— Картина называется: Друг спас друга. Пошли!

Не дожидаясь приглашения, Нюрка прошла в комнату и плюхнулась в кресло. Я поплелась за ней следом. Моя шустрая подруга уже успела включить телевизор и достать из портфеля несколько бутылок пива.

— Сейчас будем лечиться, — Нюрка с довольным видом подмигнула.

— Нет, только не пиво! — при виде бутылок мне стало немного дурно. — Я бы не отказалась сейчас, скажем, от кефирчика. Будь другом, Нюр, посмотри, пожалуйста, есть ли он в холодильнике?

— Ну, какой человек, будучи в здравом уме и трезвой памяти, станет пить кефир с похмелья? — всплеснула руками эмоциональная подруга. — На Руси-матушке всегда придерживались золотого правила: Клин клином вышибают. Как можно не доверять народной мудрости?

— Давай, Нюр, мы эту мудрость отложим до следующего раза? Будут ещё на нашей улице другие праздники, а сейчас мне очень хочется кефира.

Но Нюрка в ответ вдруг закричала:

— Смотри, Ась, нас по телеку показывают!

Я повернулась к телевизору и обомлела. У меня совершенно вылетели из головы события минувшего вечера. А тут в утренних новостях показывают целый сюжет, посвящённый курьерской фирме «Быстрее ветра».

Сначала всё было очень чинно. Выступил директор фирмы, потом менеджеры, затем показали их филиал, расположенный в другом городе. Сплошь — солидные люди на фоне красивых, современных офисов и вполне приличной оргтехники. Ну всё прямо, как на Западе! Глаза отдыхают, душа поёт. Так и хочется через такую серьёзную курьерскую компанию отправить кому-нибудь письмецо, или посылочку. Ведь, посмотрите, какое обслуживание! Не захочешь, да почувствуешь любовь и уважение к собственной скромной персоне.

А потом показали знакомую картину. Двухкомнатная квартира в обычном панельном доме. Вокруг — такая же обычная обстановка. Захламленная старой мебелью прихожая (Зачем выбрасывать? Мы же — не итальянцы, которые под Новый год с виду приличные столы, стулья, диваны прямо из окон на улицу выбрасывают. Я это видела собственными глазами, по телевизору. А мне моя старая мебель может ещё пригодиться). На стенах — местами отклеившиеся обои в полоску (Лет десять тому назад они, между прочим, были в моде!). На полу — местами залатанный линолеум, выкрашенный под паркет (А он до сих пор ещё в моде!). В общем, всё, как у всех — честных, добросовестных тружеников нашей необъятной родины.

Наверное, для того, чтоб поднять своим зрителям настроение после увиденных ими кадров, камера начинает демонстрировать стол. На нём — остатки праздничного пиршества и пустые хрустальные бокалы.

Ну, что за непорядок?! Камера в полном недоумении начинает искать бутылки. И находит! Под столом. Их туда спрятала вчера вечером Нюрка. На всякий случай. В тот момент, когда раздался самый первый звонок в мою бедную дверь, на которую минувшей ночью пришлись большие физические нагрузки.

Потом Нюрке надоело бутылки из-под вина прятать. Сколько можно? И, вообще, вино, если что, — не водка. Но целеустремлённая камера об этом не ведала. Она обрадовалась своей находке и старалась показать её со всех сторон. Чтобы, в свою очередь, порадовать зрителей. Ведь, как приятно увидеть единомышленников!

Хотя вчера, небось, вся страна пребывала в таком же состоянии. Но по телевизору почему-то показали нас с Нюркой. А единомышленников-то по России было море! Обидно, да?

А потом дошла очередь и до них, этих самых единомышленников. То бишь до меня и Нюрки.

Две не совсем трезвые женщины в турецких халатах яркой расцветки (Ещё до появления телевизионщиков моя энергичная подруга случайно облила меня водой. Мне пришлось сменить праздничное платье. И если бы не этот досадный случай, то без сомнения, я смотрелась бы на экране гораздо лучше. А Нюрка из дому пришла после моего звонка в халате. В итоге, мы обе выглядели по-домашнему) в компании бродячих артистов водят весёлый хоровод под соответствующую песенку. Круто!

Но это оказались ещё цветочки. Ягодки ждали зрителя впереди! Ну, сами знаете, десерт принято подавать в конце ужина, а вот теледесерт — под занавес сюжета.

