Топчусь неподалеку, кошусь на него и сомневаюсь. 

В переписке всё не так. 

Или так?

Но пообедать мы можем, наверное, да. Я не против, если он таким образом, притворяясь незнакомцем, старался наши отношения наладить - это второй шанс, точно, ведь там всего лишь детская обида была, а теперь я выросла...

- Ань, - Марк равняется со мной, на лице глубокая озабоченность. - Мне по делам надо отъехать, давай на час перенесем, ты не голодная?

- Отмени дела, - складываю руки на груди. - Я же отменила. 

- Это немножко не одно и то же, - Марк улыбается, и в этой улыбке так ясно читается его снисходительное отношение к той ерунде, которую я называю делами, что я мигом жалею о своей слабости. 

- Поезжай, конечно, - поправляю рюкзак на плече, продолжаю сварливым тоном, - а я поем в одной из этих забегаловок, - киваю по сторонам. - Антисанитария, посетители, заражённые стафилококком и жирные гамгуберы-рассадники кишечной палочки, ням. 

- Аня, - раздражённо повторяет он мое имя, его идеальный рот кривится. - Сколько можно. Да, говорю честно - пока ты в пансионе училась - я не ждал. Но последние два года. Мне долго ещё за тобой бегать, выходки твои терпеть? 

- Ты и не бегал, - отступаю. 

- Подойди сюда, - приказывает он и сам не ждёт, идёт на меня.

Спиной налетаю на кого-то, разворачиваюсь и ускоряю шаг, побежать тоже смогу, в отличие от него. В основе спортивных занятий в пансионе лежит система укрепления здоровья космонавтов, так что меня хоть сейчас на ракету и на Марс. 

В кармане пиликает телефон. 

Этот звук злит, останавливаюсь за колонной и высматриваю Марка. 

Ну вот, он не пошел за мной, он спускается на первый этаж, он выбрал дела. 

Выравниваю дыхание и дрожащим пальцем тычу в конвертик от Виконта.

Читаю цитату:

"Идёшь к женщине - бери плётку. Ты считаешь себя женщиной, маленькая?" 

Плётку.

Свожу брови и перечитываю сообщение. 

Это что, вообще, значит? 

Плётку. 

Бросаю взгляд на время и верчу на пальце перстень. 

Пятнадцать минут мы торчали с Марком у эскалатора, а если Виконт здесь был, не дождался, ушел, если это не Марк?

Хмыкаю.

Ну, конечно, это не Марк. Он же такой деловой, пообедать некогда. 

Прислоняюсь к колонне и торопливо набираю сообщение:

"Встретила подругу и заболтались, и я немного опоздала". 

Сразу приходит ответ:

"Подругу, не мужчину? Не врешь, маленькая?"

Всматриваюсь в его вопрос и тихо вздыхаю. От черных букв сквозь экран угрозу какую-то чувствую, смутную, и сообщение его помню, что лжи он не прощает. Но это же совсем ерунда, не объяснять же. И набираю:

"Я никогда не вру. Разговаривала с подругой. А что на счёт плётки? "

Отправляю и кошусь по сторонам. 

Как-то странно, тревожно, что за намеки, он меня выпороть хочет?

Засекаю в уме четырнадцать секунд и полагаюсь на судьбу. 

Если не успеет ответить и не объяснится - то встречаться с ним и вовсе не надо, это может быть опасно. 

Если верить Ницше, то женщина - вторая ошибка Бога. 

А если эта женщина маленькая врунья к тому же - ее нужно исправить. 

Вот это я бы сказал со сцены на улице в тени деревьев в школьном парке. 

Но моя вступительная речь по отношению к Ане не то, что сейчас нужно выпускникам, поэтому вместо меня там у микрофона стоит директриса и соловьём разливается, мол, вы уже все стали взрослыми, птички, сегодня улетаете в настоящую жизнь.

Все птички и гости пропускают мимо ушей эту напыщенную чушь и держат ладони наготове, чтобы быстрее похлопать, торжественная часть - смертная скука. 

Высматриваю Аню. 

Сидит на складном стуле в седьмом ряду и единственная, наверное, внимательно слушает.

