— Я просила... — бормочет она.

— А я сказал ей «нет», — добавляет Лорен.

Я не знаю, чему верить. Я хочу верить в них, но доказательства убедительны. Как вообще возможно отредактировать видео на настоящей камере? Мы же не смотрим запись с компьютера.

— Что вы на самом деле делали в течение тридцати минут в уборной? — непринужденно спрашивает Коннор. Его вопросы всегда меньше похожи на допрос и больше на разговор.

Мы с Райком не справляемся с этой задачей.

— Я давал Лили ободряющую речь, — объясняет Ло.

— Мне это было необходимо, — соглашается она. Ее глаза переходят на его глаза в знак благодарности, но затем она вспоминает свое предыдущее заявление, поэтому делает шаг в сторону, чтобы оставить между ними расстояние. — Мы все еще в ссоре.

Горло Лорена перехватывает от ее слов.

— Я собираюсь снова начать принимать Антабус, Лил, — шепчет он.

— Хорошо, — кивает она. Затем она смотрит на Райка. — Перемотай до самого конца. Когда мы выйдем из уборной, я знаю, что буду выглядеть разочарованной.

Райк нажимает на кнопку, и кадры ускоряются. Когда он нажимает кнопку «воспроизведения», мы все ждем в предвкушении, как будто это единственная улика, которая у нас осталась.

На экране Лили и Ло выходят из уборной, и прежде чем кто-то успевает что-то сказать, Лили говорит: — Ах-ха! — она указывает на кадры. — Я выгляжу такой расстроенной.

Я хмурюсь и наклоняюсь ближе к экрану. Ей нужно проверить зрение. Я кладу руки на бедра, наклоняясь еще дальше. Действительно, на что она смотрит? Все, что я вижу, это раскрасневшееся лицо Лили и ее руку в руке Ло. Их поведение естественное, почти довольное.

— Это ты разочарована? — с недоверием говорит Райк. — Ты вспотела, и лицо у тебя красное.

— В уборной было жарко, — защищается Лили.

— Было, — соглашается Лорен, но его голос изменился. Там, где Лили была в бешенстве, Ло выглядит решительным, как будто он смирился с тем, что это плохо для них.

— Они собираются пустить это в эфир? — спрашивает Лили.

— Возможно, — говорит Коннор, — но с другой стороны это поможет рекламировать вашу свадьбу. Было бы хуже, если бы ты проскользнула в уборную с другим парнем.

— Мы просто беспокоимся о твоем здоровье, — говорю я.

— У меня не было секса, Роуз, — говорит мне Лили с умоляющими глазами. — Мне уже лучше. Я имею в виду, мне не следовало задавать Ло этот... этот вопрос. Но кроме этого, у меня все идёт на улучшение.

Я должна доверять ей. Я знаю это.

Но если Лили не отсасывала своему парню в общественном туалете, и если Лорен не пил, тогда есть только одна другая виновная сторона.

Продакшн.

Скотт Ван Райт.

И я собираюсь убить его.

Я убедил всех держать свои подозрения о фальсификации продакшена при себе. Если мы дадим реакцию, они выиграют. Через несколько часов все согласились, но у Роуз, Райка и Лорена короткие предохранители. Это лишь вопрос времени, когда один из них взорвется.

Прошло пять дней, и у меня появились другие обязательства. Например, апокалиптический ужин с моей мамой и девушкой.

Я жду Роуз в своем лимузине, который прижимается к обочине. Таунхаус изнутри освещен лампочками в столовой, которые отражаются в окнах. Наш дом также охраняется нанятой ее отцом охраной. Я собираюсь позвонить ей, чтобы узнать, почему она так долго собирается. Сомневаюсь, что она хочет опоздать на первую встречу с моей матерью. Если бы я мог, я бы проехал на этом лимузине мимо ресторана в отель или в офис Роуз. Куда угодно, лишь бы избежать ночного хаоса.

За последние три часа Роуз около двенадцати раз сказала, что хочет произвести впечатление на мою мать. Это признание чуть не рассмешило меня. Роуз Кэллоуэй хочет произвести на кого-то впечатление, то что ей никогда не удавалось на сто процентов. Но почему-то мне кажется, что если в этот раз у нее не получится, то в этом отчасти буду виноват я. В конце концов, Катарина — моя мать.

