– Кстати, о готредцах. Колись, Кальц, что у тебя с Рейнаром из красного за дела были?

Демон сначала на меня недоуменно посмотрел, а потом будто бы вспомнил.

– А, ты об этом... Яна рассказала, да? К счастью, никаких дел у нас не было и быть не могло. Он искал во мне союзника в своей войне. Что ж… не нашел.

–  О, знакомая песня! – фыркнул Эйнар. – Он и ко мне приставал по этому поводу. Прознал, что я стану мужем Владычицы Нортейла... это страна моя так называется... И все выпытывал, продолжим ли мы держаться нейтралитета. Вот неужели я похож на человека, готового лезть прямо в их бойню и вести людей за собой на смерть?! Я пацифист!

На его лощенном лице отразилось праведное возмущение. Эйнар пусть и переигрывал, но, если верить моему амулету, не лгал – пачкать руки грязным делом войны он совершенно не хотел. А убийство у него вообще вызывало отвращение – искреннее, на собственном опыте основанное. Попробовать узнать подробней об этом опыте, о его любимом и ненавидимом дядюшке, я так и не рискнула.

– Я тоже, – радостно улыбнулся Кальц, подходя к Эйнару и пожимая ему руку. – Не приемлю насилия во всех его проявлениях. Как приятно знать, что рядом есть единомышленник.

– Да вы вообще, реально как братья, – закатила глаза я, вспоминая наше красочное выступление на предварительном туре. – Блондины, пацифисты, любимцы девушек и мастера придуриваться... Хотя, нет, вру. Прости Кальц, но все же тебе в этой области до Эйни далеко... почти так же, как Эйни до твоей красоты.

Эйнар возмущенно и даже чуть обиженно фыркнул, но все же больше веселился, закивал с серьезной миной.

– Увы, я всего лишь человек.. Но стать демону другом и братом честь для  меня!

– О! – нарочно или нет, но Кальц спародировал любимое междометие Эйнара.  –   А мне нравится эта идея! Хотя мне, как демону непонятно немного, какими должны быть отношения между человеческими братьями… Но я рад буду попытаться. Идет?

И демон дружелюбно распахнул руки. Эйнар не затормозил, и парни застыли в крепких мужских объятиях. Похлопали друг друга по спине, давясь от смеха и пытаясь сохранить более-менее серьезные лица. А когда они расцепились, Кальц вдруг решительно положил парню руку на плечо. Эйнар от этого насторожился, ожидая подвоха. У Кальца же в глазах плясали бесенята. С игривым видом он заявил:

– Ну, раз уж мы побратались по обычаям людей, то стоит сделать это и по обычаям демонов....

Среагировать Эйнар не успел.

Кальц его поцеловал.

Ну как поцеловал – мимолетно коснулся его губ своими. И все это с таким видом, будто ни сделал совершенно ничего особенного. Зато бедняга Эйнар испуганно отпрянул.

– Не-не-не-не-не! – обескураженно замотал он головой. – Давай мы как-нибудь обойдемся без ваших демонических обычаев....

– Ой, да что вы все какие, – отпустив несчастного Эйнара, Кальц шутливо-негодующе насупился. – Мальчик, девочка… губы у всех одинаковые!

Я не выдержала и расхохоталась. Видеть это выражение лица Эйнара, чувствовать его смущение и возмущение было сущим блаженством.

– Кальц  я тебя обожаю! И официально объявляю тебя своим любимым демоном! Вот знаешь, не будь ты таким кукольным красавчиком, может тоже бы в тебя влюбилась.

– Мое сердце открыто для всех, – подмигнул мне веселящийся Кальц. – Вне зависимости от пола и расы. Имейте в виду.

– А что это вы такие счастливые? – в гостиную спустился зевающий Мэт, а я вдруг вспомнила, что кое-кто в этой комнате счастливым и даже просто веселым ни на миг не был. Но Юз уже успела уйти – из приоткрытой двери на кухню доносился запах кофе.

Я буквально почувствовала на себе пару прожигающих красноречивых взглядов.

Эйнар и Кальц, действительно, как близнецы, посерьезнели и мысленно посылали меня к своей чернокожей подружке. Я сделала не менее красноречивое выражение лица аля “нафиг оно мне надо” и парням пришлось перейти на вербальное общение.

–   Вам нужно поговорить,  –  почти шепотом сказал Эйнар.

