Мне наши бабы по секрету рассказали, что у директора жена — сущая мегера, вот он, голубчик, за долгие годы супружеской жизни и привык, дескать, ходить по струночке. Правда, под старость лет решился завести себе любовницу. Мы её однажды видели: ничего особенного, обычная женщина. Зато у Наливайко нервишки с тех пор заметно покрепчали. А мы заодно случайно узнали, какая полезная штука — любовь.

Теперь первого апреля наш Виталий Львович больше не падает в обморок, когда мы звоним ему из его же приёмной и представляемся сотрудниками отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. А эта крутая и абсолютно неподкупная контора когда-то держала в страхе всех продавцов и финработников Советского Союза! Как тут бывшему ревизору сознание не потерять.

Зато на прошлогодний День смеха Наливайко удалось отплатить нам той же монетой. Он догадался повесить на Доске объявлений приказ об увольнении из-за несоответствия занимаемой должности. В этом скорбном списке оказались фамилии абсолютно всех сотрудников музея, за исключением лишь двух уборщиц, нашего специалиста широкого профиля дяди Вани и пьяницы-дворника.

Потрясённые столь ужасным известием, мы бросились к шефу за разъяснениями, а он на дверях кабинета вывесил календарь, в котором красным фломастером была обведена дата — первое апреля, День смеха.

С тех пор у нас начисто пропало желание разыгрывать ушлого Наливайко. Но он всё равно остался душкой и за опоздания меня по-прежнему не душит. Лишь время от времени журит по-отечески.

Я даю обещание исправиться, а через пару месяцев эта история повторяется. Хотя, замечу, случаются дни, когда на работе я появляюсь вовремя. Ведь — не дура и понимаю, что я когда-нибудь до выговора доиграюсь. А выговор — это не грамота. На стенке в красивой рамке его не повесишь, зато впечатление о моём моральном облике он, зараза, может запросто испортить. Оно мне, думаете, надо?

Да, я такая — сознательная! Иногда на рабочем месте появляюсь ровно в девять. В такие удачные дни по мне хоть сверяй часы! Правда, ради такого подвига мне приходится брать такси. Вот и сегодня не опоздала. Да только никто этого, увы, не заметил.

Виталий Львович хорошо напился. Так хорошо, что на глазах у всех стал клеиться к своей новой секретарше Ане, а потом и вовсе начал плясать вприсядку вокруг нашей бухгалтерши Светланы Михайловны.

Зато я вела себя вполне прилично. Вот только под конец вечера спела неприличные частушки. Меня им в своё время научила моя чудикинская подруга Матрёна. Народное творчество собравшаяся публика встретила «на ура». Воодушевлённая таким успехом, после частушек я исполнила одну песенку, которой меня научила в своё время моя бабушка. Может, вы тоже её знаете, или хотя бы слышали? Сейчас я вам её напомню.

Взвейтесь кострами синие ночи,

Мы, пионеры, — дети рабочих.

Близится эра светлых годов,

Клич пионера: «Всегда будь готов!».

Почему-то классику мои коллеги не оценили. Осторожно оглядываясь по сторонам, все стали собираться по домам. Но я их великодушно простила. Потому что вдруг почувствовала себя отважной партизанкой, которая, презрев опасность, пришла на явочную квартиру. А там — засада!

Но я в руки противнику не далась. Почти по-английски, не привлекая к себе лишнего внимания, я медленно, но верно доползла до нашей раздевалки. Правда, пришлось держаться за стеночку, но зато на колени враги меня не поставили! Очень гордая собственной стойкостью, я с изяществом опытного канатоходца покинула стены культурного и гостеприимного заведения, чтоб немного передохнуть у входа. А потом домой спатки.

Как прекрасна жизнь! Кажется, так бы до самого утра и сидела на запорошенном снегом крылечке, пуская в ночное небо романтические колечки дыма. Душа просила, нет, настаивала совершить какой-нибудь, пусть даже совсем скромный подвиг, во имя будущего человечества. И такой случай мне скоро представился.

Какой-то придурок вдруг ни с того, ни с сего начал громко сигналить. Прямо за воротами нашего музея. Вы представляете?! Какое безобразие! Среди ночи, рядышком с учреждением культуры. Ладно я, переполненная положительными эмоциями, затянула всеми любимую, как в России-матушке, так и далеко за её пределами песню «Ой, мороз-мороз».

