— Я рада, что у Димы наконец появилась девушка. Хорошая, — добавила Тася.

— Вы все неправильно понимаете. А ты почему молчишь? — обратилась я к Холоду.

— Что я должен сказать? — изображая безразличие, он посмотрел на меня.

— Что мы… что мы… Не знаю, — совсем растерялась я.

— Угу. Аккуратнее там живите. Мы с Таськой тоже сначала просто жили, а потом вот, — сказал Пашка и нежно погладил животик своей любимой, девушка чмокнула парня в щеку, от чего он еще больше засветился счастьем.

У Холода зазвонил телефон. На экране высветилось «Э.». Мои догадки подтвердились его очевидным нежеланием отвечать на звонок и косыми взглядами ребят, которые также заметили кому принадлежит входящий вызов. Я не хотела, чтобы он отвечал. Он ответил.

— Да, — резко сказал он в телефон. — Занят. Отмечаю с друзьями. Это больше не мои проблемы. Наслаждайся, это та жизнь, которой ты хотела.

Он резко оборвал разговор. Его настроение заметно ухудшилось. Пашка попытался разрядить обстановку своими шутками и смешными историями с работы. Вернуться к прежнему общению не получалось. Холод предложил мне ехать домой, я согласилась. Попрощавшись с ребятами, мы сели в машину. Выехали на главную улицу, у него снова зазвонил телефон.

— Что опять? Я все сказал. Меня это не касается. Обратись к своему жениху или уже мужу. Мне все равно, кто он тебе. Элиза. Разбирайся сама. Я все сказал.

Он закончил разговор. Я не стала задавать лишних вопросов. Кто я такая, чтобы лезть в его жизнь? Телефон снова зазвонил, Холод сбросил. Настойчивая девушка продолжала названивать. Дима отключил звук на телефоне. Когда мы доехали до дома, он проверил телефон.

— Иди домой, я отъеду на двадцать минут и вернусь, — сказал он мне.

Я с улыбкой на лице согласилась и одна отправилась в квартиру. Я слышала, как за спиной продавливают снег колеса его машины. Он торопился. Может он спешил, чтобы скорее вернуться обратно, ко мне, а может ему не терпелось увидеться с Элизой. На душе заскребли кошки. Все так хорошо начиналось.

Я ждала его в квартире. Немного прибрала, вытерла пыль. Накрыла на стол. До нового года оставалось пара часов, а Холода все не было. Я волновалась, но позвонить ему не решалась. Под бой курантов в телевизоре я встретила новый год. Поела заготовленных Зоей Степановной салатов, выпила бокал сока. Он не приедет. Он с другой. Я ни на что не надеялась и все же мне было грустно. Праздничный стол пришлось свернуть. Я прибралась на кухне и отправилась к себе в комнату.

Ночью я услышала возню у входной двери. Я встала с постели и вышла в коридор, заглянула в глазок. По другую сторону двери стоял Холод, он пытался открыть дверь. Ключ громко царапал по замку, но не мог в него попасть.

— Он пьяный? — подумала я.

Наконец ключ попал в замок, дверь резко открылась, в коридор ввалился Дима.

— Что случилось? — спросила я, помогая парню устоять на ногах.

Дима не ответил, начал раздеваться. Он снял куртку, скинул кроссовки и побрел к себе в комнату, не включая свет. Я за ним.

— Чего тебе? — обратился он ко мне.

— Хочу знать. Что происходит?

— А что происходит? — ухмылялся он. Он стянул с себя свитер, обнажил свой торс и с лукавой усмешкой начал расстегивать ремень на джинсах.

— Дима, подожди. Что с тобой? — его состояние меня пугало. Нездоровый блеск в глазах, запах алкоголя, нарочито вызывающее поведение.

— Смотреть будешь? — нагло ухмылялся он, расстегивая ширинку джинс.

— Не надо так со мной. Я беспокоюсь за тебя.

— Беспокоишься.

Он подошел и встал совсем близко, я задрала голову и посмотрела ему в глаза, ощущая тепло его тела. Он стянул резинку со своих волос, светлые пряди рассыпались на плечи и грудь. Он был очень красив. Его руки обхватили меня за талию и прижали к телу. Губами я коснулась его горячей груди. Парень приподнял меня и поцеловал. Нагло, развязно.

— Что ты делаешь? — возмутилась я, чувствуя, как мое тело отказывается сопротивляться.