Ей тоже хотелось два года назад почетную ленточку выпускницы, но она получила перстень, который постоянно крутит на пальце, словно хочет снять и не решается. По-своему бунтует против правил и язвит, доказывает, что взрослая, а сама наивная, доверчивая, в человека с именем Виконт влюбилась уже. 

Достаю телефон и набираю сообщение:

"Был занят, маленькая".

Слежу за ней. Как она вздрагивает, достает из кармана телефон, за ухо убирает кудрявую светлую прядку и читает. 

Сжимает телефон и смотрит на сцену. 

Не отвечает. 

Обиделась. 

А я ведь, правда, собирался в торговом центре ей всё объяснить. 

Сам на нервах, и это ново, что у чувства нет дна, и кажется, мир рухнет, если дальше без нее, над нами одно небо - и это повод. 

Быть вместе. 

Ведь, как говорится: то, что делается ради любви - происходит вне сферы добра и зла. 

Тогда зачем сдерживаться, это изнутри разъедает давно. 

Играет музыка. 

Ещё чуть-чуть, и вручение дипломов ради которого все терпят посиделки в школьном парке, а директриса никак не смолкнет, со сцены вещает про счастливых птичек.

Набираю сообщение:

"Ты с мужчиной, маленькая? Как я и думал, крышу сорвало?"

Она смотрит на экран. И на провокацию ведётся, быстро печатает.

Читаю ответ:

"Нет, я не с мужчиной. Зато, похоже, ты с женщиной, раз так надолго пропадаешь. Телефон от нее прячешь?"

Улыбаюсь. Точно, влюбилась, сидит и ревнует. 

Печатаю:

"Где ты?"

"Дома" - отвечает она, и я смотрю на нее, расселась на стуле, на ветру приглаживает растрёпанные волосы, смотрит на сцену и врёт мне, а ведь я же сказал, что так нельзя. 

Играет музыка, называют фамилии, хвалят, вручают дипломы, в конце мы все поднимаемся с мест и толпа медленным потоком тянется в сторону школы, в актовый зал на банкет. 

Ничего особенного, скоро в полном составе выдвигаемся на базу отдыха, поэтому шведский стол, закуски и фрукты, шампанское и соки, из колонок играет FM-радио. 

Антон принимает поздравления. Его на месте подбрасывает, он пританцовывает в такт музыке, болтает растрёпанной головой. 

Аня топчется возле него и проверяет телефон. Меня ждёт, рассчитывает, пока не уехали получить приглашение встретиться и нервно крутит перстень, не знает, что я рядом стою, и смотрю на нее. 

- Развлекаешься? - беру со стола бутылку шампанского и раскручиваю железку на крышке. 

- Да. Сейчас залезу на стол и буду танцевать, - цедит она не поворачиваясь. Злится. 

Улыбаюсь. 

Достаю телефон. В двух шагах от нее стою и набираю сообщение. Она даже внимания не обращает, гипнотизирует экран, и я ей ещё шанс даю, правду сказать. Отправляю:

"Чем дома занята?"

Пиликает ее телефон. Тонкие пальцы быстро летают по клавиатуре, и мне приходит новое вранье: 

"С подругой сижу".

Сверлю ее взглядом и убираю сотовый в карман.

Мало ей было намека про плётку? 

- Антоша, поздравляю, - у стола вырастает директриса, нахваливает его красный диплом и выясняет, куда он собирается поступать. 

- Ко мне в институт, - Лиза манерно поправляет волосы. 

Аня громко хмыкает. Ее в институт к матери никто не звал, отец сам выбрал, куда она после пансиона отправится. 

- А это...- директор переводит глаза на Аню. 

- Я подруга Лизы, - говорит она почему-то и нагло хлопает мать по плечу. - Учились вместе. Теперь вот работаем. 

Разница в возрасте между ними очевидна, и директриса вежливо кивает, отступает, по пути ловит повара, а Лиза с перекошенным лицом хватает со стола бокал шампанского, едва я успеваю разлить шипучую жидкость и смотрит на Аню. 

- Что? - та встряхивает волосами. - Сама просила называть тебя Лиза. У меня спросили кто я, отмалчиваться было невежливо, нет? 

- Дома поговорим, Аня. 

- Тогда это случится завтра, - она проверяет телефон и с ожесточением толкает его в карман рюкзака. Рваные движения, поджатые губы, расстроилась. - Мы же на базу едем? Когда? Здесь скучно.