— Это к тому, что я на дежурства не хожу? — зло спросила она. — Так у меня семерых по лавкам нет, мне одной зарплаты хватает, — бросила презрительный взгляд на Данилова Алиса. — Это вы деньгу зашибаете, а я вне темы.

— Опыт и профессионализм тебя тоже не интересуют, — констатировал Данилов. — Кстати, если такая грамотная, расскажи-присоветуй старшему товарищу, что с руками-то делать. Мою я их тщательнее, чем пищу пережёвываю. А мыло — это щёлочь, раствор для обработки — хлоргексидин или повидон-йод, а ещё раствор первомура, то есть смесь муравьиной кислоты, перекиси водорода и воды. Всё очень агрессивно для кожи.

— Ну Катя же крем принесла, вот и пользуйтесь, — ехидно произнесла Алиса, выделив голосом имя.

— Ничего-то вы, молодёжь, не знаете. — В голосе Данилова сквозило разочарование. — Сейчас я напишу рецепт, а ты сходишь к старшей, закажешь нам на всех.

Он вручил ей листок, на котором от руки написал: «аммиака раствор 10 % 25 мл, глицерол 25 г, этанол 95 % 25 мл, вода очищенная до 100 мл».

— Вы это серьёзно? — Алиса посмотрела на рецепт.

— Учись, малая, пока есть кому учить, — съязвил Сергей, и Алиса, передёрнув плечами, вышла из ординаторской.

— Скорей бы уже эта практика закончилась. — Данилов сел за свой стол и убрал в ящик крем вместе с запиской. — Сил нет её терпеть. Аж на работу идти не хочется.

— Полностью с тобой солидарен, — отвечал Сергей. — Она у нас третью неделю, ещё пять пережить надо. А потом займёт эта Незнайка тёплое кресло и будет нам инструкции сверху спускать.

— Давай не будем так далеко загадывать. Сейчас кофе сварю, — произнёс Данилов и направился к электрической плитке, стоящей за ширмой в углу кабинета.

В ординаторскую вошёл Иван, молодой врач, который перевёлся к ним в больницу из соседнего посёлка.

— А где эта? — пальцем показал на пустующий стол, за которым временно располагалась Алиса.

— Лучше скажи, как операция прошла, — хмыкнул Сергей. — ЭТА тебе не по зубам, так что не интересуйся.

— Нормально всё, больной в палате. Да не нужна мне она, просто всегда есть, а сейчас отсутствует. — Ваня пожал плечами и прошёл к своему месту.

— Жидкость для рук пошла заказывать, — оторвался от истории Данилов. — Сейчас вернётся, будешь лицезреть.

— Ну что вы прямо, мне совсем другая девушка нравится…

Данилов улыбнулся своим мыслям и вернулся к истории болезни. Лезть в душу к молодому коллеге он не собирался, сам бы не потерпел никаких расспросов. Иван же был толковый и любознательный, в коллектив влился моментально, а хирурги в отделении подобрались хорошие — как в профессиональном плане, так и в чисто человеческом.

Прошло буквально несколько минут, когда в ординаторскую заглянула перевязочная сестра.

— Александр Дмитриевич, там Катя в подсобке плачет, мадам наша что-то ей напела, — сказала и побежала дальше по своим делам, а Данилов подорвался с места, с удивлением отметив, что Иван тоже вскочил, но под его пристальным взглядом опустился обратно на свой стул.

— Я сейчас, — предупредил Данилов присутствующих и вышел из ординаторской.

В дверях столкнулся с Алисой.

— Заказала? — спросил её.

— Как вы и просили, — ответила она.

Катю нашёл сразу, она прибиралась в подсобке, вытирала полки, перекладывала бельё.

— Катюш, что случилось? — подошёл, развернул к себе лицом, большими пальцами вытер слёзы.

— Пап, я правда толстозадая?

Данилов опешил.

— Чего? Катенька, да ты у меня самая красивая. Кто такую глупость моей девочке сказал? И с каких пор ты на зависть человеческую реагируешь? Кать, ну несерьёзно, да и на тебя не похоже.

Он действительно растерялся.

— Угу, красивая — в твоих глазах. Ты мне всё говоришь, что я на маму похожа, а это ведь неправда, я ж твоя копия, только в женском варианте.

— Я не толстозадый, — уверенно произнёс Данилов и прыснул со смеху. Катя улыбалась, потом прикрыла лицо рукой и рассмеялась.

— Папа, ну нельзя же так…

— В смысле? — не переставая смеяться, удивился Саша.

