— Алиса, сначала я, потом ты, но лезь осторожно — лестница старая.

Алла, пробуя на прочность перекладины, добралась до чердачного окна, залезла и стала ждать, когда поднимется Алиса, чтобы помочь ей. Но Алисе помощь не понадобилась, она и сама прекрасно справилась.

На чердаке пахло старым деревом и пылью. Ступали осторожно, подсвечивая фонариком, осматривались.

— Так что искать-то? — не выдержала Алиса.

— Если бы я знала. Потерпевшая сказала, что зря я дом продала, что на чердаке лежит то, что поможет найти ее дочь.

— Прямо индийское кино какое-то, — проворчала Алиса, с интересом осматриваясь.

«А что может быть на чердаке деревенского дома? — начала рассуждать Алла. — В детстве я часто залезала сюда. Правда, ничего интересного для десятилетней девчонки я здесь так и не нашла, разве что полумрак, тебя никто не видит, а ты можешь сидеть и наблюдать за происходящим во дворе. А еще можно было спрятаться ото всех, если кто-то тебя обидел. Пусть поищут».

Алла запнулась о картонную коробку и чуть не упала:

— Фу ты черт!

— Что там? — спросила Алиса из другого угла чердака. — Я тут мешок со старьем нашла. Ничего интересного.

— А у меня коробка. Сейчас посмотрю. Иди подержи фонарь.

Алла открыла коробку: старые игрушки, банка с пуговицами, детское платье.

— Я помню эти игрушки. Старые, еще, наверное, шестидесятых годов, — начала рассказывать Алла, вертя в руках пластмассовую уточку. — А это елочная — космонавт. Забавно. А вот мой пупс. У меня их столько было! И я всё равно просила маму купить еще…

— И что, как это поможет найти девочку? — недоуменно спросила Алиса, прервав подругу.

— Не знаю пока.

— Да написать надо в передачу «Жди меня». И отыщется, — предложила Алиса.

Алла не успела ответить — с улицы раздался автомобильный гудок. Женщины одновременно вздрогнули.

Первой опомнилась Алла:

— Что там еще случилось? Пошли быстрее.

Они спустились с чердака и бросились к калитке. Алиса, поскользнувшись, немного отстала, а Алла выскочила через незакрытую калитку.

Возле машины стоял не очень трезвый старик, размахивал руками и пытался выяснить, кто такой Влад и что ему здесь нужно.

— Ал, я не подавал сигнала. Это вот дед руками размахивает, — сразу начал прояснять ситуацию Влад.

Алла Сергеевна узнала старика.

— Дядя Коля! Это я, Алла, помните меня?

Дядя Коля повернулся и стал с удивлением рассматривать Аллу.

— Мои родители здесь жили — Паршины. А я их дочь — Алла!

— Да, жили. Так померли они. А дом вроде продали. — Дядя Коля рассматривал Аллу, не узнавая.

— Дядя Коля, так я и продала дом осенью.

— Ну, тогда ладно. Тогда пойду, — пробормотал дядя Коля, очевидно, так и не признав бывшую соседку. — Я ведь у сына жил, а теперь вот опять здесь. Извиняйте, ежели что.

Алла посмотрела вслед уходящему дяде Коле, пошла закрывать калитку. Надо бы и лестницу убрать на место, но пусть здесь стоит — как она всегда раньше стояла.

Дорога обратно заняла меньше времени — они не останавливались. Когда отвезли домой Алису и остались в машине одни, Алла, до этого всю дорогу молчавшая, попросила Влада сегодня не ночевать у нее — ей надо побыть одной.

Есть не хотелось. Она поставила греться чай. Походила в задумчивости по квартире. Потом взяла плед, укрылась и легла перед телевизором. Диктор оживленно о чем-то вещал, но Алла не слушала. Нахлынули детские воспоминания, связанные со старым домом, с поездками на дачу. Потом мысли завертелись вокруг дела Гергардт. Алла легко представила день, когда пропала девочка. Возле места, где исчез ребенок, она уже успела побывать.

«Середина сентября, тепло.

Дочь Оленька родилась 8 сентября — так удачно, в сентябре потом и в школу пойдет. А сегодня ей десять дней исполнилось. Сегодня она плохо спала, капризничала. Александра укладывает дочку в коляску — на свежем воздухе ее девочка будет лучше спать.

