Как раз на плато Майрингена, скорее чем в любом другом месте, могут зародиться эти странные мысли. После двух часов ходьбы по местности, не отличающейся особой красотой, где единственным отдохновением для взгляда, уставшего от вида нескончаемой двойной стены гор, служит довольно высокий, но вполне заурядный водопад, получивший, благодаря его сходству с канатом, название Зайлибах, глазам, ничем не подготовленным к этому, внезапно предстает, словно кто-то поднял огромный занавес, самый изумительный по красоте и разнообразию пейзаж, который когда-либо вознаграждал усталого путешественника за его труды, и должен признаться, что вряд ли когда-нибудь это зрелище сотрется из моей памяти.
Полчаса мы простояли, созерцая эту картину, красоту которой невозможно передать ни пером на бумаге, ни кистью на холсте, а затем отправились к водопаду Райхен-бах, еще остававшемуся скрытым от наших взоров, хотя место его падения уже выдавало облако водяной пыли, похожее на пар, выходящий из жерла вулкана.
Для того чтобы попасть к водопаду, нужно взобраться по зеленому склону, такому крутому, что на нем пришлось вырезать ступени, ведущие на его вершину. Там находится плато, с которого видна пропасть, куда низвергается поток; вода разбивается о скалы под ногами у того, кто наблюдает за этим зрелищем, на глубине восьмидесяти футов и поднимается кверху облаком водяной пыли, причем настолько густым, что спасение от этого дождя, пришедшего с земли вместо небес, приходится искать в доме, построенном там с этой единственной целью.
Здесь, как во многих других местах Швейцарии, продают множество деревянных безделушек, вырезанных обычным ножом и способных посрамить изяществом форм и законченностью отделки многие предметы, которые производят из более дорогих материалов на наших мануфактурах. Это сахарницы, увитые плющом или ветками дуба и увенчанные резным изображением серны, с помощью которого поднимают крышку; это вилки и ложки, вырезанные так, как это делали в средневековье; и наконец, кубки, напоминающие те, что пастухи Вергилия оспаривали своим пением; предметы эти стоят порой весьма недешево: я был свидетелем того, как за пару подобных сосудов просили сто франков.
Мы спустились из небольшого домика, где находится общий склад этих товаров, на вторую площадку, расположенную примерно в ста шагах ниже первой; с нее открывается вид на нижний каскад Райхенбахского водопада, где вода бурлит и клокочет еще сильнее из-за расположения и формы скал, на которые она падает. Я не видел реки Пеней, о которой пишет Овидий, и не знаю, верно ли он описывает, как тот
……….spumosis volvitur undis
Deiectuque gravi tenues agitantia fumos Nubila conducit, summisque adspergine silvis Inpluit et sonitu plus quam vicina fatigat,[76]
но я знаю, что это описание великолепно подходит к Рай-хенбахскому водопаду, и потому позаимствовал его из первой книги "Метаморфоз", избавив себя от необходимости сочинять еще одно, которое, вероятно, было бы менее точным.
От второго плато до Майрингена не более десяти минут ходьбы, а от Майрингена до Бриенца — два часа. Прибыв в Бриенц, мы наняли лодку и поплыли к Гиссбаху, наряду с Райхенбахом пользующемуся привилегией носить титул короля водопадов Оберланда. Что касается меня, я не стану высказывать своего мнения по этому важнейшему вопросу: устаешь от всего, даже от водопадов, и за пять или шесть дней я перевидал их столько, что невзлюбил все слова, оканчивающиеся на bach[77].
Тем не менее, поскольку в мой адрес, несомненно, посыпались бы обвинения в святотатстве, если бы я позволил себе проплыть мимо Гиссбаха, я отважно ступил ногой на берег и стал взбираться на гору, с вершины которой водопад устремляется вниз одиннадцатью последовательными каскадами, причем шум падающей воды слышен от Бриенца, то есть с расстояния в целое льё.