— Всю трагедию испортил, — сгибаясь пополам от смеха, произнесла Катя.

— Вот теперь узнаю мою дочь. А скажи-ка мне, — вспомнив о реакции молодого коллеги, Данилов решил уточнить один вопрос, — какие отношения у тебя с Иваном? Хотя нет, об этом поговорим дома, — отмахнулся он, не желая смущать и опять расстраивать Катю. — И нет, я не осуждаю. Просто надо кое-что обсудить.

С этими словами он вышел из подсобки, подмигнув дочери. Пока возвращался в ординаторскую, мечтал придушить Ваньку собственными руками. По Катюшиному смущению, по тому, как она отвела взгляд, понял, что подозрения его подтвердились и не только Иван питает чувства к Кате, но и она отвечает ему взаимностью. Внутри всё скрутило от необъяснимой ревности. И ведь понимал умом, что рано или поздно это случится. Катюша-то очаровательна внешне, и душой светлой Бог её не обделил, но приходилось признать, что отсутствию подружек он был рад, да и насчёт кавалеров задумывался лишь теоретически: вроде бы далеко всё это, а пока Катя — его, только его, и делить её ни с кем не хотелось. А тут Ваня…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У двери ординаторской притормозил, услышав голоса.

— Ну что я такого сказала! — возмущалась Алиса. — Вертихвостка она! Твои ухаживания принимает, а сама с Даниловым обнимается. Я сама видела! А ты, лох, веришь в её наивность. Конечно, доктор Данилов во всех аспектах опытней!

— Алиса, замолчи, — это уже был голос Ивана. — Ты ничего не знаешь и не понимаешь! Если бы ты была мужиком, я б тебе в морду дал, но ты… — он запнулся, подбирая слово, — …не мужик. И это тебя спасло. Не смей оскорблять Катю, даже думать плохо о ней не смей!

— А то что? — В голосе Алисы слышались вызов и обида одновременно.

— А то будешь иметь дело со мной. — Данилов вошёл в ординаторскую. — Я не дам в обиду своих детей.

— Детей? — Алиса сползла на диван. — Катя что?..

— Данилова Екатерина Александровна — моя дочь. Ещё есть вопросы? Кстати, это не секрет, как и то, что ей ещё нет восемнадцати. — Саша очень выразительно посмотрел в сторону Ивана.

— Хм… — Мыслительный процесс Алисы можно было наблюдать невооружённым глазом. — Так во сколько вы её родили-то?

— А вот это тебя уже не касается, как и вся моя личная жизнь. Ты бы работой занялась, вместо того чтобы сплетни распускать и к людям вязаться. За то время, что ты у нас практику проходишь, особого рвения к профессии я не заметил. Вроде в аспирантуру собралась, а самостоятельно вести больных не способна. Ваня тебя всего на год старше, а уже оперирует, интересуется, старается, из него толк будет, чего не скажешь о тебе.

— В сельской больнице я работать не собираюсь, — высокомерно заявила Алиса, — а как закончу аспирантуру, по-любому буду стоять на более высокой ступеньке, чем вы.

— Не беги впереди паровоза, — усмехнулся Данилов. — Выше себя всё равно не прыгнешь.

В тот момент он и не предполагал, насколько близок к истине.

***

Прошёл всего лишь день, один-единственный день в стенах хирургического отделения. Данилов дежурил, но ночь выдалась сложной, так что поговорить с Катей он не успел. Да и о чём говорить? Отменить Ивана, который, глядя ему в глаза, заявил, что его отношение к Кате — не прихоть? Запретить дочери любить? Или рассказать о контрацепции? Так Ваньке далеко не восемнадцать. И планировать отношения они будут сами, без его отцовского участия. Он же примет любое решение дочери.

Тяжёлая ночь отвлекла от ненужных мыслей и скоропалительных поступков.

К утру он устал так, что еле держался на ногах. А впереди рабочий день. Пусть не полный, часа в два ему можно уйти, если с его больными будет всё в порядке и никаких опасений они не вызовут.

Но всё опять пошло не так. Во-первых, непонятно зачем к ним в ординаторскую явился главврач вместе с замом по хирургии, а ещё заведующий кардиологией. Они все уселись в ординаторской, каждый взял себе по кружке крепкого горячего кофе, и завели очень «важный» разговор об эротичности женщин-хирургов. Тема оказалась сверх насущной, и каждый из присутствующих норовил вклиниться в речь оппонента со своим единственно правильным мужским и одновременно профессиональным мнением.