Мой телефон пикает, прежде чем я звоню ей.

Роуз: Дэйзи, Лили, я.

Мои глаза сужаются при виде списка. В самолете мы снова начали играть в «Трахни, женись, убей». И когда я дал ей три неодушевленных предмета, она чуть не достала свой перцовый баллончик и не использовала на мне весь баллончик.

Она злилась. И ждала шанса отомстить мне.

Она определенно ждала.

Я кривлюсь, пытаясь найти подходящий ответ и никого не обидеть.

А потом я нажимаю «Отправить».

Коннор: Я бы трахнул, женился и убил тебя.

О. Он так просто не отделается. Он заставил меня признаться, что я бы трахнула дерево, убила апельсин и вышла замуж за книгу. Он меня не обманет. Я же была честной с ним.

Держа телефон в одной руке, я пытаюсь отправить ему ответное сообщение и защелкиваю свои туфли на высоких каблуках на лодыжках. Мои старые серебристые туфли предали меня сегодня. Каблук сломался, когда я спускалась по лестнице, так что мне пришлось спешно искать альтернативу, которой оказались черные туфли на каблуках со слишком большим количеством пряжек.

— ЛИЛИ! — кричу я.

После долгой паузы она отвечает.

— Я НЕ ВЫЙДУ!

Я поджала губы. Я забыла. Лорен и Лили изолировали себя на трое суток в своих комнатах. Они ждут, когда Скотт извинится за выходку с «Супер Майком XXL» и вообще за все гадкие комментарии, которые он говорил Лили. Я думаю, что последней каплей было то, что он сказал ей «пойти отсосать член» с рядом стоящим Ло. Просто чтобы начать драку.

Вместо того, чтобы напасть на Скотта, они оба затаились в своих комнатах, перехитрив его. Ему не удается снять ни одного кадра с этой парой, разве только когда они пробираются в ванную. Я не знаю, как они едят, потому что ни я, ни Райк не будем участвовать в этом безумном заговоре. Изоляция от нас — это способ усугубить их зависимость. Мне это не нравится, но я не могу их заставить выйти, не дав при этому победить Скотту.

У меня есть подозрение, что Дэйзи и Коннор снабжали их необходимыми для завтрака продуктами и едой, приготовленной в микроволновке. Я застала Дэйзи с тремя пустыми мисками хлопьев в руках. А поскольку ее фотосессия для Marco Jeans быстро приближается, я очень сомневаюсь, что она ест так много.

И я не могу позвать Дэйзи сюда. Ее нет в таунхаусе. За последние две недели я видела ее в лучшем случае всего три часа. Так как она была занята школой и моделингом. Я спросила у охранников, когда Дэйзи вчера вечером вернулась домой, и они сказали, что в три часа ночи, потому что она ехала домой из Нью-Йорка. Плюсы богатства: у нас есть семейный водитель, которым каждый из нас может воспользоваться, если захочет, так что никому не приходится беспокоиться о том, что она заснёт или будет пить за рулём. Но это вряд ли поможет уменьшить другие заботы, которые я испытываю о своей младшей сестре.

Саванна направляет на меня свою камеру и смотрит так, будто хотела бы помочь мне с каблуками. Я попросила всех операторов любезно оставить нас в покое, пока мы с Коннором будем с его матерью, которая не хочет, чтобы ее снимали. Они все любезно согласились, и Коннор попросил охранника прочесать лимузин, чтобы убедиться, что там нет скрытых камер.

Кроме Саванны, в гостиной находится только Райк. Он пьет воду из бутылки, его руки покрыты мелом после восхождения на какую-то гору.

Я не шучу.

Он делает это ради забавы. Без веревок. Без страховки. Он такой же сумасшедший, как и моя младшая сестра.

— Райк, — говорю я самым фальшивым девичьим голосом, на который только способна. — Не мог бы ты мне помочь? — я чувствую себя так, будто только что подавилась косточкой от бифштекса.

Он кивает, и я забываю, что он не его брат. Он не собирается спорить со мной. Слава Богу. У меня нет на это времени. Он опускается на колени у моих ног, и прежде чем он касается моих пяток, я вздрагиваю.