«Всегда ли вершины этих гор были покрыты снегами, как в наши дни?»
Что ж, постараемся дать на него ответ.
Две теории оспаривают друг у друга вопрос о происхождении земных пород: нептуническая и вулканическая.
Все геологические изыскания так или иначе доказывают, что различные земные слои первоначально находились в жидком состоянии. На самых высоких земных вершинах и в ходе самых глубоких раскопок Земли ученые находят образцы пород с кристаллической структурой вещества, а ведь кристаллизация солей возможна лишь в жидкой среде. Вместе с тем, отпечатки растительных и животных фрагментов встречаются в самых прочных и твердых породах, а это, без сомнения, доказывает, что вещество, из которого некогда состояли эти породы, являлось жидкостью или, по крайней мере, было размягчено до состояния, в котором эти следы могли быть на ней оставлены. Наконец, тот общепризнанный факт, что разные по своей природе земные пласты повсюду следуют один за другим и лежат параллельно друг другу, если только какой-нибудь катаклизм не нарушил этот порядок, не оставляет ни малейших сомнений в правильности выдвинутых предположений. А раз так, то неизбежно встает вопрос: возникла ли эта текучесть вследствие сильнейшего жара или она была свойством изначальной жидкой материи? Какая из теорий, вулканическая или нептуническая, правильнее объясняет происхождение этой текучести? Обязана ли она своим появлением огню, полыхающему в недрах Земли, или единому мировому океану? Кто же неправ, кто заблуждается: Геттон или Вернер?
Поскольку каждая из двух этих теорий может притязать на правоту, прибегая к доводам, которые выдвинули их авторы и приводить которые здесь было бы делом слишком долгим, современные геологи, затрудняясь отдать предпочтение одной из них, заняты лишь сбором фактов и описанием сделанных наблюдений; однако и собранные факты, и сделанные наблюдения доказывают, что либо изначально, либо впоследствии Земля была полностью покрыта водой. В известняковых горах Дербишира и Кра-вена, а также в Йоркшире находят на высоте двух тысяч футов над уровнем моря окаменелые останки зоофитов и чешую рыб. Наиболее высокие отроги Пиренеев покрыты известняковыми отложениями, содержащими отпечатки морских животных. Даже от растворенного в кислоте известняка, где не могли сохраниться подобные остатки, исходит трупное зловоние, и, без сомнения, источником его является то вещество, из которого он состоит. На высоте семи тысяч футов, на расстоянии трех льё от домов Штехельберга, над долиной Ротенталь, заполненной в наши дни ледниками, среди обломков рухнувшей скалы, в месте, называемом Кригсматтен, встречаются окаменелые морские моллюски необыкновенной красоты. Гора Пердю на высоте более десяти тысяч футов над уровнем моря откроет взору любознательного путешественника ископаемые останки той же природы; наконец, г-н Гумбольдт обнаружил точно такие же окаменелости в Андах, на высоте четырнадцати тысяч футов.
Впрочем, и библейские легенды находятся в согласии с выводами научных исследований. Моисей повествует о потопе, и Кювье находит тому доказательства; пророк и ученый, словно сговорившись, в один голос, но с разницей более чем в три тысячи лет, рассказывают людям об одном и том же геологическом чуде; ну а Академия как неоспоримую истину отмечает следующую прекрасную фразу из книги Бытие, которую Вольтер принимал за поэтический образ:
«Spiritus Dei ferebatur super aquas»[29].
Итак, станем исходить из следующего положения: «Вся Земля была покрыта водой».
Эта водная гладь выдерживала, как выдерживает сегодня земная твердь, давление шестнадцати льё атмосферы, окружающей нашу планету. Но вскоре, то ли потому, что вода улетучивалась от жара подземного огня, этой кузницы Вулкана, то ли потому, что она испарялась под воздействием солнца, этого ока Господа, воды потопа стали отступать.
