Белые пятнистые твари, недоброжелательно помахивая крысиными хвостами, топтались вокруг лежащего в примятом снегу тела, злобно порывая то, во что вцепились их челюсти. Не нужно быть специалистом, что бы понять, глотку этого парня уже не спасти…

………..

И Женьку это убьет…

Все вышло из под контроля. Мой мир покачнулся и рухнул, и понимание того, что ничего в моей жизни уже не будет как прежде, скатилось колючей, вязкой субстанцией по венам. Я торопливо отвел взгляд и холодной ладонью смахнул набежавшую слезу. Чертов Влад! Безмозглый сукин сын!

Так не должно было случиться!

Злоба к брату вспыхнула с удвоенной силой, когда мне вновь пришлось посмотреть на то, чего я просто не хотел видеть. Псины копошились над телом, как бледные опарыши и теперь их манипуляции вызвали во мне рвотный рефлекс, который я с трудом подавил.

Тупые твари!

Не позволяя себе опомниться, я отступил на шаг и решительно вскинув ружье, прицелился. Мне плевать виноваты ли эти адские церберы, важно было выместить на ком-то злость, что наполнила меня с тошнотой до краев. На автомате сместился чуть левее для точности выстрела и нажал на курок. Выстрел оглушил. Тушку псины, что перемалывала запястье, подбросило и тут же повалило в снег. Несколько раз в конвульсиях дернулись задние лапы.

Второй питбуль от оглушительного выстрела оторвался от трапезы и испуганно отскочив, от еще наверняка теплого трупа, замер и уставился на меня черным глянцевым глазом. Конусообразная Морда его представляла жуткое кровавое зрелище.

— Смотришь? Ну Смотри! — Категорично выплюнул я, и злясь еще больше, от того, что эти мои действия уже не могли ничего изменить, вновь вскинул ружье.

По пути к дому я несколько раз оборачивался, надеясь на чудо, намереваясь увидеть ровный, не тронутый наст снега, на том месте, где сейчас лежало тело, словно заснувшее в одежде, на скомканных грязных простынях. Клянусь, я был в таком состоянии, что если б это только могло изменить ситуацию, не раздумывая выстрелил бы себе в загривок. Превозмогая озноб, как одурманенный брел к дому Влада даже не раздумывая над тем, как произошедшее объяснить ей. Меня никогда еще не окутывало такое чувство нервозности и незащищенности. А мне было с чем сравнивать, уж поверьте. Пряди волос липли к взмокшему лбу, а мороз щипал виски, на которых появилась испарина.

Я споткнулся на пороге в гараж, и тут же встретился с растерянным взглядом Женьки, торчащей в проеме ведущего в дом. Она цеплялась за дверную ручку, и не дав мне выдохнуть после тяжелого вздоха, тут же рванулась ко мне.

— Где Никита?……

— Что с ним?

Она замерла в шаге от меня, дав таким образом на мгновение ощутить себя прокаженным. "Нет" говорил мой потерянный взгляд — рот не мог произнести ни звука. В ее глазах промелькнуло непонимание вперемешку со злобой. Ее качнуло и бросило разъяренной пантерой в проем за моей спиной.

— Нет! — Выдавил я, резво встав на ее пути и тут же получил очередную порцию всплеска адреналина, который позволил мне выдержать ее натиск.

"Пусти! уйди!" Она почти рычала, пытаясь прорваться на улицу, всем весом наваливаясь на меня, раскачивая. Рвала на мне куртку, норовя сдвинуть с пути, выворачивалась. "Пусти… пусти" бормотала она, в злобе колотя кулаками по моей груди. Мы боролись так несколько минут, топтались, как борцы сумо, пока я не ощутил, что теряю силы. Выронив ружье, я схватил ее за плечи и остервенело затряс…

— Его не спасти! Я не хочу что б ты это видела! — Крикнул я в ее лицо, перехватив взгляд боли и ужаса. Сжал плечи, потянулся ладонью к ее щеке в надежде смягчить то, вестником чего являюсь, дать понять, что готов обеспечить ей то плечо, на котором ей придется пережить эту тяжелую утрату. Мне не понравился ее взгляд, когда она тяжело попятилась…молча, что позволяло ей лучше вникнуть в смысл моих слов… Я даже не мог представить, что она сейчас ощущает.

