Выгляжу я сейчас от силы лет на семнадцать. Ниже сантиметров на пять и легче килограммов на двадцать. Я, конечно, в родном теле качком тоже не был, но чтобы таким доходягой…

Сбрасываю с себя одежду — в кровати я валялся в синей футболке и чёрных труселях — и пытаюсь оценить телосложение своего донора в маленьком неудобном зеркале. Смотрю и так и эдак, щупаю мышцы. Хм. Запущенный случай, ещё работать и работать. Но сперва — откормить!

Так, а что это там у меня на шее? Похоже на заживающий след от ошейника или… удавки. Внимание, вопрос: куда же делся предыдущий владелец этого организма?

— Даже не пытайся меня соблазнять. Я на кости не бросаюсь.

Ах ты ж, блин! Ну кто так вламывается!

В настежь распахнутых дверях стоит невысокая пухленькая шатенка в тёмно-красном наглухо закрытом платье и с гладко зализанным старушечьим пучком на голове. Она насмешливо глазеет через толстые стёкла очков, как я пытаюсь прикрыться первым попавшимся полотенцем. А попалось оно как назло самое маленькое.

— Стучаться не учили? — какой же стрёмный у меня голос! Слишком молодой, слишком высокий, слишком отличается от моего.

— Может, тебе ещё кофе в постель подать? — и улыбается, издевательски так.

Но я уже пришёл в себя, так что избиения младенцев иронией и сарказмом у нахалки не получится:

— В постель? Почему бы и нет. Но там я предпочитаю отнюдь не кофе. Или лучше совместный душ, как считаешь? Чтобы далеко не ходить.

Шатенка бросает на меня настороженный взгляд поверх очков, рефлекторно подаётся назад и наполовину прикрывает дверь. Надо же, какая скромница оказалась.

— Тебя отец звал. Требует отчёта.

— Какого?

— Такого! — не собирается нормально объяснять девица. — Где был, что делал, какие результаты.

— А душ принять и одеться мне можно? Или бежать в чём мать родила?

— Принимай, — разрешает великодушно. — Только побыстрее. Сам ведь пожалеешь, если не явишься вовремя.

Девушка захлопывает дверь, и я тут же спешу найти там замок или шпингалет. Хоть что-нибудь, лишь бы такие дурацкие ситуации не повторялись! Но ничего похожего не вижу, есть только намертво вкрученная круглая ручка. Ну и ладно, если кто заявится, сам будет виноват.

Торопливо моюсь, время от времени всё-таки поглядывая на дверь. Нет, я не стеснительный, просто ненавижу, когда посторонние мешают мне заниматься личными делами. Помещение-то вроде как моё, с какого перепугу эта девка так запросто здесь расхаживает? Позже придётся этот вопрос как-то порешать. Или замки поставить, или с девушкой поближе познакомиться, хех.

Выхожу из ванной голышом, ожидая, что в комнате меня до сих пор ждёт давешняя нахалка. Но тут уже никого нет. Жаль. Инспектирую содержимое шкафа — одежды там не то чтобы много. Пожалуй, даже меньше, чем у меня в родном мире. Но я-то просто никогда из-за шмоток не парился, а у парня, которого я замещаю, похоже, тупо не хватает денег.

Блин, ну что за попадалово! Не мог в какого-нибудь миллиардера переродиться!

Надеваю чистые трусы и носки, беру первую попавшуюся футболку — пусть теперь будет чёрная — и единственные джинсы. Под шкафом обнаруживаются поношенные кеды, которые я надеваю тоже. Мало ли что ждёт меня за дверью.

Отлично! К встрече с таинственным отцом готов!

Осторожно открываю дверь, выглядываю наружу и замираю в замешательстве.

Пустыми глазницами на меня взирает странная скелетообразная тварь в развевающемся одеянии. Она стоит прямо посреди океана, а под её широкий подол беспечно вплывают на маленькой лодочке крошечные людишки. Не сразу соображаю, что это всего лишь картина, небрежными мазками намалёванная прямо на стене.

Отличный тут дизайнер, и интерьеры интересные.

