Обещания Коннора Кобальта подобны клятвам, пролитым на крови.

Перевод: Я умру за тебя.

Я широко улыбаюсь.

Я умру за тебя.

Это никогда не устареет.

Мама: 1 месяц и 20 дней.

Я читаю сообщение на телефоне Роуз после того, как он зажужжал на столе. Она внизу, убирает кухню вместе с Дэйзи. Это была ночь тако, что означало, что весь дом выглядел так, словно взорвался сыром и чипсами, что только усилило невротическую истерику Роуз.

Я бы помог, если бы не эта чертова курсовая работа. Я уже почти вижу финишную черту первого семестра, но работы и выпускные экзамены стоят на моем пути. На прошлой неделе я удвоил дозу Аддерола, чтобы сконцентрироваться.

Дверь распахивается, и я поворачиваю стул, чтобы посмотреть, как Роуз входит в спальню. Она смотрит на Бретта, который стоит в коридоре.

— Я в зоне, запрещенной для съемок. Убирайся, сейчас же, — отмахивается она от него, а затем закрывает дверь. Она никогда не была бы так груба с Беном или Саванной, но Бретт и Роуз ладят примерно так же хорошо, как она и Ло.

Когда она поворачивается ко мне лицом, я замечаю... выпуклость на месте её груди. Неудивительно, что Бретт последовал за ней сюда.

Любопытство заставляет меня подняться на ноги, и я пересекаю комнату к Роуз.

— Что-то в тебе не так, — говорю я, и мои глаза поднимаются к ее волосам, как будто я фокусируюсь на её несуществующей челке.

Я тянусь к её груди, а она отбрасывает мою руку.

— Я леди, — укоряет она. — Я не позволяю парням трогать меня там.

Блять. Мой член встаёт от её слов. Я хватаю её за талию и одним быстрым движением притягиваю её тело к своему. Она резко вдыхает, когда её бедра врезаются в меня. Она всё ещё на своих десяти сантиметровых каблуках. Почти одного роста со мной, но на несколько сантиметров ниже.

— А как насчет мужчин? Ты позволяешь им прикасаться к тебе? — спрашиваю я, крепко прижимая её к себе.

— Определенно нет, — её взгляд переходит на мой рот.

Я облизываю нижнюю губу, медленно двигая языком, наблюдая, как её грудь вздымается от этого движения. Я скольжу рукой по ее ноге, по бедру, между ними — кружевная ткань уже влажная от моего прикосновения.

— А здесь? — спрашиваю я.

— Никогда, — отвечает она шепотом.

Когда она достаточно отвлеклась на мою руку, я пользуюсь случаем и тянусь к вырезу ее платья, хватая все, что спрятано в лифчике.

— Эй!

Мешочек уже у меня в руках, и я держу его над её головой.

Она не делает попытки достать его, только толкает меня в грудь за то, что я обманул её. Я слишком зациклен на её контрабанде, чтобы реагировать на это действие.

— Почему у тебя пакет с марихуаной?

И где она ее взяла? Четыре беспорядочно свернутых косяка заполняют пластик. Бумага свёрнута неаккуратно, что означает, что Роуз их не сворачивала. У неё уходит около двух часов только на то, чтобы аккуратно сложить свои трусики и убрать их в ящик.

Мой взгляд с интересом падает на неё.

Она молчит, крутя в пальцах свое бриллиантовое ожерелье.

— Не хочешь объяснить?

— Я подумала, что сегодня вечером мы можем сделать что-то другое... — говорит она. — Обычно я не пробую ничего нового, но с тобой... — она запнулась, теряясь в словах. Это, должно быть, раздражает её, потому что она закатывает глаза.

— Я согласен, — мгновенно говорю я.

Её глаза удивленно блестят.

— Правда?

Я киваю, готовый попробовать с ней всё, что угодно. Я хочу, чтобы она испытала со мной как можно больше первых ощущений. Я курил только один раз — мой первый и единственный опыт употребления запрещенных наркотиков. Это было стратегически важно. Школа-интернат. Попытка получить связи, которые были нужны мне для Студенческого совета.

— При одном условии, — отвечаю я. — Ты скажешь мне, кто тебе их дал.

