От этого воспоминания содрогаюсь, между ног пульсирует, язык широкими мазками гладит, горячий рот накрывает складки, заставляет выгибаться, изнемогать, метаться в траве.

Сама не замечаю, что мой крик с громом сливается, меня скрутило, судорогой свело пальцы, разжать не могу.

Поцелуи поднимаются выше, на живот, по мокрому насквозь платью до груди, на шею и к лицу.

- Если со мной будешь, - губ касается его шепот. - Все отдам тебе.

Звучит напевно, на вранье похоже, но мне именно эти слова нужны.

- Поклянись, - требую и хватаюсь за его плечи, страшно становится, что мне все мерещится, моя память так ненадежна, и я не смогу, спокойно жить дальше, зная про лес, про дождь, про нас.

- Клянусь, - следует от него без пауз, без сомнений, он накрывает ртом мои губы, и я ощущаю свой вкус, терпкий, солоноватый, головокружительный, кусаю его язык и обвиваю ногами бедра, знаю, мы из леса выйдем, держась за руки, и так будет до конца.

Сквозь грохот грома слышу, что кто-то меня по имени зовет, и вместе со вспышками молний темноту разрезают полосы света, будто бы от фонариков.

Как привет из реальности, в мой черный мир, и я сразу ощущаю холод дождя, и промокшее платье, и запах сырости от травы и земли.

И мужское тело, подмявшее меня под себя, отдаляется.

- Боже, - привстаю на локтях, я будто на качелях крутилась солнышком, внутри все с ног на голову перевернуто.

 - Вставай, Аня, - чувствую горячие губы на щеке, - Пойдем отсюда.

Ладонью веду по мокрому лицу, смахиваю капли, держусь за его руку, встаю. Лес снова разрезает крик, совсем близко, и я вздрагиваю, выпускаю теплые пальцы.

Это за мной, поисковый отряд, а кричали бы они на полчаса позже - и я стала бы женщиной, узнала, каково это, заниматься сексом. 

Размахиваю руками в темноте, ничего не вижу, не знаю, он еще здесь или нет, потерять друг друга вот так, это глупо, зачем нам помешали.

Боюсь подать голос, позвать его, что меня заметят боюсь, и ползком пробираюсь по земле. Ладонями шарю по траве, где-то у дерева остался мой телефон, если только его дождем не утопило.

Свет фонарика все ближе, и крики громче, либо это просто гром стихает, ветер разгоняет тучи.

Он же хотел уйти вдвоем.

Значит, он где-то здесь, тоже ищет меня.

Нащупываю ветки кустов и пробираюсь туда, я дождусь, губы щипет, меня потряхивает, не может все вот так закончиться, я даже спросить ничего не успела.

Я подожду.

И когда я уже почти успеваю спрятаться в кустах, в спину мне бьет свет, и раздается выкрик:

- Аня! Черт тебя возьми.

Оборачиваюсь и жмурюсь с непривычки, слабо различаю две фигуры, они стоят надо мной и смотрят.

А я сижу мокрая, грязная, в траве, и мое платье - оно порвано.

- Ты как? - ко мне наклоняется брат. - Это твой телефон? - замечает он брошенный у дерева смартфон и поднимает его. - Потерялась?

- Не свети в лицо, - отвожу его руку и, держась за дерево, встаю на ноги. - Я целый час по лесу бродила, пока ливень не начался, и никто меня не потерял.

- А потому что нечего одной шастать по незнакомым местам, - позади брата разносится громкий визгливый, почти неузнаваемый голос мамы. - Почему мы должны среди ночи, по дождю, бегать тебя искать? Мы отдыхать приехали, праздновать, или что делать? За руку тебя водить?

- Я не просила бегать за мной! - огрызаюсь и морщусь, - уберите фонарики!

- Давай шагай, - она тянет меня за руку, на тропинку. - Антон переполошился, всех на уши поставил. Мы думали, ты с Марком уехала.

- Марк уехал? - держу себя за плечи и дрожу, стучу зубами, ногами вяло переступаю по траве.

- Уехал, по работе.

По работе. Или в лес пошел?

За мной на речку.

Нас чуть не застукали, и есть в этом что-то от животных, прямо на траве, под дождем, любовью мы бы не занялись, кажется, это самая настоящая похоть была.

- А мой телефон работает? - оглядываюсь на шагающего позади брата.

