Приближалось, полнолуние и Герасим предупреждал всех селян быть в эту ночь бдительными, у кого есть оружие - приготовить. И если на дороге, в хлеву, на огороде встретится упырь - палить без предупреждения. Сам же лесник с двумя охотниками занял позицию в лесу, меж двух полян. По волчьему вою, шуму, ещё, возможно, по каким - то признакам они смогут понять, где на сей раз собралась шайка обсудить свои планы.

Но своре не было нужды встречаться на поляне. И хотя им была необходима помощь и энергия Луны для общего дела, чуял сердцем Никодим, что в лес им соваться нельзя. Видел он на неделе краем глаза обоз, что петлял по лесу, с лесником и другими мужиками. И понимало сердце оборотня, что в лесу их ждёт западня...

Никодим с собратьями прятался в доме убитого им колдуна Зосимы. В погребе был подземный лаз, который шёл под огородами и выходил в заросли оврага. Оборотни часто бывали у Зосимы и до этого. Свой он был для них. Брат и сестра колдуна были изгнаны в Нелюдимку, старшего сына загрызли оборотни, так как мать успела его покрестить в детстве, младшего пристрелили в деревне. Жена от него ушла, так как надоело ей жить с колдуном, который поваживает в дом всякую нечисть и помогает оборотням во всём. Но она недолго прожила: свёл её Зосима через заговор в могилу.

Поэтому знали вурдалаки все ходы и выходы из подземного лаза. Пришлось им первые дни сидеть под землёй тихо, голодать, так как досматривали и обыскивали дом Зосимы часто. Потом окна в дом заколотили, на дверь повесили замок, и оборотни почувствовали себя вольготнее: вылезли они из-под земли, чуть отогрелись в доме. По ночам пытались охотиться на кур в курятниках, но шум поднимали дворовые собаки. Удалось спереть козу, и в день смерти Зосимы у оборотней в его доме был пир.

Никодим пытался выяснить: на каком этаже лежит доктор, выходит ли из больницы? Посылал в больницу старую бабку- оборотня Ириду. Но старуха что-то попутала и вместо разведки зашла на кухню и украла тарелку котлет. Её заметили, нагнали, котлеты отняли, но поскольку никто не признал в ней оборотня - отдали одну и выпроводили с миром. Подвела Никодима голодная старуха.

Пришлось ему засылать туда свою правую руку, свою надежду и опору, своё единственное продолжение - верную дочь Селену. Некоторые из персонала запомнили её лицо, узнал бы её и Глеб Никифорович, поэтому Селена пробралась к больнице под вечер и зайти туда даже не помышляла. Она ходила под окнами, всматриваясь в тени людей за больничными шторами и прислушиваясь к разговорам через открытые форточки в надежде услышать знакомый голос. И она узнала доктора... Он сидел в своём кабинете и рассматривал какую-то фотографию в рамочке. Он долго вертел её в руках, а потом поставил на рабочий стол. Затем Глеб Никифорович вышел, а Селена начала вглядываться в лицо на фотографии. Оно её показалось очень знакомым. Но где она его видела?

Дочь Никодима пошла мимо здания, снова пытаясь найти в окне врача. Вот, он выходит в приёмный покой. Там всего один человек. Селена стоит и принимает решение: атаковать ей сейчас или подождать более удобного случая? Конечно, отец не просил её именно расправиться с врачом, она пошла на разведку. Но как он обрадуется, когда узнает, что она прогрызла этому выскочке горло!...

Селена прижалась ухом к двери и размышляла: если ей надо принимать решение атаковать - то она сейчас должна обернуться и стать зверем. Потому как в человеческом обличье ей врача не одолеть.

Селена судорожно решала, что делать? Вдруг будет провал? Её схватят. Тогда отец останется один, она его подведёт...