— Дэйзи, — она даже не колеблется. — Если наркотики у меня, то у нее их нет. В моем случае они в большей безопасности, — она ухмыляется.

Коварная и умная. Мне нравится эта её сторона.

Моё лицо внезапно хмурится, когда я вспоминаю кое-что важное.

Я принимаю Аддерол.

И я не уверен на сто процентов, что курить травку будучи под воздействием стимулятора безопасно. Небольшой процент сомнения — это не то, с чем я готов жить. Я никогда не прощу себе, что испортил свой мозг или своё тело из-за такой глупости.

— Что случилось? — она обеспокоенно касается моей руки.

Один этот вопрос заставляет меня нахмуриться еще сильнее. У меня всё хуже получается скрывать от неё свои эмоции. А может... может, мне просто уже всё равно, видит ли она эту часть меня.

Впервые я действительно хочу быть честным с ней.

Не просто моя полушутливая попытка быть честным. Я хочу, чтобы она знала меня так же хорошо, как я знаю себя. Поэтому я готовлюсь признаться в том, что может заставить её уйти, собрать вещи, спать в комнате Дэйзи и, возможно, даже выбросить мою одежду в окно.

— Я принимаю Аддерол, — говорю я.

Одно предложение.

Один вдох.

Она убирает свою руку с моей, и ее взгляд, похожий на Я-оторву-тебе-член, заполняет её глаза.

— Чушь, — говорит она. — Ты бы никогда не стал принимать Аддерол.

— Я бы не стал, — соглашаюсь я. — Но я терял сон, и я не выкладывался на все сто процентов ни в Уортоне, ни в Cobalt Inc., поэтому я решил начать принимать его.

— И как долго ты его принимаешь? — её ключицы заостряются, когда она задерживает дыхание.

Я вспоминаю, что Фредерик однажды сказал мне, когда мне было всего восемнадцать, и я думал, что уже закончил познавать, кто я и кем хочу быть. Он сказал: — Ложь разрывает отношения до тех пор, пока они не становятся лишь размотанными нитями.

Я ненавижу, что мои собственные начали распутываться.

Ненавижу, что в этот момент я — обычный человек.

— С конца января.

— Почти четыре месяца, — говорит она, ошеломленная. Но она не нападает на меня, не вскидывает руки и не говорит, что всё кончено. Ее взгляд устремлен в пол, пока она всё обдумывает.

— Тебе бы пришлось отказаться от чего-то, если бы не сделал этого, верно? — спрашивает она, ее глаза переходят на мои, в них читается так много вопросов.

— Не от тебя, — говорю я ей. — Я бы никогда не отказался от тебя.

— Уортон?

Я киваю, и она в ужасе качает головой.

— Я не хочу, чтобы ты выбирал меня вместо своей мечты, — говорит она. — Но я не могу стоять здесь и мириться с тем, что ты предпочитаешь меня своему здоровью.

Это нечестно с моей стороны — ставить её в такое положение, загонять её в ловушку, чтобы она поставила передо мной ультиматум. Я знаю, что должен сделать. Даже если семестр почти закончился, у меня еще полтора года впереди. Я даже не близок к тому, чтобы закончить университет и получить эту последнюю степень.

Я замечаю пространство между нами. Полтора метра. Полтора метра, это слишком много. Я представляю, что это пространство становится гораздо больше, если приму неправильное решение прямо сейчас.

Фредерик прав.

Моя мать права.

У меня не может быть всего. Так что мне придется выбирать.

— Я ухожу из Уортона, — произношу я окончательно.

Это едва ли опрокидывает меня назад. Это даже не заставляет меня покачнуться. На самом деле, с моих плеч сваливается груз — тяжесть, о которой я даже не подозревал. Которая тянула меня вниз.

Это не так сокрушительно, как я когда-то думал. Иногда мечты, которые ты строишь для себя в десять, двенадцать лет, совсем не те, о которых ты думаешь в двадцать четыре года. И нужно время, чтобы окончательно смириться с этим.

Думаю, я только что смирился.

— Коннор...

— Я собираюсь бросить принимать Аддерол, — я делаю шаг к ней и кладу руки ей на плечи.

— А как же твой ступень МДА[21]...