— Послушайте, — Толик разозлился. — Дайте нам вам помочь! Просто сбейте с себя эту спесь. Вы сильная, мы и так знаем это.

— Нет, — твёрдо повторила она.

Кислый рассмеялся, да так заливисто, что все обернулись на него и удивлённо наблюдали за этим почти бесовским хохотом.

— Годы идут. А ты совсем! Совсем не изменилась, Люба, — он продолжал смеяться и утирать слёзы. — Так сильно боишься показаться слабой при мне? Так всё-таки я тебе ещё нравлюсь спустя эти пятьдесят лет?

Любовь Михална растерялась, её глаза очень медленно наполнялись гневом. Ей хотелось вцепиться в Кислого и расцарапать всё лицо. Так было и неловко, и стыдно. Она знала, что он специально её провоцирует. Но Пашка уже находился в выгодной позиции. Если Любовь Михална продолжит упираться, то только подтвердит его слова. Если сядет в гамак, то определённо подтвердит его слова. Что ж он пристал к ней, старый манипулятор

— Я очень боюсь молний, — вставила я, желая поддержать Любовь Михалну, наверное, женская солидарность, — мне страшно, давайте пойдём в домик, Любовь Михална?

Она с такой благодарностью погладила меня по голове, что на душе потеплело.

— Пойдёмте. Но если вы хоть раз в жизни мне этот позор вспомните, то я от вас мокрого места не оставлю. А ты, — Любовь Михална зыркнула на Кислого, — нахал и можешь нравиться только медведицам.

Вернув былую бодрость, парни водрузили Любовь Михалну на санки. Щуплый парень в очках плечом к плечу со своим другом-бугаём везли сварливую старушку. Я шла рядом с гамаком и восхищённо смотрела на Толика. При закатном солнце и блестящем поте он казался мне очень красивым.

Мы быстро поняли, о каких чудесах леса нам рассказывал дрессировщик. Сначала я не придавала значения тому, что у меня случаются легкие галлюцинации. Идёшь и краем глаза видишь, что парень с девушкой с рюкзаками на обрыве сидят. Поворачиваешь голову, а там никого. Почудится же. Но потом это случилось снова. Мне показалось, что у дерева свернулся калачиком мальчонка в белой рубашке — на деле это оказался обычный пакет, занесённый из цивилизации.

— Что-то мне дурно, — пробурчала я.

— Да, как-то неспокойно, — добавил Толик.

— Лес, — задумчиво произнёс Витася.

Любовь Михална и Кислый ничего не сказали. Женщина уже смирилась с тем, что кажется, будто бы по ней ползут тараканы. А мужчине ещё на поляне мерещилась молодая Любочка. Наверное, поэтому он так дерзко себя повёл. Да и обоим стало как-то неловко говорить при друг друге. Они напоминали теней. Но тени за кем-то следуют. Эти же двигались сами по себе.

Дорога длилась бесконечно, скорее всего, нас попросту измотали постоянные галлюцинации. Нервы быстро истощились и идти не было никаких сил. Но случилось то, чего мы больше всего боялись: заплутали. Даже бумажная карта не спасла. Телефоны не ловили. Тропа расходилась в разные стороны, а подъёмы были такими крутыми, что мы не смогли бы опробовать больше одной дороги. Нужно выбрать путь. Но как? Где правильный?

Помогли чудеса леса. Со средней тропы к нам спускалась пара. Но прежде чем их описать, я немного обрисую обстоятельства. Наша компания шла глубоко в лесу, где даже не пахло цивилизацией. На небе сгущались тучи, поддувал мёрзлый ветер. Мы (ещё будучи дома) надели длинные штаны, чтобы спастись от насекомых, и удобные кроссовки. Не очень-то классно ходить по «скачущей» почве. Это вам не асфальт. Ах, асфальт… Храни его, Боже.

И вот к нам навстречу спускается пара. Красивая девушка идёт чуть впереди — на ней лёгкое ажурное платье. Парень позади неё лысоват и смешон. Было в его лице нечто комичное, как у друзей главных героев в голливудских комедиях. Этакое дебилистическое сладострастие. Он бежал в шлёпках за красоткой, поигрывая пальцами. Вообще они были похожи на персонажей картины Маковского. У него такой же аутентичный сатир с выпученными глазами, как и этот парень, а нимфа — сладенькая. Не хватает только винограда. Но я бы совершенно не удивилась, если бы сатир достал гроздь из-за пазухи.

