"Где он шатается?" - злился оборотень, прячась за огромной елью. В деревне потихоньку всё смолкло, во многих домах уже не было света, пошёл мягкий пушистый снег...

И вдруг недалеко от дома подъехали сани. С них слез мужчина, распрощался с возничим и направился к дому. Оборотень всматривался в темноту, и метров за тридцать он узнал в мужчине отца Василия...

Батюшка спокойно шёл по направлению к своей калитке, и как только он её отворил - путь ему преградила огромная сутулая фигура упыря. Отец Василий остановился и молча, смотрел в глаза волосатому оборотню, который скалился, втягивал ноздрями воздух и из маленьких чёрных глубоко посаженных глаз его, тонущих в шевелюре морды, почему-то текли слёзы...

- Детей и жену не трогай, - спокойно сказал священник и тут же принял смерть от вурдалака. Кудим хотел скрыться беззвучно, но на его рычание при нападении на батюшку дверь открыла жена священника. Увидев происходящее, она вскрикнула, и оборотень бросился на неё. Матушка успела забежать в сени и захлопнула дверь. Кудим рывками пытался сорвать её с петель или выдрать засов. Женщина кричала и звала на помощь. Проснулись дети, и поднялся всеобщий крик. Оборотню стало не по себе: он хотел избавиться от свидетеля, чтоб уйти незамеченным, а тут криками и шумом вышибаемой двери сам привлекает внимание.

Оборотень перескочил через забор и бросился удирать на четырёх лапах. На крик прибежали соседи, увидели бездыханное тело священника и организовали погоню. Кудим удирал в лес. Он мчался без задних ног, слыша, как вслед за ним раздаются крики людей и выстрелы в спину. Он успел скрыться в лесных зарослях и уже праздновал победу, как вдруг впопыхах наступил на что-то ледяное, острое и металлическое. Механизм сработал, пружина сжалась, и капкан с лязгом захлопнулся.

Кудим взвыл от боли, ступня в железных челюстях капкана горела, он метался по кругу, пытаясь вырваться. Но капкан был цепью закреплён за ствол толстой берёзы, поэтому зверь носился кругами, как цепной пёс на привязи, и только истошно голосил.

В этот момент его визги и скулёж услышали охотники с лесником, что патрулировали в эту ночь лесной массив между двух полян. Мужчины бросились на крики зверя и увидели, как мечется во все стороны с воем, ломая ветки и пытаясь расшатать берёзу, раненый оборотень.

Герасим подбежал, окликнул его, и выстрелил, прям посередине мелких чёрных глубоко посаженных глазок. Зверь последний раз взвыл и затих, сползая на землю по стволу "заточившей" его берёзы...

Никодим со стаей тем временем собирались нанести визит доктору. Они услышали крики людей и пальбу, увидели, как несётся во все лопатки Кудим, удирая от погони в лес, и поняли, что задачу он выполнил.

- Ну что же? Собаке - собачья смерть... - зло, ухмыльнувшись, констатировал Никодим. Стая радостно закивала в ответ. И только один главарь знал, кого он имеет в виду...

Оборотни отправились в путь...

Стая вышла в ночь. Светила полная луна, но она покрывала их черные тела

с грязными взъерошенными холками бликами, как маскировочными пятнами, чтобы они не бросались в глаза на свежем белом снегу. Стая передвигалась, молча, сосредоточенно, бросками, от дома к дому, от дерева к дереву. Каждый понимал важность задания и недопустимость оплошности.

Впереди шёл Никодим. Он готов был молниеносно порвать любого, кто встретится им на пути, чтобы ни один свидетель того, что они до сих пор в деревне, не остался в живых. Стая приблизилась к больнице. Окна в здании горели лишь на первом этаже: в кабинете доктора и приёмном покое. Дверь была закрыта на мощный засов и укреплена после последнего нападения листами железа. Работал дверной звонок, в который и предполагалось звонить в случае обращения в приёмный покой. Окна первого этажа были дополнительно обрешёчены. В приёмном покое хранилась винтовка, за которую отвечал вечно пьяный сторож Демьян.

Упыри приблизились к зданию, разделились на три части с договорённостью, что одни будут отвлекать внимание на себя, имитируя нападение на больницу, другие - отражать атаку подоспевшей к больнице помощи, если такая появится, а Никодим под этим прикрытием начнёт разыскивать доктора.

