел право получить полугодовой отпуск или крупную денежную премию. Но я предпочел отправиться в самую крупную тюрьму Галактики – Эрмэ Загразуар. – По его лицу пробежала тень. – Мою отставку приняли бы спокойно, если бы я сразу не заявил, что хочу сделать тебя своей законной женой. Я нарочно вел себя нагло и жестко, и они были вынуждены избавиться от нас обоих. Правда, меня все-таки не осудили, лишь «предложили» уйти в отставку. А нам с Халли только этого и было надо…

– Не понимаю.

– Сейчас поймешь, малыш. На Загразуаре в разрозненных колониях живет около пяти миллионов преступников. По сути, большинство из них – неугодные, но есть и убийцы, моральные уроды и просто опасные личности вроде нас с Халли. Мы прибыли небольшой группой – ребята из моей команды и те, кого позвал Халли. Это древняя традиция, следовать за командиром. Ее, правда, мало кто придерживается, да я и не просил об этом. Семейным так и вовсе приказал возвращаться по домам, но одинокие, молодые и горячие, были готовы помочь в чем угодно. Нас набралось двенадцать человек рисковых болванов…

– Но разве вы были опасны для Терры? Ее сила огромна, армия – многотысячна!

– Верно. Однако именно наша численность и давала преимущество для хитростей. Не все можно решить мощью. Прибыв на Загру, мы в течение месяца собрали команду из тех, кто мастер своего дела – получилась сотня упертых мужиков, большинство из которых – наши соотечественники, но было и двое агатов.