Камера постаралась и показала меня крупным планом. Близорукие телезрители (А таких людей в стране немало) могли подумать, будто бы они стали свидетелями настоящего чуда. Появившееся на экране большое яркое пятно (Розовый халат, понятия не имею, почему, почти слился по цвету с моим лицом) умело говорить человеческим языком!

А при наличии определённой фантазии это пятно можно было даже принять за представителя внеземной цивилизации, причём настолько разумного, что он (или, оно) даже изъяснялось по-русски. Правда, немного в своей речи запиналось, но, сами понимаете, что с них взять, с этих инопланетян?

Потом камера ушла в сторону. Я было вздохнула с облегчением, но оказалось, что моя радость — несколько преждевременная. Таким же крупным планом оператор показал вытянувшуюся физиономию журналиста, когда на его вопрос, в каком именно музее я работаю, я честно ответила, что не помню.

Ну, с кем не бывает? Да, случается, люди по пьяни даже собственное имя забывают! А этот телевизионщик смотрел на меня таким взглядом, как будто я с луны нечаянно свалилась, да ещё и на его головушку вдобавок приземлилась! Наверное, он какое-нибудь училище закончил, а не факультет журналистики.

Нужно уметь ориентироваться в ситуации и приходить на помощь участникам своих сюжетов, а не хлопать глазами, как Иванушка — дурачок из сказки. Ну, тот-то ладно — дурак по определению. А этот специалист недоделанный зачем в телеэфир лезет? Вот бездарь!

И вдруг я услышала слова, которые пролили бальзам на мою израненную душу.

— Ах ты, красавишна! — растроганно сказала Нюрка.

Красавишна?! Обычно моя закадычная подружка называет меня «красавишной», только когда на грудь очень хорошо примет. Я, конечно, её понимаю, ведь в таком состоянии мне и самой все окружающие люди кажутся красивыми. Поэтому на нюркины слова большого внимания я в таких случаях не обращаю. Но ведь сегодня-то Нюрка ещё не пила!

Я посмотрела на бутылки с пивом. Полные. Их даже не успели откупорить. Ну, хорошо. Попробую зайти с тылу. Я сделала вид, будто мне вдруг захотелось обнять подругу, а сама быстренько принюхалась. Всё чики-чики. Только вчерашним перегаром отдаёт, но это не страшно: скоро пройдёт.

— Нюр, а ты не шутишь? — эти слова я почему-то произнесла шёпотом, как будто боялась спугнуть удачу.

А что, если Нюрка передумала? Ну же, подруга, не тяни с ответом! Ты не представляешь, как для меня это важно. Иногда так хочется ощутить себя красивой!

— Стала бы я заниматься глупостями! — обиделась Нюрка, но тут же ободряюще улыбнулась: Ты, Асенька, самая настоящая русская красавишна. Ну, просто копия матрёшки!

— Копия матрёшки?! — я буквально на физическом уровне почувствовала, как мои глаза вылезают из орбит.

— Ну да, матрёшки, — с готовностью подтвердила моя добрая, прямодушная подруга и пояснила:

— Поверь, Асенька, моему большому жизненному опыту. В своём розовом халатике, да с этими румяными, как наливное яблоко, щёчками ты вчера была очень похожа на матрёшку. А ведь для русского человека, сама знаешь, матрёшка — это символ русской женщины!

— А ты не могла, Нюрк, подобрать для меня какое-нибудь другое сравнение?

Этот вопрос я задала подруге совершенно убитым голосом. Меня не покидало странное ощущение, будто бы по мне танк проехался. Бо-ольно!

Все кости раздроблены. Сердце стучит с переменным успехом. Мозги заснули, как будто их отключили от электросети. И только одни глаза на лице бегают.

Быстро-быстро бегают. Туда-сюда. Туда-сюда. Как тараканы, когда глубокой ночью на кухне свет внезапно включается, и эти гады не знают, куда бы им спрятаться. Жить, сами понимаете, всем хочется.

И вдруг эти живчики остановились. На долю секунды замерли. А потом вспыхнули весёлым фейерверком. От смешанного чувства: стыда, негодования, веселья. Ну, так ещё бы моим глазкам не вспыхнуть! Ведь на голубом экране опять мы с Нюркой нарисовались. Только теперь — в сводке криминальных новостей.