И погода — только гулять. Надо еще зайти, хлеба купить, Сережка когда еще вернется. Опять куда-то с друзьями убежал. Совсем взрослый, пятнадцать лет весной отмечали. А мы сейчас погуляем, в магазин зайдем.

Александра осторожно спускает коляску со второго этажа. Направляется к ближайшей аллее. Дочка спит крепко — еще бы: воздух, мерное покачивание.

Подъехали к магазину — ступеньки крутые, тяжело будет коляску поднимать и ребенок может проснуться.

Александре не хочется будить доченьку: так спит хорошо. Но она всё же поднимает коляску, и неудачно. Коляска срывается со ступеньки, Оленька просыпается, начинает плакать. Александра отъезжает от магазина, качая коляску. Дочка снова засыпает.

Александра оглядывается: вокруг тихо, спокойно. Вон две женщины остановились и разговаривают, мальчишка на велосипеде проехал, старик поднимается на крыльцо магазина. Александра ставит коляску возле двух тополей, в теньке, чтобы не напекло.

Сейчас мамка быстро сбегает за хлебом, и мы домой поедем.

Она быстро преодолевает ступеньки и скрывается за дверью магазина.

Коляска стоит у тополей. К магазину, с другой стороны, приближается молодая женщина. Волосы не прибраны, одета так, как будто живет недалеко и выбежала на минутку в ближайший магазин за продуктами — комнатные тапочки и плащ. Лицо сосредоточенно-отчужденное, под глазами черные круги, губы сжат.

Женщина видит коляску и останавливается, лицо ее оживает. Она подходит к коляске, протягивает руки к ребенку, осторожно вынимает его, улыбается — девочка. Такая же девочка, как у нее. Была.

Почему была? Вот же она!

Женщина прижимает ребенка к себе, озирается, закрывает «свою» девочку плащом и поспешно уходит в направлении автобусной остановки.

С автобуса — на вокзал, на электричку, а там немного пройти, совсем немного, и мы дома. И поедим, и покупаемся…»

Алла очнулась от звука трезвонившего телефона. Помедлила, приходя в себя, стараясь запомнить женщину. Хотя — столько лет прошло, да и мало ли, что она нафантазировала. Посмотрела на часы — почти одиннадцать вечера, дотянулась до телефона. Так и думала: Влад беспокоится.

Она произнесла только одно слово:

— Приезжай.

Планерка в отделе у оперативников проходила в штатном режиме. На Антона Валерьевича Хорошилова, пришедшего на место Аллы Сергеевны Смагиной, посматривали с любопытством, изучали, сравнивали с предыдущим начальством, как это и бывает в подобных случаях. Говорил он толково, сразу стал вникать в работу. Да, собственно, и прошло-то всего несколько дней, как Смагина сдала дела и Хорошилов приступил к исполнению обязанностей.

Сам Хорошилов не особо был озабочен тем, как его примут в коллективе. Как говорится, стерпится — слюбится. Да и не собирался он здесь надолго задерживаться — надо идти дальше, строить карьеру.

Но одно, казалось бы, рядовое дело о нападении на Александру Гергардт в ее собственной квартире очень заинтересовало Хорошилова. Он и сейчас, отвлекаясь, думал о нем.

Капитан был опытным оперативником, и от него не ускользнуло и ощущение недоговоренности при сдаче Смагиной именно этого дела, и ее желание остаться в кабинете одной.

Компьютер он досконально обследовал еще до встречи со Смагиной, как раз на предмет чего-нибудь такого — нестертого. Иногда среди случайно забытых файлов очень любопытная информация попадается. А из этого любопытного иногда можно еще одну звездочку на погоны заработать, а иногда и кое-что более осязаемое. Работа работой, а жить надо — никогда не угадаешь, что «день грядущий нам готовит». Поэтому, наткнувшись на неудаленную Смагиной папку по делу Гергард, Хорошилов, не колеблясь, скачал ее. А когда Алла попросила дать ей возможность «проститься с кабинетом», спокойно оставил ее там одну.

Дело после этого он изучил и теперь искал ответ на вопрос: что же в нем такого? Почему Смагина не попросила просто еще раз посмотреть свой компьютер, а полезла туда, когда он вышел? Что она хотела скрыть? Скачанная информация толком не проясняла ситуацию, но кое-какие наметки давала.