— Ты… ты…, — едва слышно прошептала она, разведя руки в стороны и тут же, яростно кинувшись на меня, толкнула с такой силой, что я не смог устоять на ногах. Плечо мое врезалось в железную лутку проема, обдав резкой болью и тело скатилось по стене в сугроб у порога, увлекая за собой Снежную.

Перед глазами повисло ночное небо, за шиворот сыпануло колючего снега, в сознании мелькнуло мое хрупкое детство, в котором мне было также невыносимо тревожно. Женька разодрала кожу на моей щеке, пиханула коленом под ребра, которые еще помнили о недавней травме, и едва не наступив мне на руку сапогом, вскочила и бросилась к распахнутым воротам в заборе.

Этот долгий вечер превратился для меня в ад… Я перевернулся на бок, поднялся, поежившись от ледяной струйки сползшей по спине, от растаявшего снега, что забился под ворот. И отчетливо услышал Женькин вой.

Я нашел ее у тела брата, где она, уткнувшись в снег коленями, вцепившись в его руку, монотонно скулила. Потом Женька выла спрятав лицо у меня на груди, вонзая пальцы в мои бока под распахнутой курткой- сжимала и разжимала кулаки— рвала, царапала.

Я гладил Снежную по голове, нашептывая какую-то убаюкивающую хрень, до тех пор, пока не окоченел в сугробе. К этому времени Женька впала в стадию анабиоза, не реагировала на мои слова и попытки ее растормошить. Я как смог, потерянный и уставший, дотащил ее до ближайшего дивана в доме, прикрыл пледом и позвонил семейному адвокату, который пообещав приехать, настоятельно рекомендовал сделать звонок в полицию.

Дальнейшее превратилось в грустные реалии. Полиция и скорая приехала почти одновременно. Я встретил их у тела.

— Кто стрелял по собакам? — Спросил блюститель порядка, как только осмотрел место преступления.

— Я.

— Разрешение на оружие есть?

— Спросите у хозяина оружия.

— А кто хозяин? Зовите.

— Понятия не имею, где он может сейчас быть.

Меня осмотрели более внимательным взглядом.

— Где научился стрелять?

— В лагере скаутов, — устало съязвил я.

Потом меня допрашивал молоденький лейтенант в отдельной комнате.

Фамилия, возраст… я отвечал рефлекторно, осипшим голосом, с единственной мыслью на тот момент, побыстрее решить все формальности и покинуть стены этого дома. Я мог бы не отвечать на вопросы, как рекомендовал мне адвокат, но уж очень хотелось отвлечься от жестких мыслей.

— Значит ваших родителей сейчас нет в России, а что на счет вашей подруги?

— Она живет… жила с братом.

— Это тот, который…?

— Да, — я потянул рукава свитера, пытаясь лучше скрыть ссадины на запястьях.

— По какой причине, вы, с вашей подругой, находитесь в доме вашего брата?

— Решили провести здесь Новый год.

Взгляд светлых глаз неодобрительно прошелся по мне, пояснив таким образом, что рано нам еще уединяться, не тот возраст, но я послал опера куда подальше в точности таким же холодным, колючим взглядом.

— Ваш брат знает, что вы с подругой сейчас в его доме?

— Естественно…, — ответил я и тут же осекся; не знаю наверняка, станет ли подтверждать этот факт Влад.

— Когда вы приехали собаки были во дворе?

— Нет, в загоне.

— Кто же их выпустил?

— Я. — Не собирался выгораживать Влада, но и не хотел выдавать всей правды. Все неточности и погрешности в моих словах позже, при необходимости, с легкостью опровергнет адвокат.

— Калитку тоже, вы, не закрыли?

— Не помню, возможно, да.

— Вы знали, что брат вашей подруги, собирается навестить Вас?

— Нет.

— Откуда он узнал о вашем место нахождении?

— Мы с Женей иногда общаемся посредством сети, возможно, он получил эту информацию из нашей переписки.

— Можно ознакомиться с вашей перепиской?

— Не думаю, что я сохранил ее. — Раздражение ситуацией возрастало.

— Но все же, Максим Владимирович, это дачный дом, название улицы чуть ли не Абрикосовая… сколько таких улиц в дачных центрах вокруг города? Что бы вас найти, ему нужно было точно знать местонахождение этого дома.