Я нахмурилась, собравшись высказать все, что думаю о парнях, которые сами не знают, чего хотят, когда Владимир продолжил.

И я была готова ко многому…но только не к тому, что прозвучало.

— Ты ведь совершенно не умеешь целоваться!

Что?

ЧТО???

Да как!!! Да вообще…!!!!

Из горла вырвался лишь возмущенный хрип, дополняя сжавшиеся в кулаки ладони, но парень только шире улыбнулся.

А затем его руки совершенно бесцеремонно легли мне на талию, уверенно подтаскивая мой организм целиком к себе. Я даже вдохнуть не успела, по инерции вцепившись в крепкие плечи, чтобы не упасть.

— Поэтому я передумал, — мир стремительно крутанулся вокруг оси, а я внезапно оказалась прижатой к столу телом парня, чье лицо оказалось настолько близко, что я окончательно растерялась, — меняю твое «спасибо» на «правильный поцелуй»…

Сглотнула я как-то чересчур громко…

Возмущение?

Что это такое, напомните?

В голове, как по волшебству, стало пусто-пусто, как в зале Эрмитажа ночью. Только гулкого эха не хватало для полного сходства. Эге-гей…

Широко распахнутыми глазами я смотрела, как лицо парня медленно приближалось к моему, будто в замедленной съемке. И до тех пор, пока изображение не расплылось окончательно, видела расширенные угольно-черные зрачки, практически скрывшие радужку, и легкую улыбку на красивых губах…

А последнее, что я ощутила, прежде чем его губы накрыли мои — легкий отголосок страха. Что и на этот раз будет просто приятно. Что легкая дрожь предвкушения, разгоревшаяся внутри, сменится гулким разочарованием. И пряное напряжение где-то под ребрами исчезнет вместе с гулким выдохом, так и не став чем-то большим…

Глаза закрылись само собой, а ожидание стало просто невыносимым. Владимир не производил впечатления парня, который страдает неуверенностью или нерасторопностью. И я была уверена, что поцелуй получится напористым…почти агрессивным. Так уверена, что сбившееся дыхание наглядно продемонстрировало степень моего удивления…

Первое прикосновение получилось мягким. Настолько, что губам стало щекотно, и я непроизвольно лизнула нижнюю. И снова касание…

И еще одно, настойчивее…

И как только я размыкаю губы, не сдержав судорожный выдох, моя нижняя губа попадает в плен…

Все движения обычные, знакомые, но в то же время какие-то особенные. Стоять безучастно не получается и я отвечаю. С удовольствием повторяю его движения, и даже не замечаю, как одна мужская рука прижимает меня крепче, а вторая ложится на затылок, мягко, но не позволяя отстраниться.

Да я и не хотела…

Поцелуй становится глубже, в какой-то момент наши зубы сталкиваются, и я чуть хмурюсь…а спустя миг замираю, когда его язык прикасается к моим зубам…а затем, не встретив сопротивления, двигается дальше и находит мой…

Негигиенично? Некомфортно?

Да кто вообще придумал подобную глупость?

Сейчас и с ним это было совершенно правильно и просто до беспредела восхитительно. Я совершенно не помнила, с чего все началось, забыла про время и то, где нахожусь. Только магия, что творили его губы, существовала здесь и сейчас. Только наше с ним удовольствие на двоих. А еще — незнакомое, пряное чувство, все сильнее разгорающееся в районе живота, от которого становилось все жарче…

Короткий стон срывается с губ вместе с попыткой сделать вдох. И мои пальцы сильнее стискивают плечи Владимира, а его ладонь соскальзывает с талии на низ поясницы…

— Эй, кто дома есть? Я пришел!

Голос Пашки раздается так неожиданно и так громко, что я вздрагиваю всем телом. Одновременно с этим приходит понимание и осознание…

Что мы творим?

И следом — а что, если Пашка увидит??

Почему-то от одной этой мысли меня затопил стыд, заставив лицо предательски заалеть. Резко разрываю поцелуй, отстраняясь. Владимир хмурится, но я даже в глаза ему посмотреть не могу теперь. Губы горят, тело странно отяжелевшее и непослушное, а в голове мутность и вялость, словно после сна.

Несмотря на это, я решительно отталкиваю парня, одновременно проводя по волосам ладонью и одергивая одежду.

