— Заказывать-то будем, я с работы, голодная?

— Нет, ничего мужик. Всё понял, ушел. Где ты его… нашла? И как далеко у вас зашло?

— У них нормальная еда есть? Не люблю я все эти «сушироллы», — листая меню, проигнорировала вопросы подруги Алла.

— Я вообще есть не хочу. Возьму кайсо суши, — и добавила немного назидательно: — Водоросли полезны.

— А я, пожалуй, шашлычок и овощи.

Они сделали заказ. Когда официант отошел, Алла выразительно посмотрела на Алису.

— Рассказывай давай, что случилось?

Алиса вздохнула и, «убавив громкость» — соседние столики были, по её мнению, слишком близко, — начала выкладывать новости:

— Сегодня на массаж была записана Наталья Григорьевна. Ну, Супонина, жена Виктора Семеновича. У меня новая массажистка — так классно массаж делает. Приходи, тебе, так и быть, скидку сделаю.

— И что? — нетерпеливо перебила ее Алла.

— Сообщила, что Кирилл Зубов… Ну, помощник ее мужа. В машине сгорел. Представляешь?

— Алиса, ну всякое бывает. Скорее всего, проводка была неисправна… — посочувствовала подруга.

— Нет, его убили!

— С чего ты взяла? — опешила Алла. — Следствие показало? Да еще наверняка результатов экспертизы нет.

Алиса осмотрела зал, еще ближе придвинулась к подруге и почти шепотом произнесла:

— А за мной следят.

— На каком основании ты такие выводы сделала? — еще больше подобралась Алла, не ожидавшая такого поворота дел.

— Я чувствую.

— Ну, «чувства к делу не пришьешь». Давай-ка подробно. Только факты. И перестань вертеться.

— Помнишь, перед Новым годом я к Супониным в гости ездила?

— Помню. Там что-то произошло?

— Даже не знаю… В общем, Люсик, как всегда, лишнего выпил и давай за мной ухлестывать. Я — от него, поднялась на второй этаж и забежала в кабинет к Виктору Семеновичу — дверь была приоткрыта. Я быстро к окну, встала за портьеру.

— Ну и игры у вас! — не удержалась Алла.

— Игры как игры. Так вот, стою, а минут через пять заходят Виктор Семенович с Кириллом. Ну, помнишь, мы как-то его в супермаркете встретили? Красавчик-атлет. Он тоже ко мне клеился. Но не мой типаж.

— Припоминаю. Дальше что было?

— Заходят, садятся. И начинают говорить о каком-то архиве. Вроде Кирилл узнал адрес женщины. Фамилия такая немецкая — Герад или Гехард. Не помню. А Виктор Семенович говорит, что надо за ней понаблюдать. Представляешь мое положение?!И выйти стремно, и не выйти нельзя. Если сами обнаружат, докажи потом, что не специально подслушивала. Ну, я и вышла! Кирилл растерялся, теперь даже я думаю, испугался, а Виктор Семенович вида не подал, стал шутить, что его кабинет посетила фея, в общем, нес какую-то ахинею. Ну, я сделала вид, что ничего не поняла из услышанного, да, собственно, так и было, это сейчас я всё сопоставила. А тогда, в кабинете, перевела стрелки на Люсика, и мы все вместе спустились вниз. Да я вообще забыла про всё это, если бы сегодня…

— «Сопоставила» она — вот где «опер зарылся», — машинально проговорила Алла и, как гончая, почувствовав, что след совсем рядом, засыпала Алису вопросами: — А когда ты поняла, что следят? До или после инцидента у Супониных? Видела кого-то? Как ты догадалась, что это слежка?

— Да поняла я только сейчас. А тогда — «смутные ощущения», если такая формулировка тебя устраивает, — начала обижаться Алиса. — Никого я не видела. Может, и сейчас кто-то рядом сидит и наблюдает за нами.

— Не боись, прорвемся. Что-то долго заказ не несут.

Алла вдруг вспомнила о дорожно-транспортном происшествии на Широкой и как она испугалась тогда за Алису: «Перепутали? Машина одной марки и девчонка за рулем похожа… Накручиваю? Вот черт! Неужели за Алиской действительно следили? И даже пытались… Что за бред? Ладно, разберемся».

— А как, еще раз скажи, фамилия женщины, о которой говорили Виктор Семенович и Кирилл Зубов в кабинете? — решила уточнила она.

— Да не запомнила я. Стояла там как дура! Кажется, Герхат.

— Гергардт! — Алла откинулась на спинку дивана. — Вот это удача!