–  Юз так плохо после вчерашнего,  –   еще тише сказал Кальц.  – Да еще и эта старая ссора с тобой на нее давит. Вы бы с ней помирились уже до конца. Обоим же легче станет.

Мне вообще-то тяжело не было, а уж Юз точно не страдала от нашей периодической напряженности в общении друг с другом. Здесь другое было... Побывав на родине Юз, мне казалось, что я ее стала понимать... и, пожалуй, правы мои блондинчики – нужно с этим разобраться.

Машинально касаясь амулета под рубашкой, я решительно отправилась на кухню. В спину мне донесся недоуменный вопрос Мэта:

–   И что это было?

Вновь заиграла музыка, на этот раз повеселей, и Кальц спросил хитро.

–   Скажи-ка, Мэт, а ты умеешь танцевать?

Юз стояла у окна, держа обеими руками большую чашку, из которой тонкими струйками поднимался к потолку ароматный пар.

– Как тебя только не тошнит от кофе? – спросила я, усаживаясь на стол так, чтобы оказаться напротив девушки.

Юз лишь в вежливом недоумении приподняла бровь, но после некоторой паузы все же ответила.

– В Гоуд-Сва – тошнило. Но здесь, в Академии, это то, что напоминает мне о родине. Не дает забыть действительно важное... позволяет побороть воздействие завесы хоть немного.

–  Как по мне – радоваться нужно, что дом твой родной теперь как в тумане.

– Но я люблю его. Не смотря ни на что. И туристы, к слову, тоже обычно проникаются восхищением.

– Я не слепая. И ты, явно, тоже. Любой мало-мальски сильный маг заметит, что ваши жрецы делают. И это – мерзость.

Юз удивленно на меня посмотрела, отставила чашку.

– Зато люди счастливы, – зло сказала она, но это была злость от согласия. – Мы берем и преобразуем энергию, которую они сами не в силах использовать. Творим чудеса, обеспечиваем богатством...

– И отстегиваете себе проценты.

– Если бы только себе, – покачала головой Юз и нахмурилась, удивляясь своей болтливости.

Ну да, мой артефакт, дорогая Юз, абсолютно нечестно на тебя влияет – ты сама меня этому учила, нечестности. Жаль, конечно, что ты не Эйнар и у тебя нет тайного желания пооткровенничать со мной. Увы, ты намного сейчас сдержанней. Хотя мне хватит.

– Что ты имеешь ввиду? – я вопросительно наклонила голову.

– Я сама не уверена. Но Храмом забирается намного больше, чем потом используется. Что-то просто... исчезает. Я стала верховной жрицей... то есть, одной из тех, что проводит сквозь себя забранную у верующих магию и делает для них чудеса от имени Златоликого Бога... и для себя тоже... – Юз задумчиво провела ладонью по своей левой щеке. – В общем, я ею стала незадолго до того, как отправиться в академию, и не успела еще разобраться. Хотя вряд ли бы и смогла... вряд ли бы мне позволили... Знаешь, я ведь неправильная жрица, и не потому, что не верю в Бога – в него только молоденькие восторженные дурочки и верят – а потому, что не умею пользоваться людской верой. Они все – тысячи и тысячи! – смотрят на тебя, так одинаково, с такой непробиваемой любовью, благоговением, и благодарны тебе так, что жизнь отдать готовы... за  ложь благодарны, за то, что ты используешь их, как тупой скот... Мне положено наслаждаться этим, но я не могу... Я хочу исполнять свой долг жрицы, я сама так решила, но... чтобы все было по-настоящему, по-честному...

Она потеряно оглянулась по сторонам, остановилась взглядом на банке с кофе...

Подозрительно сощурилась.

– Что это еще за магия, Абигейл?  Вчерашней ментальной атаки мне было более, чем достаточно.

– Я тебя не атакую, Юз, – искренне развела руками я. – Я вот что думаю... нафиг ты тогда прицепилась ко мне? Если хотела любви – настоящей любви – одногруппников действовать явно надо было тоньше... и то –  сомневаюсь, что что-то бы вышло. Тут тебе не Вейдана.

– Если бы я этого хотела, то и вела бы себя по-другому, – самоуверенно заявила Юз.  – И получила бы желаемое.

– Может быть, – не стала спорить я. – Но почему-то мне кажется, что ты просто хотела побыть... обычной. Послать к черту всю эту жреческую тему.