— Вот это уже интересно! Но в каких годах он служил! Здесь, по-моему, более современный тип взрывного устройства. Думаешь, бывших минеров не бывает. Я уточню у эксперта.

— Люсьен Сидоркин, назовут же, — усмехнулся Илья и продолжил, уточнив: — Сосед Супонина, проходил службу в стройбате, а Ащеулов нигде не служил — плоскостопие.

— А Павел Лытников?

— У Лытникова слабое зрение — минус три. Он начинал служить в десанте, но через восемь месяцев его комиссовали. Из-за зрения.

— Как его вообще туда взяли?

— Зрение могло нарушиться в ходе службы.

Алла задумалась. Она, что называется, под другим углом посмотрела на мужа Алисы — зауважала, все-таки десант.

— Илья, а выясни поподробнее, что там произошло с Лытниковым в армии. Не мог же он обойти медкомиссию. Хотя… — С одной стороны, она не хотела загружать Илью малосущественными делами, а с другой — надо всё проверять.

— Хорошо, Алла Сергеевна, — немного замешкался с ответом Илья, не зная, по уставу отвечать или по-дружески бывшему начальнику.

И Алла поняла причину этой заминки. Неприятно кольнуло, но она продолжила ровным голосом:

— И проверь, не пересекались ли каким-то образом пути-дороги наших фигурантов в прошлом. Да и в настоящем. В общем, все возможные связи.

— Сделаем, Алла Сергеевна.

— Если что-то интересное нароешь, сразу звони.

— Обязательно.

После разговора с Ильей Алла в задумчивости походила по комнате: необходимость звонить Супонину отпала. Можно, конечно, и позвонить, еще раз всё уточнить, но настроения общаться со свидетелем не было. И Влад молчит. И она ему звонить не будет. Не будет…

Алла чувствовала, что настроение стремительно катится вниз — на шкалу «печалька» и надо себя вытаскивать, пока оно не добралось до шкалы «печаль». А там и до «полной печали» недалеко.

«Как там психологи вещают? Печалиться дней пять в месяц — нормально, а если больше — добро пожаловать к психологу. О чем я думаю! Как все свалилось — и увольнение, и Влад. И дело это… Так, дело не надо трогать — может обидеться. А вот позвонить Алиске стоит».

Алла набрала в легкие побольше воздуха, медленно выдохнула, помахала руками, ногами, в быстром темпе прошла из комнаты на кухню и обратно. Еще раз выдохнула, посмотрела на часы и потянулась за сотовым.

— Привет, подруга! А я уж думала, что ты про меня забыла, — как всегда, первой отозвалась Алиса.

— Забудешь тебя! — радостно парировала Алла.

— Ты по делу или так, поболтать?

— А что, беда со временем? И чем это вы таким заняты, Алиса Андреевна?

— Да вот занята, — засмеялась Алиса, не выдержав официального тона.

— А точнее? — Алла уловила таинственные нотки в голосе подруги и очень захотела узнать, что там у нее за секреты.

Алиса вздохнула, решая, говорить или пока не стоит, и, конечно же, не утерпела:

— Я, в отличие от некоторых, ворон не ловлю.

— Эк вас занесло, гражданочка. — Алла немного напряглась, но разговаривала всё еще шутливо.

— Ал, ты только не обижайся, — решительно начала Алиса. — Я хочу помочь. В общем, я написала в передачу «Жди меня».

— Та-ак… — выдавила Алла, переваривая информацию и теряя поднявшееся было настроение. — И что ты там написала?

— Ну, всё про эту женщину, у которой ребенка украли… Может, кто-то что-то знает. Может, видел кто. Всё бывает. Там такие истории!.. А вдруг! Вдруг найдут, — частила Алиса, стараясь убедить Аллу и прежде всего себя, что правильно поступила.

— Кто тебя просил?! Я вообще ничего не должна была тебе говорить. Есть следствие, и следствие ведется. И есть тайна следствия, и она нарушена. Я тебе как лучшей подруге. Ты вообще понимаешь?!.. Ты знаешь, какие могут быть последствия?! — выговаривала подруге Алла, срываясь на крик.

Все сдерживаемое до сих пор напряжение, все волнение последних месяцев вырвалось наружу. Алла бросила телефон, упала на диван и разрыдалась.

— Ну прости меня! Ну я — дура! — в который раз повторяла Алиса, подливая коньяк подруге. Она примчалась через час после их разговора.

