Прижавшись друг другу, парочка бесстыдно целовалась…

Мне хватило буквально двух ударов сердца, чтобы отшатнуться от нереального в своей циничности зрелища.

Как он мог? После того, как только что целовал меня?

А потом? Потом снова прикасаться ко мне, как ни в чем не бывало?

Чуть не взвизгнула от боли, со всей силы врезавшись бедром в угол стола. Кружка неловко выпала из рук, с глухим звуком приземлившись — не разбилась, только воду расплескала по дорогому ламинату…

Плевать. Меньшее, о чем я сейчас думала, так это о сохранности пола в чужой квартире. Оставаться здесь я физически не могла — стены словно надвигались, сдавливая меня со всех сторон. А сильнее всего давило изнутри — впервые в жизни я поняла, что означает фраза «не хватает воздуха». Потому что вдох сделать получалось, но ощущение, что вместо кислорода к легким поступал совершенно инородный газ, заставляя внутренности плавиться нестерпимым жаром.

Как хорошо, что из-за всего произошедшего, я так и не разулась! Мучиться сейчас с непослушными ремешками или шнурками было бы настоящим испытанием. А упасть ко всему на лестнице, сломав попутно пару костей — так и вовсе насмешкой жестокой судьбы…

Трясущимися руками отперла замок и вылетела на лестничную клетку, чудом не забыв свой рюкзак, брошенный около стены в прихожей в тот момент, когда Енот покинул злополучную квартиру. Ноги слушались, но плохо — ощущение, что накануне преодолела марафон в числе первых. Но умудряюсь спотыкнуться всего раза четыре, успешно хватаясь каждый раз за перила и избегая близкого знакомства с грязным бетоном.

Торопилась так, будто за мной гнался известный злодей из кино в дурацкой маске. Но встреча с парнем, который…который…

За что они со мной так??

Ключи словно специально оказались не там, где обычно, обнаружившись во внутреннем кармане. Маленький замочек поддавался с таким сопротивлением, что я едва не вырвала его «с мясом», сорвавшись. Руки заледенели, а привычное отсутствие лампочки на лестничной клетке совершенно не способствовало быстрому поиску замочной скважины.

И в тот момент, когда у меня почти все получилось, подъездная дверь хлопнула, а я вздрогнула так, что ключи вылетели из пальцев, с оглушительным для ночной тишины звоном приземлившись на пол…

Всхлипнув, попыталась быстро их поднять, но было поздно…

— Настя? — искреннее удивление в голосе парня ничуть не успокоило, и я с утроенной энергией продолжила ломиться в дверь собственной квартиры, — ты что тут делаешь? Обещала же дождаться?

Я молчу, не зная, что и как сказать. Устроить истерику? Если честно, то совсем не хочется. И говорить не хочется. Расплакаться? Ну уж точно не перед ним. Я сильная, справлюсь, не так уж много между нами и было…или много?

На глаза неожиданно навернулись слезы, и я со злостью прикусила до боли губу. Только их и не хватало для полной картины!

— Настя, — вновь зовет Вова, и каким-то шестым чувством я понимаю, что атмосфера вокруг резко поменялась. А тот момент, когда меня решительно разворачивают, обхватывая за плечи, догадка сменяется уверенностью, — Ася?

— Не трогай меня! — шиплю с чувством, радуясь темноте вокруг. Потому что последние силы ушли на то, чтобы сделать голос достаточно злым и бескомпромиссным, хоть и громкость подвела. А вот дорожка от слезинки на щеке испортила бы весь эффект на корню, вкупе с раскрасневшимся от зашкаливающих эмоций лицом.

Но с Вовой никогда не было просто. Вот и сейчас он едва ли обращает внимание на смысл моих слов. Только держит крепче, не давая вырваться.

— Это не то, что ты думаешь!

Прекрасно, даже отпираться не стал! Или правда хорошо, что не стал? Хуже банально прозвучавшей фразы было бы только показное непонимание и попытки спихнуть все на обман моего же зрения.

Хотя…лучше бы всего этого вообще никогда не случилось…

— Отпусти, — не то, чтобы надеялась, что послушается. Скорее как демонстрация нежелания обсуждать что бы то ни было.

Сначала Пашка, потом Вова…вот что они в ней нашли? Понимаю, длинные ноги, юбка, макияж… Это не я с проблемами по самую маковку и кучей комплексов.