Дочь Никодима судорожно принимала решение: что же делать? Какая-то неведомая сила, интуиция заставила её отбежать вглубь больничного сквера и начать шептать заговор, бросив ножи. Как только она кувыркнулась вперёд через них - упала в снег волчицей. Селена бросилась к зданию. В три прыжка она очутилась у крыльца приёмного покоя. Не рассчитав силы, волчица грубо распахнула дверь и бросилась на спину первому попавшемуся человеку, стоящему в белом халате. Это был родственник больного, пришедший его навестить, и накинувший белый халат. Он уже собирался уходить, как сзади с рёвом набросился зверь, вцепился в шею и стал вырывать кусок за куском. Мужчина закричал, потерял сознание и осел на пол. Волчица, рассмотрев, кто лежит на полу, корчась в предсмертных конвульсиях, растерялась. Она отпрянула назад, услышав топот ног за коридорной дверью, и выскочила вон. Селена неслась по заснеженной дороге изо всех сил, пролетая в темноте мимо домов и огородов, и понимая, что подвела отца. Не убила доктора, но привлекла внимание, обнаружила себя, и теперь в больнице будут их ждать...

Волчица почти добежала до оврага, где начинался лаз в погреб Зосимы, но ей не повезло: она услышала сзади выстрел и острая жгучая боль обожгла спину ... Селена взвизгнула и, перевернувшись в воздухе, рухнула в снег перед входом в лаз.

Никодим слышал выстрел. Сердце его сжалось от мрачного предчувствия. Он бросился к выходу, чтобы встретить дочь, но вовремя отшатнулся: два мужика уже волокли её за шкирку по рыхлому кровавому снегу прочь. Серая волчица просчиталась... Ей не повезло... Никодим метался по лазу, желая вырвать дочь у обидчиков, но понимал, что ей теперь не помочь, а всю стаю, он обнаружит... Умирающую дочь тащили по снегу на глазах у отца, и он ничего не смог с этим сделать...

Никодим был потрясён. Он не понимал, что происходит? На глазах гибнут лучшие бойцы, его защита, опора и надежда... Как вода сквозь пальцы уходят последние шансы... Осталось ещё людям пронюхать их местонахождение - и тогда они окажутся в ловушке, где перестрелять их - плёвое дело... Никодим чутко прислушивался к звукам, доносящимся из оврага. Поняли люди, куда бежала Селена?...

Стало тихо. Он успокоился. Боль от потери в его отцовском сердце снова стала вытеснять ненависть и жажда отмщения. Никодим ещё немного побыл один и вернулся в дом Зосимы.

- Всё дрыхнешь? - спросил он кемарившего в углу Кудима.

Мысль о том, что Урия, Ирги и Селены больше нет, а этот иуда, по вине которого погибли лучшие бойцы - всё ещё жив - не давала главарю покоя.

Кудим приоткрыл глаза. Он зевнул вовсю пасть, не понимая, что от него нужно.

- Василия надо валить, - коротко отрезал главарь.

- Кому? - Кудим лениво потянулся, почёсывая грязными когтями своё набитое козьим мясом брюхо.

- Кому? Тебе! - огрызнулся Никодим, ещё более раздражаясь, смотря на вольготную позу брата.

- Так ведь все на ушах. Стреляли, слышал? Что я, один?

- Ну, возьми себе в помощники Урия... - ехидно подколол его Никодим, - или Иргу... - намекая на их смерти по его вине.

Кудим помрачнел. Он понял, что главарь шутить, не намерен, и он должен отработать должок, доказать своё право быть в стае и питаться с общего стола. Оборотень тяжело встал, посмотрел в последний раз на брата, но Никодим его опередил:

- Что бы ни случилось - сюда назад не возвращайся. Не сдавай наше место, ты понял? Приведёшь сюда селян - я тебе на входе брюхо вспорю.

Кудим молча, опустил голову и пошёл в наступающую ночь на задание. Начинала всходить Луна, обещая любую помощь и содействие. Это приободрило провинившегося брата. Он осторожно, огородами, стал пробираться до церкви, стоящей возле перекрёстка двух деревенских дорог. Служба уже закончилась, и Кудим, спрятавшись в темноте за деревья, всматривался в лица тех, кто задержался в храме. Священника не было. Вот уже и свет полностью погас, последним вышел звонарь и стал закрывать дверь. Кудим недоумевал: где священник?...

Оборотень, перебегая от дом к дому, направился к тому месту, где жил Василий. На улице было светло от Луны, и Кудим, шарахаясь при виде каждого встречного, полз на карачках и дополз до окон батюшки. Там горел свет, матушка укладывала детей спать, а Василия в доме как будто не было.