Примерно на середине подъема мы встретили регента Керли и двух его дочерей: они поджидали нас, чтобы предложить нам гостеприимство в своем прелестном шале, где украшением главной комнаты служило пианино, за которое Керли тут же сел и принялся играть, тогда как его дочери принялись исполнять многочисленные швейцарские напевы и две или три тирольские мелодии. Хотя гостеприимство хозяев и их импровизированный концерт вовсе не были бескорыстными, они принимали нас с таким радушием, что было неловко просто встать и заплатить этому милейшему человеку, поэтому мы от всей души поблагодарили его. Явно очарованный нами в такой же степени, как мы были очарованы им, Керли подарил нам при расставании портрет своего семейства. На литографии он аккомпанировал на пианино дочерям, а они пели, стоя позади него.
Достаточно увидеть необыкновенный грот, скрывающийся в скале позади одного из каскадов Гиссбаха, чтобы полностью вознаградить себя за трудный подъем по тропе, ведущей к верхней части водопада; водяная завеса целиком закрывает входное отверстие в грот, однако, пробравшись в него так, что ни одна капля воды не упадет вам на голову, благодаря тому, что каскад выгибается в своем неудержимом порыве, вы сможете разглядеть оттуда весь окружающий пейзаж: озеро, селение Бриенц и высящуюся позади них вершину Ротхорна. Эта картина виднеется сквозь тончайшую пелену падающей воды, которая, будучи подвижной сама по себе, придает видимость жизни скрытым за ней предметам, и они, в свою очередь, темными силуэтами движутся позади нее, словно в гигантском театре теней.
Посвятив около часа регенту Керли и его водопаду, мы наняли лодку. Гребцам были обещаны двойные чаевые, если мы прибудем в Интерлакен ранее пяти часов, и потому наша лодка летела так, будто у нее выросли крылья. Мы пронеслись, словно запоздалые морские птицы, мимо прелестного маленького островка, принадлежавшего итальянскому генералу, который на протяжении многих лет служил Франции и, будучи изгнан, насколько я понимаю, из своей страны, укрылся на этом острове. Чуть дальше наши проводники указали нам на Танцплац, отвесную скалу, вершина которой представляет собой ровную площадку, покрытую травой; прежде на этом месте собирались и танцевали крестьяне из соседних селений. Однажды там назначили свидание юная девушка и молодой человек, которым родители запретили пожениться; начался вальс, множество пар вышли в круг, и девушка с юношей приняли участие в танце; однако все заметили, что с каждым туром они все ближе подходили к краю пропасти; и вот на последнем круге они крепко сжали друга друга в объятиях, а их губы соприкоснулись; затем, словно не в силах противостоять закружившему их вихрю танца, они приблизились к отвесному склону утеса и бросились вниз: на следующий день их мертвые тела, продолжавшие сжимать друг друга в объятиях, нашли в озере. С тех пор танцы перенесли в другое место долины.
Без четверти пять мы причалили в десяти минутах ходьбы от Интерлакена. Путешествие по озеру не только не утомило нас, а напротив, освежило наши силы. Поэтому было решено, что после ужина мы совершим прогулку в Хохбюль, очаровательное место для гуляний, расположенное позади Интерлакена.
Хохбюль — это английский сад, тянущийся от подножия до самого верха небольшого холма высотой в триста-четыреста футов; по мере того как вы поднимаетесь вверх, в просветах между деревьями становятся видны отдельные фрагменты общей панорамы, целиком открывающейся с вершины холма. Помимо великолепного вида, которым с наслаждением любуешься с этого места, оно примечательно лишь скамейкой, на которой Генрих Французский, Каролина Беррийская и Франсуа де Шатобриан, проезжая через Интерлакен, вырезали свои имена.
Вернувшись в гостиницу, я встретил Виллера, пришедшего узнать, каким путем я собираюсь на следующий день покинуть Оберланд, чтобы отправиться в малые кантоны. Мне предстояло выбрать между тремя горными перевалами: Брюнигом, Гримзелем и Гемми; я сделал выбор в пользу последнего перевала, поскольку знал о нем понаслышке. На следующий день я имел счастье познакомиться с ним воочию: этим я хочу сказать, что если мне когда-нибудь доведется вновь приехать в Интерлакен, то покину я этот край только через Брюниг или Гримзель.
