Точно, мне как-то показалось, что слышу свое имя…но я так старательно избегала всех, кто сколько-нибудь напоминал брюнета…

— Допустим, — киваю с видом следователя, допрашивающего матерого рецидивиста, — группу и фамилию не знал. Но адрес тебе был известен.

— Был, — кивает он, задумчиво оглядывая мое лицо, словно сомневаясь в том, стоит ли мне все рассказывать, — познакомился с твоей мамой. Весьма колоритная женщина. Гостеприимная. Правда, не для всех. По крайней мере, услышав про мое желание увидеть тебя, она весьма однозначно закрыла дверь.

Я покраснела так, что даже уши запылали. Зажмурилась от стыда, изо всех сил вдавив ногти в кожу ладоней. Господи! Этого просто не могло быть…

А гадкий голос безжалостно нашептывал на ухо, заставляя сжаться еще сильнее.

«Могло. Именно так только и могло…»

Представила чуть отекшее раскрасневшееся лицо матери, недовольной тем, что пришлось оторваться от застолья…

Тошнота подкатила к горлу.

Я отвернулась, не в силах смотреть на парня.

И еле заметно вздрогнула, когда он взял мои руки, принявшись растирать холодные пальцы.

— А Пашка, — тепло растекалось от пальцев к ладоням и выше. Согревалось даже в груди, и почему-то становилось легче, хоть я и списала это на игру собственного воображения, — что-то я сомневаюсь, что он бы мне так просто дал твой номер. Без объяснений и вопросов. Хотя, признаюсь, уже был близок к тому, чтобы залезть в его телефон без спросу. Никогда бы не подумал, что может быть так сложно встретить одного-единственного человека!

Владимир усмехнулся, и я не смогла сдержать улыбку. Представила, как он крадется ночью в комнату Пашки, в мягких розовых тапочках с помпонами для бесшумности…

— Насть, — окликнул меня парень, заставляя поднять голову. Чтобы тут же утонуть в черных, как сама ночь, глазах напротив, — ты так быстро убежала тогда…мне кажется, что мы не договорили. Как ты считаешь?

Чуть пожала плечом, но Владимир истолковал мой жест абсолютно верно.

— Рад, что ты согласна, — мои ладони до сих пор были в его руках, но разрывать контакт никто из нас не торопился, — тогда предлагаю наверстать это досадное упущение.

— Сейчас? — откликаюсь тихо, но удивление в голосе ни с чем не перепутать. Несмотря на происходящее, реальность грубо вторгается в нашу беседу — на улице темно и холодно, что совсем не способствует приятному разговору. А по гостям шарахаться уже более чем неприлично. Да я и не пошла бы. Особенно в свете того, чем закончилась предыдущая встреча…

— Нет, точно не сейчас, — улыбается он, и я не могу не улыбнуться в ответ, — не хочу никуда торопиться. Может быть завтра? Часов в шесть? Я за тобой зайду.

— Нет! — резко возражаю, вспомнив о том, что у матери завтра как раз второй выходной. И тут же продолжаю куда спокойнее, замечая удивление в глазах напротив, — не надо за мной заходить, давай лучше прямо здесь встретимся. Пожалуйста.

— Хорошо, — покладисто кивает, а затем увлекает меня к подъезду.

И почему-то мне кажется, что это не потому, что Владимиру действительно этого хочется. Просто я замерзла, и дрожь уже давно пробегает по телу, становясь все заметнее. И горячие ладони, обнимающие мои, уже не спасают.

Путь до квартиры получается слишком коротким. И лампочка, которую до сих пор никто не выкрутит, впервые вызывает не радость, а недовольство.

Ведь никакой же атмосферы!!

Но Владимиру, кажется, все равно, он даже не смотрит на меня.

— Спокойной ночи, Настя, — слышу спокойное и скрываю огорчение за легким кивком. Достаю из кармана ключи и ловко отпираю замок, оборачиваясь напоследок.

— Спокойной ночи, Вова…

Но последним буквам не суждено прозвучать.

Потому что в этот момент к моим губам прикасаются чужие в легком прощальном поцелуе. После чего парень легко взбегает по ступенькам, оставляя меня тупо таращиться ему вслед.

Не все равно.

Совсем не все равно.