Холод повалил меня на пол, придавил своим телом и продолжил целовать. Мое тело горело. Мне хотелось ответить на его ласку, но разум диктовал свои условия.

— Дима, перестань. Хватит, — нехотя, я отталкивала его от себя.

— Что? — спросил он.

— Так неправильно. Мы мало знаем друг друга, к тому же ты пьяный.

— Какая разница, — с упорством он начал изучать руками мое тело.

— Большая. Ты мне нравишься, по-настоящему, я так не хочу.

— Сейчас захочешь, — его поцелуи начали опускаться ниже. Здравомыслие норовило покинуть меня.

— Прекрати. Почему ты такой? — я вцепилась в его волосы и потянула на себя.

— Какой?

Он схватил меня за руки и развел их в стороны, навис надо мной.

— Противный! — я злилась на себя за свое желание отдаться порыву страсти, и за свою невозможность проигнорировать голос рассудка.

— Ты только что сказала, что я тебе нравлюсь.

— Да. Несмотря ни на что, нравишься. Я понимаю, что тебе когда-то сделали больно, но может хватит страдать? Может нужно отпустить и жить дальше?

— Давно отпустил.

— Тогда что происходит?

— Может просто сделаем друг другу приятно? Это интереснее, чем болтать.

— Ты отвратительный.

— И я тебе нравлюсь, — по-хозяйски его руки проникли под мою ночную футболку, мое тело реагировало на его прикосновения.

— Стой! Стой! — я нашла в себе силы сопротивляться.

— В чем дело?

— Не хочу так. У меня еще никогда… я ни с кем…

— Ты девственница?

Мне стало неловко от его вопроса.

— Да, — ответила я, ощущая стыд.

— Это все меняет.

Он слез с меня, лег рядом на пол, наши головы соприкасались.

— Что у тебя произошло? — отдышавшись, спросила я его. — Ты ведь ездил к ней, да?

— Зачем тебе?

— Хочу понять.

— С Элизой меня давно ничего не связывает. Я не умею прощать предательства.

— Тогда почему ты в таком виде? Пьяный валяешься на полу. Ко мне пристаешь.

Он засмеялся.

— Пьяный, потому что брата встретил. К тебе пристаю, потому что нравишься.

Информация про брата пролетела мимо, так как я услышала то, что заставило меня покрыться мурашками.

— Если нравлюсь, почему ты всегда такой холодный со мной?

— Сейчас было холодно? — он повернулся ко мне и лег на бок, подперев рукой голову.

— Я не про это! — смутилась я. — Почему ты держишь дистанцию? Чуть раскроешься, потом сразу стену выстраиваешь. А после экзамена, помнишь? Помнишь, как ты меня пропесочил перед Добровольским?

— Конечно, помню, — его глаза улыбались.

— Зачем ты это сделал?

— Говорю же, нравишься.

— И как это понимать?

— Так и понимай. Спасаю себя от самого себя. Меня напрягает твоя будущая профессия.

— Опять за свое. Все актрисы — зло.

— Да. У меня с недавних пор сильное отвращение ко лжи, а тут сама профессия предполагает врать, юлить, играть на чувствах. Ты иногда такая наивная, что я теряюсь. Думаю, ты либо играешь, пытаешься впечатление хорошее произвести, либо ты на самом деле такая недалекая.

— Недалекая?! — возмутилась я и шлепнула его ладонью в грудь.

— Ай, — наигранно проговорил он.

— Я не хочу снова почувствовать себя идиотом. Влюбленным идиотом, который ничего не видит, не замечает. Все, топай к себе, — сказал он, убрав прядь волос с моего лица.

— Топай? — возмутилась я.

— Спать хочу. Хочешь остаться здесь, со мной? — он соблазнительно взглянул на меня, сощурив глаза.

— Еще чего. Пьяный ты не такой красавчик, как думаешь. Пойду к себе.

Я поднялась и вышла из его комнаты. Устроившись на раскладном диване, я смотрела в потолок и улыбалась. И как мне теперь спать? Неужели у меня есть шанс? Я ему нравлюсь. Нравлюсь.

Утром я услышала, как поворачивается ручка на двери. В комнату вошли. Я вжалась в подушку, не шевелилась. Я чувствовала, за моей спиной стоит Холод. Мне было стыдно смотреть на него после вчерашнего, еще я боялась, что он откажется от своих слов, скажет, что во всем виноват алкоголь. Я решила оттянуть момент его признания и старательно изображала сон.