А потом я услышала из гостинной кое-что очень знакомое. Буквально вылетела из кухни, забыв про Юз, чтобы увидеть и услышать, как под один из моих любимых треков, мою дорогую развеселую рок-музыку, отрываются Мэт и Кальц. Эйнар пока просто прислушивался, пытаясь понять в диком ли он ужасе от подобных звуков или в чистом восторге.

Где, черт побери, раньше была эта музыкальная прелесть и почему, спрашивается, я столько страдала без родной музыки?!

– О, Абигейл, – перекрикивая электрогитару, позвал меня Эйнар. – Совсем забыл спросить... Пойдешь со мной на бал?

Лучше бы он и не вспоминал, а то я не знала, как тактично ответить. Бал пропускать я не собиралась, но проблему  в том, чтобы прийти одной, не  видела. У меня же там Хоук, а Эйнар мог слишком серьезно отнестись....

– Разумеется, чтобы женишка твоего побесить! – очень вовремя уточнил свои мотивы Эйнар.

Ну как можно было ответить отказом на такое правильное приглашение?

Закрыв проклятую тетрадь с домашним заданием по алхимии – выписывала рецепты пяти основных составов снотворных зелий – я потянулась и зевнула. В последнее время я рано ложилась, радуясь тому, что кошмары наконец-то отстали, и все равно никак наспаться не могла. Но сегодня торопиться было некуда – завтра впервые за долгое время выходной… и бал. А так как я на него не иду, то планировала запереться, повесить на дверь гасящее звуки заклинание и спать-спать-спать. До тех пор спать, пока все на бал не разойдуться. А потом выковырять Фрино из его комнаты и устроить с ним свой собственный бал и пир – только для нас двоих.

Когда я снимала учебник с витой подставки и укладывала его в сумку, в дверь поскреблись, причем поскреблись – в самом прямом смысле этого слова. Ну еще бы – на дворе середина ночи, свет везде давно приглушен.

Так… стук совершенно незнакомый. Янка стучит трижды, коротко и настойчиво. Мрамор стучит громко, но неуверенно. Орсон весело барабанит пока не откроешь. Кальц выстукивает каждый раз новую короткую мелодию. Кто пришел-то?

Размышляя над тем, кто может вот так странно стучаться, я приоткрыла дверь и нос к носу столкнулась с Фрино. Удивилась – еще бы, в общежити мы старались не пересекаться совсем, боясь попасться. А тут вдруг посреди ночи пришел. Мало того… на Фрино была та одежда, которой я не нем не видела со времен нашей драки – темно-бордовый плащ, накинутый небрежно на плечи, рубашка с кружевным жабо, узкие брюки и сапоги до колена. Это меня очень обеспокоило. Невольно вспомнились слова Яны о том, что люди не меняются, и рано или поздно он еще покажет себя с очень плохой стороны.

– Что-то случилось? – с опаской спросила я, выглядывая в коридор.

– Ты случилась, – улыбнулся Фрино и, сцапав меня за руки, с интересом осмотрел. – Решил украсть тебя до утра и кое-куда сводить. Что скажешь?

– Скажу, что мне нужно одеться, – смутилась я, понимая, что предстала перед ним в одном коротком халатике. – Подождешь?

– А посмотреть как переодеваешься нельзя, да?

– Нет, нельзя, – я еще больше смутилась.

– А жаль. Ладно. Тогда жду в саду у общежития. Оденься тепло и обуйся во что-нибудь удобное. Идти далеко.

Я была нежно поцелована в щеку, поглажена по волосам и оставлена на пороге в полном недоумении. А если бы нас кто-нибудь увидел? Он же первый трясся над тем, чтобы сохранить нашу тайну, а тут вдруг вот так посреди коридора поцеловал! Что вообще происходит?

Глянув вслед собственному парню, я вскользь подумала, что я знаю целых три Фрино. Один – безумный псих, второй – безжалостно честная язва, третий – милый и веселый проныра. Последний на данный момент принадлежал только мне и, возможно, Эйнару.

Быстро покопавшись в своих вещах, я выудила из глубины шкафа единственный легкий серый свитер, натянула его поверх майки, сунула ноги сначала в джинсы, а потом в кроссовки, и вышла. Эх, так уже привыкла одеваться по земной моде. И как я только раньше терпела все эти корсеты и белые приторные платья, не понимаю?