Мы замерли и с удивлением глядели на эту странную сцену. Как они вообще забрались на гору в такой одежде? Почему у них с собой даже воды не было? Долго ли сатир увиливает за нимфой?

— О, привет, ребята! — махнул нам рукой сатир, словно мы были с ним тысячу лет знакомы. — А вы ищите дом лесничего? Вам направо. Удачи!

И они убежали вот так просто. Мы ничего не успели сказать.

— Местечко бесовское, — тихо произнесла Любовь Михална, — даже перекреститься захотелось, ПРОСТИГОСПОДИ.

Взобравшись, мы действительно увидели одинокий дом. И там даже был человек. Самый настоящий, а не какой-нибудь циркач или мифологическое чудо-юдо с лысой головой. Увидев нас, он растерялся.

— Здрасьте, а вы кто?

— Забор покрасьте, а вы? — сказала Любовь Михална, но потом присмотрелась. — Погодите-ка…

Из-за спины женщины вышел Кислый, который радостно обнял лесничего.

— Здравствуй, друг, — сказал Кислый.

— Привет-привет, — лесничий был приятно удивлён.

— Не может быть! Ты меня зачем сюда привёл! — Любовь Михална слезла с саней и принялась дубасить Кислого кисточками. — Ты это специально, да?

— Брось, Люба, — мужчина закрылся руками. — Это единственное место, где мы можем переждать грозу.

— Что? — глаза у лесничего округлились. — Не верю! Это призрак? Любава! Дашь ручку поцеловать?

— И тебе достанется, если будешь меня бесить.

— Столько лет не виделись, а ты такая недружелюбная, — расстроился лесничий. — Привет, молодёжь. Меня Юрий Степанович зовут. Я тут в домике живу, ну, присматриваю вроде как за лесом, ага.

Мы все тоже представились. Несмотря на то, что Юрий Степанович друг Кислого уже очень долгое время, я никогда с ним не встречалась раньше.

— Странно, а почему вы никогда не приходили к нам в гости? — спросила я.

— Понимаешь, Оленька, — Юрий Степанович побледнел, — вы же живёте вместе с тёткой, да? У нас с Оксаной сложные отношения…

— Дайте угадаю, — Любовь Михална скрестила руки, — ты вот уже пятьдесят лет прячешься в этом лесу от Оксанки?

По выражению лица Юрия Степановича стало ясно, что Любовь Михална попала не в бровь, а в глаз. Он виновато попятился к стене.

— А ты откуда ко мне, Паша? — старик попытался сменить тему.

— У циркачей же был. Надо был обговорить детали скульптуры.

— Тьфу! Понятно. Всё время забываю об этих дуралеях. Надо ж было додуматься цирк в лесу развести, — хлопнул по голове Юрий Степанович.

Тут мы с Толиком переглянулись. А ведь правда. Какой вообще цирк… Откуда дрессировщик этот с медведицей взялся…

— То есть мы останемся у него? — Любовь Михална недовольно приподняла бровь.

— Извольте-с, место найдём, — Юрий Степанович шутливо поклонился. — Ладно тебе, Любава.

Женщина вздохнула, но всё же вошла внутрь, а мы — гуськом за ней. Юрий Степанович начал обхаживать Любовь Михалну. В своей манере дурака-весельчака он ей то стул пододвинет, то водички принесёт да в глаза заглядывает. Я бросала короткие взгляды на Кислого. Выражение его лица было спокойным, но вена на шее взбухла. Ему не нравилась активность Юрия Степановича. Но что он мог поделать?

Помню, как это меня поразило. Не то чтобы я считала Любовь Михалну непривлекательной. Для меня было странно осознавать: старики — тоже люди. Они ухаживают за женщинами, которые им понравились, ревнуют этих женщин, им хочется любить. Наверное, они иногда тоже встречаются, ну, как парочка. Что они делают? Гуляют по парку? Целуются?

Я взглянула на Любовь Михалну с другой стороны. Сначала она была для меня колоритной бабушкой с богатой историей. Но сейчас я смотрела на неё, как на простого человека без возраста. И она была интересной, красивой. Неудивительно, что Любовь Михална волновала мужские сердца и невольно заставляла кавалеров выпрямить спины рядом с ней. Она смотрела на Юрия Степановича небрежно и с лёгким высокомерием, как бы говоря, что она ему и не по карману, и не по уму.

— Давно ты тут живёшь, Юра?