Зашла я домой далеко не сразу. Позволила себе немного постоять в подъезде, прижавшись спиной и затылком к двери, чтобы в одиночестве и покое вспомнить наш разговор сегодня и первый поцелуй полторы недели назад. Вспомнить без недоумения и обиды. «Проиграть» во всех подробностях, испытав внутреннюю дрожь удовольствия…

Подарить эти минуты счастья, от которого замирало что-то внутри, самой себе.

И в тот момент, когда я решительно шагнула в квартиру, от той волнительной расслабленности не осталось и следа. Факт знакомства Владимира с мамой меня по-настоящему шокировал. Причем намного больше в той своей части, где она так и не ответила на его вопрос. И меня сейчас интересовал один-единственный вопрос.

А почему она мне ничего не сказала?

Тяжело вздохнула, скидывая кроссы и куртку. Я все понимаю, отношения между нами уже давно «не очень». Даже очень «не очень». Мы можем неделями обходиться двумя-тремя словами в день, не интересуемся жизнью друг друга и, если бы не документы, еще год назад перестали бы делать вид, что мы родственники.

Но все же мы живем вместе. И элементарные правила общежития даже в нашей квартире должны работать!

Полная желания разобраться, даже если это приведет к очередной ссоре, я подхватила рюкзак, намереваясь пройти на кухню, как вдруг резко остановилась.

За своими мыслями я совершенно выпустила из виду происходящее вокруг. И теперь застыла, совершенно растерянная.

Потому что вокруг не происходило ровным счетом ничего.

В квартире стояла оглушительная тишина, и самым громким звуком сейчас оказалось мое дыхание. А еще шелест ткани, когда я шевелилась.

А этого просто не могло быть. Почему? Да все просто, у матери сегодня по графику стоял выходной день и не находиться дома она просто не могла. Я уже и забыла, когда она в последний раз выходила из дома надолго. А уж бездарно потратить выходной без застолья! Невероятно.

Но факт оставался фактом — в квартире находилась только я.

Отогнав накатившее волнение — все же речь шла о матери, как ни крути, я задумалась. В принципе, могло случиться так, что кто-то попросил ее подмениться сменами. Такое уже было раз или два на моей памяти, так что не тянуло на совсем уж фантастическую версию.

Убедив себя в том, что так и произошло, направилась к себе. Стрелки часов перевалили за двадцать три ноль ноль, мать со смены вернется не раньше, чем через полтора часа, а дел, как обычно, хватало. В понедельник очередной зачет, на этот раз по патологической анатомии, так что следовало подучить.

Я приняла душ, улеглась на постель с учебником и попробовала вникнуть в текст, но…

Фантазия тут же подкинула лицо Владимира. Как он стоял и смотрел на меня, когда я предложила ему обработать пострадавшую ногу на даче. Как улыбался после. Как грел мои руки сегодня. Как шептал на ухо про поцелуй…

Изо всех сил отгоняла настойчивые образы, но они оказались сильнее. Так и не прочитав ни строчки, я уснула, продолжая прижимать к груди учебник и еле заметно улыбаясь…

— Насть! Настя!

Я медленно моргнула, фокусируя взгляд…

Леся стояла прямо передо мной, уперев руки в бока на манер склочной бабки. И ее взгляд не сулил ничего хорошего — как минимум смерть от спонтанного воспламенения.

— А? — вырвалось растерянное, но я тут же попыталась собраться и хоть как-то спасти ситуацию, — да, да. Я с тобой целиком и полностью согласна!

Зверское выражение на лице подруги плавно перетекло в офигевшее, а затем в возмущенное.

— Насть, ты издеваешься?? — от наплыва эмоций она даже заикаться начала, — ты вообще меня слушаешь?

— Слушаю, — попыталась пробормотать я, но меня тут же перебили.

— Ага, оно и видно! С утра в каких-то облаках летаешь, не докричаться! Я тебе уже полчаса втираю про то, что…

Леся что-то очень эмоционально продолжила говорить, а я снова перестала слушать, уйдя в собственные мысли. Сегодня вечером должно было состояться наше свидание с Владимиром, и все остальное на этом фоне потеряло свою важность. И даже искреннее возмущение лучшей подруги не могло заставить меня отвлечься от переживаний.