Фрино действительно ждал у ворот, однако вместо магического светлячка у него в руках была длинная палка, с верхушки которой на тонкой цепочке свисал масляный фонарь. Выглядело это мягко говоря чудно.

– Куда мы пойдем? – уточнила я. – И почему ты так одет?

– Знаю, сейчас тебе все это кажется очень странным, – с таинственно-серьезным видом Фрино протянул мне руку. – Но когда мы придем на место – я все объясню. Просто… глупо, наверное, прозвучит, но доверься мне.

– Хорошо, – я удивленно приняла его руку.

Мы покинули окружающий общежития сад и Фрино потянул меня в сторону ворот академии. Миновав их, мы ступили на мягкие облака. Дикий туман тут же с интересом на нас накинулся, облепил, и тогда Фрино зажег фонарь. Тусклый свет чуть разогнал мутное марево. Я оглянулась на академию и хмыкнула.

– Врата небесные, – хмыкнула я. – Иногда мне кажется что тот, кто выдумал рай, бывал в Междумирье.

– Знаешь, а я вот считаю что рай – это не место, – пробормотал Фрино, – а состояние души.

Я не нашлась, что на это ответить. Сейчас я понимала только то, что Фрино ведет себя очень странно. Это чуть пугало и сбивало с толку. Если бы не данная им клятва не навредить мне – я бы даже забеспокоилась.

Пока я обдумывала своеобразную идею о рае, Фрино потянул меня через туман, в облака. Молча, уверенно, каким-то неведомым образом ориентируясь в совершенно одинаковом, частично утопленном в туманах пейзаже. У меня не возникало ни малейшего сомнения в том, что он знает, куда идет.

Шли мы довольно долго, то взбираясь по облачным склонам, то спускаясь, то проходя по узким мосткам. Шли до тех пор, пока вдруг облака не расступились, и мы не вышли на самый край.

Ничего прекраснее неба Междумирья я в жизни не видела. В академии оно никогда не показывалось из-за облаков, а теперь я наконец получила возможность на него полюбоваться. Здесь были звезды – но не такие, как на Кронусе. Иные. Живые. Они то раздувались, то опадали, и скользили по небу, встречались, перемешивались и расходились. Каждая из точек светилась своим цветом, и от них отходили тонкие нити, похожие на разноцветные пряди волос в воде. Меня так заворожило это зрелище, что я и не заметила, как Фрино подтянул меня к самому краю.

– Что это вообще... такое? – спросила я, жадно взглядом впитывая немыслимую красоту.

– Ну, я и сам толком не знаю, – садясь на самый край и втыкая рядом с нами в облака фонарь, сказал мне Фрино. – Я много у кого спрашивал, но... Якоб сказал, что это те самые щели, через которые утекает в другие миры магия. Грег – что это корни, которые миры пустили в Междумирье, объединившись в Альянс. Вальдор – что это просто граница мира так выглядит, и все остальные теории – ничем не подкрепленные домыслы. Но, честно сказать, мне все равно. Что бы это ни было – оно очень красивое. И вытягивает магию.

Чуть перепугавшись от такой новости, я заглянула в себя и поняла, что и правда уже наполовину пуста. Так вот почему он взял фонарь. Магический светлячок наверняка бы погас, а так у нас хоть какой-то с собой свет есть. Пусть в междумирье вечные сумерки, но сумерки далеко не светлые.

– И не поспоришь, действительно красиво, – опустившись рядом с ним, сказала я. – В последнее время я вижу столько всего потрясающего… кажется, я понимаю, что ты имел в виду. Ну, про рай. Как ты вообще нашел это место?

– Не поверишь, но я знал о нем задолго до прибытия в академию, – Фрино положил свою руку на мою, и мы осторожно переплели пальцы. – Я ведь гулял в Междумирье во снах. Эйнара здесь, кстати, встретил.

– Я тоже здесь познакомилась с Абигейл, – кивнула я. – Я понимаю. Но я бывала в Междумирье нечасто и только, может, последние полгода.

– А мне всю жизнь оно снилось, – Фрино повалился на спину, в облака, я примостилась рядом. Наши ноги болтались в воздухе, а сами мы смотрели вверх, на это удивительное небо. – Я ведь родился магом. Как говорил отец – мне еще пуповину не успели обрезать, а письмо о том, что меня заберут в академию уже пришло. Думаю, если бы не это – я бы не дожил и до шестнадцати.