Я стою в самом конце широкого длинного коридора. И, справедливости ради, выглядит он странно только в «моём» углу. Дальше на стенах и потолке — золочёная лепнина, на полу — полированное узорчатое покрытие, напоминающее камень. С потолка свисают пафосные люстры, щедро украшенные сверкающими стекляшками. Больше всего это место напоминает музей какого-нибудь короля-солнца, настолько дорого-богато тут всё выглядит. Сходства с музеем добавляют и яркие картины в широких рамах, и помпезные резные двери, которых тут всего четыре, не считая моей.

Мою комнату, кстати, красивой дверью обделили. Если не знать, что там есть вход, можно и не заметить. С чего бы именно ко мне такая несправедливость? Подозрительно.

Осторожно ступаю по скользкому на вид полу, рассматривая непривычную обстановку. Никогда не понимал, почему настолько вычурный стиль пользуется такой повсеместной любовью. Всё блестит, сияет, привлекает внимание и просто кричит о неприличных деньжищах. Не понимаю, в чём смысл.

Наверное, потому что я нищеброд, хех.

Ну и какую дверь выбрать? Толкаю их все по очереди — заперто. Остаётся только одна, последняя. Ну, если и здесь закрыто, то я даже не знаю. Останется батя сегодня без отчёта. А я посплю пойду.

Хотя поесть тоже не мешало бы.

Против чаяний оставшаяся дверь открывается и пропускает меня обширную комнату, напоминающую гостиную. Здесь декоратор и вовсе пошёл от роскоши вразнос, шлёпая позолоту на любую поверхность, до которой дотягивался. И теперь тут сияет золотом всё, даже обивка диванов. Хотя она-то, наверное, просто из-за ткани.

Вот теперь мне точно непонятно, куда двигаться дальше. В гостиной ещё несколько дверей, выход минимум в один коридор, а в дальней стороне — арки, которые наверняка тоже куда-то ведут. Да я тут с непривычки до старости блуждать буду!

Кому в конце концов нужен отчёт — мне или им?

Присаживаюсь в кресло и удачно вспоминаю про триафон. Самое время его опробовать. Немного опасаюсь, что в реальной жизни он не появится, но напрасно: всё работает. До чего техника дошла…

Так, где тут у нас информация о пользователе? А то я даже имени его не знаю.

Сведения находятся быстро: операционка триафона довольно сильно напоминает привычную мне по прошлой жизни. Ну надо же, оказывается, парень — мой полный тёзка, Вахов Олег Владимирович. А если сильно не приглядываться, даже внешне похож. Совпадение? Не думаю.

Да ещё и родился со мной в один день — первого июля. Только не в девяностом, а в две тысячи четвёртом.

Так, а сейчас-то какой у них год? Найти календарь тоже не составляет труда. Надо же, десятое мая двадцать второго, прямо как у нас. Получается, в этом мире мне только вот-вот стукнет восемнадцать. Не думал, что это когда-нибудь повторится.

— Ты чего тут расселся?! — со стороны дальних арок бешеной фурией ко мне несётся давешняя пухлая шатенка. Она почему-то не говорит, не кричит, а шипит, будто ей связки защемило. Интересно, она старше меня или младше? — Отец про тебя уже один раз спрашивал!

Надо же, переживает так, будто что-то страшное случилось. Подумаешь, спрашивал он. Подождёт.

— Вот скажи-ка мне, красавица… — девушка резко останавливается, словно наткнувшись на невидимую стену. Глаза за толстыми стёклами очков становятся круглыми.

— Ч-чего это ты…

— Тебе сколько сейчас лет? — мне почему-то кажется, что она всё же немного старше. Но кто их, этих девушек, разберёт. Может, ей вообще уже полтинник стукнул и третий внук родился.

Её удивление мгновенно сменяется негодованием:

— Да ну тебя, бесстыдник! Всё тебе шуточки! Пошли уже!

Хватает за руку и запросто тащит вслед за собой. Вот что значит разная весовая категория. Она, поди, и поднять меня сможет — мощная девица.

Таким образом мы преодолеваем арку и оказываемся в белоснежной столовой. Разумеется, она так же щедро украшена золотом, как и гостиная. И там нас уже ждут. Во главе пустого стола персон на двенадцать восседает старый — в прямом и переносном смысле — знакомый мне бешеный хрыч.

И больше никого в помещении нету.

Девушка подтаскивает меня к деду поближе, но расстояние всё равно остаётся приличным. Старик неприязненно следит за нашими перемещениями, не произнося на слова. Выглядит он точно так же, как и раньше, разве что волосы не такие всклокоченные. Хоть причесался.