— Скотт хочет... чтобы вы все были в гостиной... для приватного танца, — говорит он.

Скотт Ван Райт диктует всё. Когда. Как. Где.

Я, блядь, ненавижу его.

Ло смотрит на меня, ожидая, что я кивну в знак одобрения его методов поиздеваться над Скоттом.

Я могу ненавидеть Скотта, но я ещё не дошел до этого. Я не сделаю ничего злобного или жестокого, из-за чего он окажется в психиатрической больнице, душевно разорванный в клочья.

Я участвую в битвах совсем не так, как Лорен Хэйл. И, хотя это может быть не так быстро или эффективно, я должен верить, что у меня есть силы, чтобы удержать моих друзей от трагического исхода.

Когда мы поднимаемся по лестнице на верхний этаж, я обнаруживаю Роуз и Дэйзи, разговаривающих шепотом у камина. Дэйзи подставляет свое тело, чтобы загородить камеру, уклоняясь каждый раз, когда Бен пытается снять Роуз.

Я потираю губы, разглядывая свою девушку. Она задерживает дыхание, ее шея напряжена, когда она слушает свою сестру.

И на ней на самом деле штаны, она одета в черный свитер Calloway Couture и зауженные джинсы другой марки. Она боится засветить своё тело камерам и не раз говорила, что единственные танцы, с которыми она знакома, это бальные танцы. Вальс и фокстрот.

Развратные танцы не входит в её репертуар.

Внезапно появляется Лили и ударяет кулаком в плечо Ло.

Он в насмешку съезживается.

— Ой, за что, черт возьми, это?

— За это дурацкое пари, — шипит Лили, понижая голос, когда Бретт приближает её, прикрепляя микрофон к своей камере. Но неважно, слышит он её слова или нет. Мы все носим микрофоны, которые улавливают её голос. К тому же, дом завален звуковым оборудованием.

Скотт сидит на кожаном диване. Его глаза встречаются с моими, и он расплывается в самодовольной улыбке.

Я прячу всё в себе: особенно гнев, который грозит вырваться наружу.

— Что делает Дэйзи? — спрашивает Райк.

Лили берет Лорена за руку.

— Дает Роуз советы.

Райк хмурит брови.

— Это ты чёрт возьми сексуально зависимая. Разве не ты должна давать советы?

— Эй, — предупреждает Ло, сверля взглядом.

Он разводит руками.

— Это честный вопрос.

— Он также и грубый.

— Тогда я спрошу вежливее, — он снова смотрит на Лили. — Ты явно опытнее своей младшей сестры. Так какого, блядь, хрена ты не инструктируешь Роуз?

Ло качает головой.

— Как убого.

— Это лучшее, на что я способен.

Лили дотрагивается до своей груди.

— Мне нравятся клубные танцы, но лично я никогда танцевала на коленях.

— А Дэйзи танцевала? — в недоумении спрашивает Райк.

— Она сказала, что делала это однажды.

Лили расслабляется у груди Ло, и он прижимает её к себе.

Райк сердито выдыхает.

— Ты понимаешь, что девяносто процентов приватных танцев — это практически то же самое, что и когда девушка сверху во время секса? Ну, знаешь там, ездит верхом на парне.

— Не думаю, что Роуз хочет довести танец на коленях до такого уровня при камерах.

Наш разговор прерывает звук скрежета. Я смотрю, как Скотт тащит в гостиную обеденный стул, ножки которого царапают паркет.

Когда он ставит его в центр, он постукивает по спинке стула.

— Присаживайся, Коннор.

Я не люблю исполнять приказы, если только в них нет большей выгоды для меня. А в данном случае её нет.

Все взгляды и камеры устремлены на меня, ожидая моей реакции, молча интересуюсь, выполню ли я простую просьбу Скотта Ван Райта. Роуз стоит безупречно прямо, её конечности затвердели и застыли. Всё, что я вижу, — это страх, который я отчаянно хочу забрать.

Я смотрю прямо на Скотта и нарушаю напряженную тишину несколькими словами.

— Присаживайся, Роуз, — мой взгляд отрывается от Скотта, даже когда веселье стирается с его лица.

— Этого не было в условиях пари, — говорит Скотт.

— Я меняю условия.