Во-первых, я занималась пропагандой народного творчества. Во-вторых, я исполняла хит всех времён и народов далеко не во всю силу своих лёгких. А могла бы, без ложной скромности, спеть и погромче. И тут на тебе — Дед Мороз объявился в Африке!

Такого безобразия я, коренная петербурженка и истинная патриотка своего самого красивого и культурного на земле города, стерпеть, конечно, не могла. Движимая чувством горячей любви к Санкт-Петербургу и к его добропорядочным жителям, я решительно направилась на поиски хулигана. Ради того, чтобы спасти покой спавших мирным сном горожан, я готова была сейчас пожертвовать собственным покоем и (теоретически) даже здоровьем. Ведь откуда я знаю, что ждёт меня за воротами музея? Золотая когорта психически больных, судя по телевизионным новостям, растёт в городе день ото дня.

И всё же я смело пошла навстречу опасности. Пусть не совсем твёрдым шагом (Я сегодня много танцевала). Пусть и с оглядкой на входную дверь музея (Вдруг кто-нибудь из заснувших за столом коллег уже протрезвел настолько, что готов доставить своё, ослабевшее после обильных возлияний, тело до дома? Ведьь двое в поле — это ещё те воины!). Пусть, испытывая чувство некоторого страха (Только дураки презирают опасность). Как Жанна д’Арк я пошла вперёд, радуясь, что меня в эти трогательные минуты не видит мама. Не хочу, чтоб она волновалась!

Хулигана я нашла быстро. Он не только продолжал сигналить, но ещё и догадался включить фары. А я!.. Я почувствовала себя так, как будто я нахожусь на сцене. Освещённая яркими софитами. Красивая до потери пульса! А в полутёмном зале замер в предвкушении дальнейшего действа мой единственный зритель. Ему не терпится узнать продолжение? Ну что ж, за мной не заржавеет!

Я подняла с земли сломанную ветку. Немного наклонила вперёд голову и расставила пошире ноги-руки, чтобы хулиган сразу понял, что я настроена очень серьёзно. Со мной лучше шутки не шутить, я ведь и в полицию могу на него заявить! А пока в надежде, что этот кретин оценит мою боевую стойку и сам уберётся с дороги подобру-поздорову, с веткой в руке я медленно двинулась на автомобиль.

Пока я шла, у меня в голове промелькнуло подозрение, что эту старую машину я где-то уже видела. Ну что ж, тем хуже для водителя! Легче будет вспомнить приметы хулигана, когда из станции Скорой помощи (А я в душе была готова к чему угодно) меня доставят в отделение милиции для опознания.

Может, сейчас, рискуя собственной жизнью, я собираюсь схватиться в драке с закоренелым преступником, который давно находится в розыске? Тогда за проявленное мужество меня наверняка представят к награде. А то и вовсе пригласят на работу в полицию, ведь честные принципиальные люди нужны там, как воздух. Надо будет мне на досуге об этом хорошенько подумать. Ну, о том, стоит ли идти на работу в полицию?

Хулиган оказался на редкость догадливым. А может, он умел читать мысли других людей на расстоянии? А может, просто-напросто струсил? Ещё до того, как я обеими руками взялась за спасительную ветку, изображая из себя вооружённого острым мечом самурая, водитель автомобиля внезапно прекратил сигналить.

Потом он вдруг зачем-то вышел из машины. Признаться, я сразу насторожилась. Конфликт был исчерпан, я одержала безусловную победу. Зачем же теперь-то выяснять отношения?

Пока я пыталась вычислить, звать ли мне земляков на помощь, а, может, удастся с хулиганом договориться о перемирии, владелец видавшей виды машины вдруг обратился ко мне с вопросом:

— И долго ты ещё будешь изображать бой с тенью? Давай садись в машину: замёрзнешь.

Голос показался знакомым. Ну, уж тогда тем более мне нечего церемониться! Сейчас выскажу нахалу в лицо всё, что я думаю о нём. По идее, если это кто-то из моих знакомых, то в драку со мной лезть не должен.