И все равно обидно!

И хочется этой Нике пару раз по лицу съездить. А может и не пару.

— Настя, послушай меня, пожалуйста! — звучит так, что я невольно перевожу взгляд на лицо парня. — Это просто недоразумение, понимаешь?

— Понимаю, — перебиваю я его и машинально киваю, забыв о том, что Вова едва ли увидит это в темноте, — я все понимаю, Вов. Только ответь мне на один вопрос — ты целовал ее или нет?

— Нет! — почти без паузы и повысив голос, — то есть да, но нет! То есть не я! Твою мать! Это идиотизм какой-то!

Его ответы сбивают с толку. Настолько, что я молчу в растерянности, но и попыток вырваться не делаю. А Вова раздраженно сопит, по всей видимости, пытаясь взять себя в руки…

— Я очень тебя прошу, выслушай меня, — наконец, проговаривает он почти спокойно, но умоляющие нотки выдают его волнение с головой, — и если потом захочешь уйти, я тебя отпущу. Обещаю.

Снова киваю, но меня каким-то чудом понимают. И даже легонько поглаживают большими пальцами по плечам, словно пытаясь успокоить. Или успокоиться самому. И самое гадкое, что я при всем желании не смогла бы сказать, кому из нас сейчас этот жест нужнее…

— Я просто вывел эту Нику из подъезда, — начал Вова тихо, периодически сбиваясь от волнения, — видела же в каком она состоянии, побоялся что упадет или таксист ее выбросит где-нибудь на пустыре. Машины еще не было, поэтому мы просто стояли на улице, я надеялся, что она протрезвеет на воздухе хоть немного. А она начала жаловаться на Пашку, на Енота…говорила, как ей не везет с парнями, да и вообще. Я почти не слушал — обычный треп пьяной девушки, ничего интересного. Но она, судя по всему, восприняла мое молчание по-своему. И когда подъехало такси, а я попытался открыть двери и усадить ее внутрь, обняла меня. Принялась благодарить, говорила какой я хороший и внимательный, что…да я не вслушивался, честно! Пытался расцепить ее руки и освободиться, а она…она меня поцеловала. Настя, я не вру! Не целовал я ее! Охренел, конечно, знатно, но точно не целовал! Оттолкнул и почти запихал в такси, водителю деньги отдал и ушел. И уж точно не хотел, чтобы ты это увидела!

Губы полыхнула болью, когда я прикусила ее особенно сильно. Вова говорил так эмоционально, так честно… и только небо знало, как сильно я хочу ему верить! Но жестокая память снова подбросила тот жуткий кадр прижавшихся друг у другу Вовы и Ники… И сомнение с обидой вновь подняли голову, не дав успокоиться и полноценно все обдумать.

— А я увидела, — прошептала еле слышно, а Вова сильным рывком привлек меня к себе, буквально вжав в твердое тело и сковав объятиями. Вздохнув куда-то в макушку, но не давая пошевелиться.

И я малодушно прикрыла глаза, прижавшись щекой к тому месту, где сильно и ровно билось его сердце. Чувствуя, как от близости парня становится легче дышать, а страхи отступают далеко за грань восприятия…

— Ася, как ты не понимаешь, не нужен мне никто, кроме тебя. Вообще никто, правда! И эта Ника в особенности! Она же пьянющая вдрабадан, вообще не соображала. Наверное, завтра вообще не вспомнит, где была и с кем. Что только не случается с пьяными бабами! Может ей Енот на моем месте привиделся, или еще кто. Это ничего не значит, Настя! И я не собираюсь потерять тебя из-за идиотской выходки какой-то «нажравшейся» девицы!

С каждым словом Вовы эмоции успокаивались, вытесняя весь негатив куда-то в неведомую даль. Ледяной комок в груди постепенно рассосался, а напряжение отступило, позволив полноценно дышать. И даже кровь быстрее потекла по организму, возвращая чувствительность конечностям.

Не верить парню у меня причин не было — поводов сомневаться в нем он мне до сих пор не давал, и ситуация с Пашкой не в счет. Да и не производил Вовка впечатление редкостного гурмана, соблазняющегося напившимися в хламину дамами. Ника даже говорить нормально не могла, не то что соображать. Вова прав, ей скорее всего померещился Енот, вот и кинулась с поцелуями.