Каблуки Роуз стучат по паркету, когда она подходит к стулу. Она садится, отводя плечи назад и скрестив лодыжки, как будто только что заняла свой гребаный трон.

Моё тело раскаляется от одного взгляда на неё.

Я переключаю своё внимание на Ло, который положил руки на плечи Лили.

— Ты всё ещё увидишь приватный танец. Ты не против этого?

— Это всё, чего я хочу.

— Подождите, — Дэйзи поднимает руки вверх, а затем указывает на меня. — Ты будешь танцевать приватный танец для Роуз?

— Да, — я достаю свою черную рубашку из брюк.

Она лучезарно улыбается.

— Хорошо, мы должны это записать.

Она поворачивается, как будто собирается достать камеру, и ее локоть врезается в Canon Rebel Саванны.

— О... точно... забейте.

Только Дэйзи, девушка, которую постоянно на работе преследуют фотографы, могла на мгновение забыть, что нас уже всех снимают.

— Блядь, я должен это увидеть, — говорит Райк, устраиваясь на диване рядом со Скоттом. Все занимают места, готовые к представлению.

Но я встречаюсь взглядом только с Роуз, когда подхожу к ней. Она вцепилась в деревянный стул, напуганная, взволнованная и возбужденная.

Она следит за моим телом, когда я расстегиваю рубашку, и её дыхание становится глубже.

Неизвестность пугает её.

Но это может быть самый невероятный, самый неистовый внетелесный опыт, который она когда-либо испытывала.

Приготовься, дорогая. Это может вскружить тебе голову.

О.

Мой.

Бог.

Коннор медленно расстегивает последнюю пуговицу своей черной рубашки, клубная музыка звучит на заднем плане из пары колонок. Он стоит уверенно, высокий и властный, как идеальная мраморная статуя, ни разу не отводя взгляда от меня.

Я отказываюсь сдаваться и сжиматься в испуганный комочек. Так что я сижу неподвижно, ожидая, когда он подойдет ко мне. Ожидая... сама не зная чего. Я понятия не имею, что Коннор Кобальт планирует делать дальше.

— Потряси своей задницей, милый! — кричит Лорен, используя бас.

Коннор не поддается прихоти Ло, и я чувствую на себе пронизывающий взгляд Скотта, который наблюдает за мной с дивана.

В тот момент, когда ноги Коннора касаются моих коленей, весь воздух застревает в моей груди, осевший глубоко внутри грудной клетки. Он ставит свои ноги по обе стороны от моего стула, все также возвышаясь надо мной. Я оцениваю его позу, и мое сердце решает танцевать само по себе, сжимаясь, переворачиваясь и трепеща. В общем, у него судороги. Мое сердце исполняет идиотский танец, эквивалентный глупому дрыганью на полу.

А потом он приподнимает мой подбородок, и я смотрю в его бездонные синие глаза.

Сила исходит от его неподвижной позы.

Моя шея нагревается, и он поднимает мои руки со стула, направляя их на свой рельефный пресс. Я чувствую его так, как не чувствовала раньше, очертания и твердость его мышц. Мое тело наливается теплом, когда я провожу руками по его телу. Я так много размышляла об этом. О том, каково это: быть под таким сильным человеком, как он. Я просто никогда не позволяла себе подарить ему эту победу, боясь, что он убежит с ней, оставив меня за бортом.

Я понимаю, что нахожусь практически на уровне его промежности. Мои лодыжки болят, когда я сжимаю их плотнее, заставляя бедра сомкнуться.

Мои трусики мокрые. И все, что для этого понадобилось — он, стоящий надо мной. Серьезно, Роуз?

Я жду, что он потрясет своей задницей перед моим лицом или исполнит какой-нибудь глупый танец на моих коленях. Но он не делает ни того, ни другого.

Скотт прочищает горло и смеется.

— Коннор, ты уверен, что знаешь, что делать?

Коннор смотрит прямо мне в глаза и говорит: — Je sais toujours ce que je fais.

Я всегда знаю, что делаю.

Он расстегивает ремень на своих брюках. И мое сердце начинает бешено колотиться. Серьезно, моему сердцу нужно пойти посидеть на скамейке запасных и взять серьезный тайм-аут.