- Дававй до базы дойдем, - Антон улыбается, понижает голос. - Ты одна здесь была?

- А что?

- В зеркало посмотри, как придешь.

- Туфли испорчены, - впереди ахает мама. - Я даже обувь другую не взяла, не думала, что придется по лесу бегать, пропажу искать.

Выходим к светящимся трехэтажным домикам, я, оказывается, совсем рядом была, дошла почти, но меня остановили. И дождь, и мужские руки, поцелуи, а еще где-то там остались купальные трусики, иду без белья.

И он до сих пор в лесу, наверное.

- Я еще кое-что потеряла, - разворачиваюсь и врезаюсь в грудь брата. - Сейчас вернусь, а вы пока идите в домик.

- Еще нехватало, - мамина рука цепко хватает меня за локоть. - Чтобы опять по кустам за тобой лазить? Марш в комнату.

Иду и оглядываюсь на черный лес, дождь стихает, вокруг огни, все, что там случилось, мне словно привиделось, как мираж, и сам Виконт фантом, но тело ноет, как наяву ощущаю мужскую тяжесть, и губы распухли, хочется еще поцелуев.

- Заходи, - меня подталкивают в дом.

Из гостиной доносятся хохот и выкрики, никто и не думал спать ложиться, все просто перебались в тепло.

Делаю шаг туда.

- На, - Антон сует мне телефон. - И в зеркало все таки посмотри.

Смотрю на маму, она поднимается на второй этаж, и похожа на мокрую курицу, а это она еще в траве не лежала.

Давлю кнопки телефона и тороплюсь в ванную, хватаю полотенце с крючка и вытираю гаджет, ему нельзя ломаться, мне нужна связь с ним, хотя бы по сообщениям.

Поднимаю взгляд к зеркалу.

И коротко охаю, наклоняюсь ближе к стеклу и ощупываю шею. Вся в красных пятнах засосов, он ведь так кусался, так жадно целовал, а я выгибалась, и в волосах застрял всякий мусор.

Антон даже в темноте разглядел. Поэтому и ухмылялся, у Ани появилась, наконец, личная жизнь, смешно ему.

Отодвигаю вазу и сажусь на тумбочку, тру телефон полотенцем, он обязательно сейчас заработает.

Я напишу Виконту.

И мы сначала поговорим.

А потом продолжим.

 Выхожу из душа, несу перед собой скомканное платье.

В комнате переодеваюсь в футболку и шорты, полотенцем сушу волосы, расчесываюсь и верчусь перед зеркалом на стене.

Эти красные пятна на шее, их только слепой не увидит. Трогаю кожу, и под подушечками пальцев оживают поцелуи, воспоминания гонят по телу приятную дрожь.

Но так ходить все же нельзя.

Из косметички достаю тюбик с тональным кремом и радуюсь, что не выложила, летом кожа должна отдыхать, и косметикой не пользуюсь почти, но вот сейчас очень кстати.

Замазываю шею и вижу, что получается паршиво, я словно заболела желтухой, кожа в неровных пятнах.

Но лучше так, чем всей параллели выпускников показывать, чем я ночью занималась.

Выхожу из комнаты и проверяю телефон, и вздыхаю, не просох и не включается, если сломался - это ужасно, я теперь без связи, как без воздуха.

На первом этаже оживление, дождь кончился, и все собираются обратно в беседку.

- Где Влад? - кричит та длинноногая девица, которая вешалась на него на набережной. - Кто-нибудь видел Влада? Куда он пропал?

Спускаюсь и хмурюсь, кошусь на зажатый в руке телефон.

- Зачем вам на улицу, там сейчас мокро, ливень всю беседку залил, - сварливо отговаривает мама, идет за Антоном. - Сидите в доме, никто вам не мешает, мы все наверх поднялись, - она прикладывает сотовый к уху и сводит брови. - Аня, Кирилла не видела? Найти его не могу.

Качаю головой.

В мыслях зреют подозрения, они мне все меньше и меньше нравятся.

Вслед за остальными шмыгаю на улицу. Воздух чистый, после дождя свежий, ночь, а блестит все, и везде мокро. 

Шумная компания таскает тарелки в беседку, гремит шампанское, я отхожу к качелькам, на которых вечером сидел Марк.

Плюхаюсь, сидушка вся в каплях, но на улице тепло, и я уже искупалась под дождем, в мокрой одежде ходить мне не привыкать.