— Спасибо, — выдыхаю непослушными губами, хватая листы с напечатанным текстом со стола и пятясь к выходу, — за все. Ты мне очень помог.

— Настя…

Но я уже выхожу, почти выбегаю из его комнаты. Пролетаю коридор и едва не врезаюсь всем телом в Пашку, едва успевшего снять куртку. От него веет прохладой и свежестью позднего весеннего вечера, а в глазах удивление и радость.

— Настя? Ты здесь откуда? Ко мне пришла? — вопросы сыпались друг за другом, пока я шнуровала кроссы, одновременно пытаясь выровнять дыхание и успокоиться.

— Да, — ответила уверенно, сдернув куртку. В глазах друга появилось недоумение, но мне стало сейчас не до чужих эмоций, — надо было реферат срочно сделать. А тебя не оказалось дома…

В моем голосе четко прорезались обвинительные нотки. Мне хотелось задать Пашке только один вопрос — почему ты пришел именно сейчас?? Вот только смысл этого вопроса до конца не понимала даже я сама.

— Почему не пришел раньше, ведь всего этого тогда бы не случилось?

— Или почему не задержался еще хотя бы ненадолго?

Одни вопросы и ни одного ответа…

— Извини, надо было помочь кое с чем хорошему человеку, — развел руками Пашка, — а что раньше не сказала? Ты же знаешь, я завсегда готов…

— Сама забыла, а завтра сдавать уже, — втиснула руки в рукава и протянула руки к стоявшей рядом сумке, — да все уже решилось, твой брат разрешил воспользоваться его ноутом. Так что все в порядке.

— Ясно, — голос парня неуловимо изменился, а я боковым зрением заметила движение в конце коридора…

— Ну, тогда спокойной ночи? — Пашка явно хотел сказать что-то еще, но я сделала вид, что не заметила. Поспешно крутанулась, покачнувшись, открыла замок и бодро вышла в темноту подъезда, подгоняемая страхом повторной встречи с Владимиром, — до завтра!

— До завтра, — донеслось тихое и обиженное вслед от друга, а мне стало совсем тошно…

Впрочем, один несомненный плюс у этого вечера все же нашелся. Погрузившись в калейдоскоп переживаний и воспоминаний, я даже не заметила, как оказалась в своей комнате. И шум с кухни до утра меня нисколечки не беспокоил…

— Настя! — прозвучал за спиной знакомый голос, заставив скривиться, — Настя, подожди!

Со вздохом остановилась и обернулась, постаравшись сделать выражение лица хоть чуточку приветливым. Дело было вовсе не в женщине — полноватой шатенке слегка за пятьдесят, что сейчас приближалась ко мне бодрым шагом, прижав папку к внушительной груди, просто настроение болталось где-то между «паршиво» и «гори оно все синим пламенем». И вымещать свое недовольство на постороннем человеке, не имевшем к нему абсолютно никакого отношения, уж точно не стоило.

— Добрый вечер, Алла Валентиновна, — изобразила я подобие улыбки. Впрочем, голос прозвучал достаточно спокойно и вежливо, чтобы не вызывать подозрений в неискренности, — что-то случилось?

— Ничего нового, бардак, как обычно, — с иронией отмахнулась женщина, слегка картавя, — у меня к тебе разговор.

— Слушаю, — кивнула и поправила сумку на плече. Я только пришла на работу, и даже до раздевалки добраться не успела.

— У нас на майские праздники всегда проходит большой субботник, — начала Алла Валентиновна, чуть раздраженно смахнув выбившуюся из узла волос на затылке тонкую прядку, которая настырно лезла в глаза, — по плану там уборка территории, мытье стен, мебели, тренажеров, окон…короче, работы много. А так как персонала не хватает, да и закрывать комплекс на три дня никто не будет, мы решили разделить весь объем поровну на всех и начать пораньше. Тогда получится не так страшно и почти незаметно.

Я еле сдержала тяжкий вздох. Изнутри всколыхнулось недовольство — незаметно, как же! Для кого незаметно? Если только сидеть на жопе ровно и ничего не делать, давая ценные указания, тогда конечно!

Но вслед за гневными мыслями пришла совесть и постучала мне по носу. Стало стыдно.