— Вроде да. А ты откуда знаешь?

— Давай-ка поменяемся местами, Алиса. Хочу зал осмотреть.

Официант принес заказ.

Алла с аппетитом принялась за еду, время от времени оглядывая зал.

Алиса съела пару суши и заерзала на диване.

— Смотрит на нас кто-нибудь?

— Конечно, смотрят. На таких девушек, как мы, грех не посмотреть?! — засмеялась Алла, успокаивая Алису, а в душе ликуя своей удаче: надо же, какое совпадение! Возились бы с этим делом еще неизвестно сколько, а тут такая зацепка. Даже не зацепка, а зацепище. — Знаешь, что мы сделаем? Сейчас ты сядешь в машину и не сразу домой рули, а поезди немного. А я за тобой, посмотрю, есть слежка или нет. Ты, главное, ничего не бойся и не дергайся, езжай как обычно. А вообще, лучше бы тебе уехать куда-нибудь, пока следствие будет идти. Не переживай, мы будем на связи.

Алиса притихла, переваривая информацию и предстоящие «маневры».

— Дай-ка я твои полезные водоросли попробую, ты ведь всё равно есть не будешь.

— Да ешь, чего добру пропадать. — Алиса придвинула тарелку подруге. — Ой, я же тебе подарок привезла. — Она открыла сумку и достала небольшую коробочку. — Вот, держи.

— Что там такое? — Алла аккуратно открыла коробочку. — Алиска, это ж дорого! Какая красота! Я давно хотела такую цепочку. То-то ты все выспрашивала, когда мы в ювелирном были. Ну лиса!

Хвоста, как и предположила Алла, не было.

«Если следили, то, скорее всего, это был Кирилл Зубов. В таких делах, чем меньше свидетелей, тем лучше. А его нет в живых. И с этим теперь надо разбираться. Может, придется объединять два дела в одно, если, конечно, дело завели. Неужели это Зубов напал на Гергардт? Надо будет показать фото потерпевшей, когда выйдет из комы. Выяснить, что за фрукт Виктор Семенович и как к нему подобраться. Что они хотели найти в квартире у Гергардт? Что-то очень ценное, прямо очень — Супонин, судя по рассказам Алисы, не из бедных», — размышляла Алла по дороге домой.

Она совсем забыла, что находится в отпуске с последующими увольнением и пенсией.

Как жарко! Пот пропитал рубаху на спине, катится соленой слезой по щекам. И то, солнце как поднялось. А они с батей только половину делянки скосили. Вон еще сколько! Так пить хочется. Сейчас бы на пруд. Нырнуть в прохладную глубь.

— Батя, может, отдохнем. Пить хочется.

Батя останавливается, но только для того, чтобы наточить косу. И снова вжик, вжик, вжик. Трава ровными рядами падает, падает. Вжик, вжик, вжик. Ложится рядами, рядами, рядами… А батя всё дальше, дальше уходит от Николки.

— Ба-а-атя!

Николай с трудом пришел в себя. Во рту пересохло, от спертого воздуха трудно дышалось, ныла голова.

Хотел распрямить ноги и уперся в чьи-то плечи. Подобрал ноги и окончательно проснулся, лег на спину. Глаза не открывал, хотелось снова уйти в сон.

Рассвет едва пробивался сквозь решетки. Камера была переполнена. Тем, кому не досталось места на нарах, спали на полу. Слышались всхрапы, кашель, тихие голоса проснувшихся.

Мысли Николая невольно снова обратились к событиям последних дней. Горькие думы вновь побежали по проторенному кругу.

Он то пытался найти выход, то, наслушавшись разговоров в камере, впадал в уныние, то смирялся — эх, будь что будет, от судьбы не уйдешь. И ждал вызова к следователю. Прикидывал, что сказать, как вывернуться — может, еще пронесет.

«Батя-покойничек приснился. К чему бы это? Хорошо хоть не звал за собой. Это сколько годов прошло? В тридцать первом схоронили. Значится, семь годов уже.

Э-эх… Зачем полез в сторожа? А куда с моей ногой ковылять? От дома близко. Дом… Как там теперь Настена? Васька-то в армии. Ничего, мои помогут, ежели чего.

И кто же поджег эту часовню? Ну, выпили мы с Михалычем. Первый раз, что ли? Вот же сморило меня. Пятьдесят с лишком мешков с зерном. Всё сгорело. Да всё ли? Может, украл кто, а потом и поджег? А теперь на меня всё спишут, как пить дать спишут.