— Да-а, — вяло-примирительно отвечала Алла. — Пусть. Всё к одному.

— Ну что, он так и не позвонил? Нет, вы как дети. Давай я ему позвоню. Он, наверное, тоже ходит там из угла в угол.

— Нет, не надо звонить. Пусть ходит, — решительно заявила Алла, качнувшись в сторону закуски. — Пусть хоть уходит.

— Да брось ты. Хороший мужик.

— Хороший… Ох, Алиска!.. Развезло меня, однако, немного.

— Да ты же с утра ничего не ела. Давай я еще колбасы нарежу. И как ты ее ешь?

— А ты вот что… Ты… У тебя Павел где служил? В каких войсках? Или его по зрению не взяли в армию?

— Ну у тебя и переходы! А Павел здесь при чем?

— Раз спрашиваю, значит, надо, — начала повышать голос Алла.

— Ой, да где он мог служить! Ты знаешь, как-то разговора не заходило. А может, я не помню. Хочешь, я спрошу?

— Нет. Давай без иници…циатив. Я тебя прошу.

— Да как скажешь. Слушай, мне пора. Я ж не на машине. Пока доберусь…

— И вообще ничего никому не рассказывай. Ни про меня, ни про следствие… И Павлу тоже!

— Да поняла я всё, Ал. Но если что-то прояснится, если ответят с передачи, я тебе сразу всё сообщу.

— Только мне… И перешли на почту, что ты там высылала на передачу, — тоном, не терпящим возражений, произнесла Алла и поднялась с дивана. — Пойдем, я тебя провожу. А почему ты такси не хочешь вызвать?

— Пройтись немного хочу — воздухом подышать.

— М-мм.

— А золотая рыбка — всего лишь карась красно-желтый, — почти пропела Алиса на знакомый только ей мотив, застегивая шубку. Она, как всегда, была в своем репертуаре: за ней последнее слово.

— Вот-вот. Иди уже, карасиха. — Они обнялись на прощание, и Алла закрыла за Алисой дверь.

После ухода подруги она отправилась на кухню мыть посуду, предусмотрительно собранную Алисой. Включила кран, долго смотрела на бегущую воду, потом очнулась, закрыла кран и прошла в комнату. Легла на диван, укрылась пледом и уснула.

Трель неизвестной птицы, которая пряталась в густых зарослях, раздавалась всё громче и громче, мешая наслаждаться летней тишиной и солнцем. Потом вдруг смолкла, а через какое-то время снова оглушила Аллу. Ей захотелось бросить что-нибудь в заросли, где обитала эта громкоголосая птица, но ничего подходящего под рукой не оказалось. Зато рядом появилась река. Вода! Много воды! Как она хочет плескаться в этой воде, пить эту воду! Бежать туда!..

Алла с трудом открыла глаза — телефон разрывался под ухом. Она положила его возле подушки, и теперь его звон набатом отдавался в голове.

— Кому что надо? — с трудом приподнявшись, Алла взяла телефон, прижав его к уху, снова откинулась на подушку. — Да, — нетвердо, с хрипотцой произнесла она.

— Алла Сергеевна, здравствуйте! Это Супонин Виктор Семенович вас беспокоит. — Голос звучал неуверенно, суетливо.

— Да-да. Я слушаю вас, Виктор Семенович. — Голос Аллы тоже звучал не совсем обычно. Как ей показалось, она немного басила. В горле пересохло и очень хотелось пить. Она пошарила глазами, но воды рядом не было, вздохнула, проглотила слюну и повторила более осмысленно: — Я вас внимательно слушаю.

— Алла Сергеевна, вы, наверное, знаете, что я приходил в ваше отделение? — порывисто начал Супонин и, чтобы не растерять уверенности, продолжил, не дожидаясь ответа: — Я разговаривал с товарищем…

— Хорошиловым, — подсказала Алла.

— Да. Но я бы хотел переговорить с вами. Я не знал, что вас… что вы не работаете. И всё же мне бы хотелось поговорить именно с вами.

Алла посмотрела на окно, плохо соображая, вечер сейчас или уже утро. Ей очень не хотелось куда-то идти. Ей хотелось к воде. Она глянула на часы — десять вечера. Какое счастье!

— Виктор Семенович! Как я понимаю, разговор у нас будет серьезный. Давайте завтра встретимся. И я вас внимательно выслушаю.