И вот над поверхностью водной глади показались самые высокие вершины. Чимборасо, Имаус и Монблан поочередно, словно крохотные островки, возникали посреди мирового океана. От соприкосновения с воздухом, светом и теплом на них образовался плодородный слой почвы, а поскольку обволакивавшие их воздушные массы во многом напоминали тот воздух, какой окружает нас, на этих островках суши появились растения, деревья, животные и люди. В античных сказаниях речь идет лишь о горных вершинах. В Эдеме Господь сотворил Адама и Еву; на Кавказе Прометей создал первого человека. Тем временем под воздействием той или другой из упомянутых выше причин, а возможно даже, и обеих сразу, воды продолжали отступать, обнажая уже не только вершины гор, но и их склоны. По мере того как воздушные массы, сделавшие почву плодородной, опускались все ниже, занимая место отступавшей воды, вершины гор попадали в более разреженные и холодные слои атмосферы, что заставило людей изменить места своего обитания и вынудило их спуститься в более теплые зоны. Та земля, которую их предки видели покрытой цветами и луговыми травами, стала бесплодной, высохла и потрескалась; ливневые потоки, несшие воду с небес, устремлялись в изначальный океан, уровень которого неизменно понижался, и смывали плодородный слой почвы; первобытные скалы, голые и бесплодные, обнажились во всей своей простоте и суровости; затем, однажды, люди заметили с удивлением, что горные вершины, служившие им некогда колыбелью, побелели от выпавшего снега, который, однако, лежал недолго. И наконец, когда отступавшая вода окончательно ушла из долин, а горные вершины оказались в наиболее разреженном слое атмосферы, из-за своей малой плотности располагающемся выше остальных воздушных масс, этот снег, прежде таявший, лег навечно, а лед, в свою очередь вторгаясь в края, покинутые отступавшей водой, победоносно стал спускаться с гор в долины, угрожая полностью поглотить в свою очередь и их.
Впрочем, в этих местах, как и всюду, народные предания, в которых отсутствие знания восполняется удивительной изобретательностью, находятся в полном согласии с научными исследованиями. Стоит только послушать крестьянина из окрестностей перевала Фурка, и он расскажет вам, что по этой горе обычно пролегал путь Вечного Жида, когда тот направлялся из Италии во Францию; вот только, когда он прошел по ней в первый раз, скажут вам, она вся была покрыта нивами, во второй раз он нашел ее поросшей елями, а в третий раз увидел ее под снежным покровом.
Когда я не торопясь налюбовался этим бескрайним пейзажем, мы спустились в Шамони; однако примерно на полпути обнаружилось, что я потерял свои часы. Я выразил желание вернуться обратно, но проводник заявил, что он сам займется поисками, ибо в долине Шамони ничто никогда не пропадает. Я расположился на плато, откуда вид был почти таким же красивым, как с Флежерского креста, и принялся терпеливо дожидаться возвращения своего спутника: полчаса спустя я увидел, как он, радостный и торжествующий, вышел из ельника, по которому мы недавно проходили. Он нашел часы и издалека показывал их мне, держа в руке за конец цепочки и размахивая ими в воздухе: несомненно, он был доволен гораздо больше, чем я сам. Я предложил ему вознаграждение, но он ответил отказом. Это происшествие задержало нас минут на сорок, и мы вернулись в деревню лишь к четырем часам. Подходя к гостинице, я заметил на скамейке, стоявшей около ее дверей, старика лет семидесяти; по знаку, поданному ему гостиничным слугой, с которым он беседовал, старик поднялся и пошел мне навстречу. Я угадал в нем своего гостя и направился прямо к нему, приветственно протягивая ему руку.
Я не ошибся: это был Жак Бальма, тот отважный проводник, который среди тысячи подстерегавших его опасностей первым поднялся на самую высокую вершину Монблана, проложив дорогу Соссюру: отвага опередила науку.
Я поблагодарил его за честь, которую он мне оказал, приняв мое приглашение. Славный старик решил, что я смеюсь над ним: ему не приходило в голову, что в моих глазах он личность столь же выдающаяся, как Колумб, открывший неведомый мир, или Васко, нашедший мир потерянный.