Один из оборотней - хитрый и ушлый Савелий - вновь обернулся человеком и принялся звонить в приёмный покой. Он обмотал бородатую морду тряпкой, заложил за щёку ягод красной рябины и принялся стонать на пороге больницы, изображая зубную хворь.

Дверь осторожно отворили и в морду Савелию строго наставили дуло двустволки. Савелий продолжал охать и стонать, пользуясь тем, что его перемотанное лицо никто не узнаёт. Его впустили в приёмный покой, усадили в смотровую и просили подождать, так как доктор пока занят, но скоро подойдёт. Засланный казачок постанывал, держась за щёку, одновременно изучая обстановку и наблюдая за желающим вздремнуть охранником. Наконец все успокоились, дежурная медсестра приёмного покоя вышла за какой-то надобностью в коридор, а охранник, отставив ружьё к стенке, прислонился спиной к окну и стал кемарить.

Этим затишьем и воспользовался Савелий: он незаметно подкрался к охраннику, взял ружьё и побежал в коридор приёмного покоя открывать входную дверь. Когда засов заскрипел, охранник проснулся, но было уже слишком поздно...

В больницу с ликующим визгом ворвалась ватага бандитов в звериных шкурах. Они тут же сшибли с ног растерявшегося охранника, и один из оборотней откусил ему полголовы. Все рванули в больничный коридор, Никодим же бросился в кабинет к доктору, но врача там не было...

Он хотел было метнуться назад, за всеми, чтобы найти его в палатах, но, уже выбегая из кабинета, вдруг взглядом зацепил фотографию в рамке на столе какой-то миловидной женщины. Никодим повернул голову назад, с удивление, рассматривая фото...

Он слышал крики и шум наверху, но был словно загипнотизирован этой фотографией... В памяти его встал образ этой миловидной женщины, о встрече в своей жизни с которой он не рассказывал никому... Ибо считал это своим главным жизненным проигрышем...

Вспомнил Никодим свою первую жену... Людмилу ... Очень симпатичную скромную женщину, которую он завоёвывал, когда гостил по молодости в городе, у своего дяди. Никодим покорила она красотой и сдержанностью. Он ухаживал, дарил цветы, и завоевал сердце недоступной красавицы.

Когда они поженились, хотел муж вернуться в родное село, но городская жительница Людмила не желала покидать родные места, не хотела оставлять больных родителей. Никодим согласился немного подождать с переездом. Тем более что жена была уже беременна, и рожать было решено в городе.

Первое время он сдерживался и не проявлял в полной мере своего властного и жестокого характера. Когда же супруга забеременела, он подумал, что никуда она от него не денется, и Людмила тогда открыла для себя его новые, страшные черты, такие, как злобность и мстительность. После нескольких случаев она по-новому посмотрела на своего мужа и вдруг поняла, какой перед ней страшный и опасный человек.

Когда Никодим уехал на время в село - Людмила сбежала от него в неизвестном направлении... Вернувшийся муж рвал и метал, но дверь ему родители жены не открывали, и где Людмила - не поясняли. Он долго ходил по знакомым, разыскивая жену, но женщина, словно под землю провалилась. Почувствовав себя осмеянным и обманутым, Никодим злой, как чёрт, вернулся в родную деревню к тётке, а про первую жену сказал, что и не женат был вовсе, и не пришлась она ему по душе. Так про неё постепенно и забыли.

Услышал он через год, что родился у него сын. Хотел встретиться и взглянуть на него, но когда узнал, что успела его крестить - передумал. И имени ребёнка не спрашивал. И было всё это - двадцать семь лет назад... Сколько же лет этому заморышу? Почему он хранит у себя на столе эту фотографию?...

Никодим стоял в раздумьях. Сверху слышался вой, крик, звон разбитого стекла, и он услышал, как кто-то бежит к кабинету... Главарь приготовился к броску. В двери ворвался запыхавшийся Глеб Никифорович, стремящийся достать ещё одну, личную винтовку из-под своей кровати. Никодим ловким движением огромных мощных лап взял врача за грудки и притянул к своей удивлённой морде.