Торопливо разворачиваюсь, тут же взвыв от боли, что еще в стократ сильнее лишает меня рассудка. Отшвыриваю голой стопой провод- серпантин елочной гирлянды, с лампочками в колючем пластиковом обрамлении на которую по неосторожности наступила, и прикрыв от боли глаза, наугад спешу в его комнату. Толкаю дверь. Пусть знает, что у меня тоже есть свои интересы!

— У меня же… — цепляюсь взглядом за расцарапанную спину. Замираю, сжавшись под градом жгучих молний и некоторое время забывшись, наблюдаю, как брат мнет в руках снятую только что футболку. Вакуум.

— Не надо так смотреть. У меня есть своя личная жизнь. И когда ты научишься стучаться?

…Эта долбаная привычка нуждаться, быть единственной, быть близкой и важной, необходимой. Эта эфемерная лживая вуаль, несбыточных мечт, что вселяют силу и помогают жить. Этот скомканный самообман, что мы в силах все предвидеть и учесть. Это ослепление красочными видениями, стойкими надеждами, где мы на вершине всего, и жгучее, болезненное ощущение, если вершина досталась кому- то другому. Подлог, сладкий вымысел, сказочная иллюзия…

Я готова вынести все, что угодно. Игнор, оскорбление, наказание. Отсутствие, обиду, разрыв. Высмеивание, ложь. Да, даже ложь, если она сладкая и тягучая как сироп.

Я не могу вынести лишь одного — правды.

— Я ведь… — кривлюсь, от едкой кислоты во рту, сжимая в ладони хвост монстра, полизывающего мой затылок. Отступаю на шаг, словно ожидая, падения в пропасть, что было бы единственным верным выходом для меня. Но пропасти не оказалось и мне приходится закончить. — Я ведь так и не рассказала, где пропадала целый месяц… меня похитил Влад.

Что-то неоднозначное вспыхнуло в его взгляде, обжигающее и хищное. Чудовище, которое замерло на охране своего "аленького цветочка". И я осознала, что вновь вернула его.

Я стою вытянутая, как струна, давлю взглядом в одну точку где-то между полом и плинтусом. В затылок летят веские фразы, вопросы, обвинения, которые я усиленно пытаюсь игнорировать, дабы не дать себе возможности вступить в перепалку. Оправдываться не было смысла.

— Как ты могла это все скрыть от меня? Как тебе это пришло в голову?

Перевела взгляд на ногти, сдерживаясь, что бы не начать их грызть, еще немного и схвачусь за челку.

— Заставь меня осознать высшую точку твоего тупоумия! Как с игрушкой! И ты молчала?! Чего ты ждала от этого общения? Сопливой романтики? Жалкой интриги?

Кажется он начинал выходить из себя. Нет, это случилось еще раньше, но теперь он не старался этого скрыть.

— Я ежедневно виделся с этим уродом, ежедневно пожимал ему при встрече в универе руку, как чертов идиот, которому практически плюют в спину! А ты подставила, ты дала ему возможность смотреть мне в след и потешаться, как над клоуном! В каком, мать твою, отхожем месте, был твой птичий мозг?!

Никита перестал выжигать на моем затылке дыру, зло швырнул какой-то мелкий предмет в мою сторону, сорвался с места и прошагал в комнату. Я обернулась, предчувствуя катастрофу, наблюдая, как он раздраженно тыкает в экран смартфона, подносит его к уху, хмурится, ждет ответа.

— Гадство! — Выругался он, так и не дождавшись ответа, запрокинул голову, словно решение, которое он искал, можно было прочесть на потолке… Вновь уткнулся в мобильник, вновь поднес к уху. С каждым звуком монотонных "пи" в динамике еще больше злился. Я заметила серые тени вокруг глаз. В этих мрачных кругах тонула его радужка, ставшая на тон темнее.

— Ну!? — Дернулся, повернувшись ко мне, резанул взглядом. — Чего застыла? Мне нужен адрес, того курятника, в котором он тебя держал..

Склоняю голову набок, задрав плечо. Так боялась этого запроса, что спешу превратиться во что-то бесформенное.

— Зачем? Ты ведь не собираешься туда ехать?

Ловлю злое удивление, тронувшее его лицо. Тревога скользнула по моим венам, заставив мышцы содрогнуться. — Там ведь… он же..

— Хватит фантазировать! Ну!?Адрес! — Склоняется торсом в мою сторону, выжидательно смотрит, не сводя ультимативного взгляда.

Как же хорошо, что я не знала. Не знала этого адреса. Я вообще не знала где нахожусь — дом стоял за чертой города. Какой-то дачный поселок. Крохотный. Несколько дворов, не отличавшихся особой изысканностью. Словно, в них никто не жил.

Пожала плечами, пытаясь казаться искренней.

— Да я ведь не знаю, он связал мне руки, и на глаза…

— Что? — Никита шумно глотнул и сморщился. Какая — то неприятная картинка, застыла перед его взором, давя своей чудовищностью. Да. Я позволила этому произойти, позволила поступить со мной как с живым товаром, который вывозят непонятно куда. Ведь мне было больно и страшно, и противиться его натиску не было сил. Мы ехали долго, и все время пути я прощалась со своей жизнью. Ведь Влад до последнего не открывал своих карт.

— Ты еще большая кретинка, чем я предполагал! — Брат некоторое время прожигает меня брезгливым взглядом, словно пытается удостовериться в моей адекватности. Затем привычно дернул подбородком, разрывая зрительный контакт.

— Чума, просто!

Шагнул к шкафу, сдернул с вешалки джинсы.

Я ревностно наблюдала, за тем, как он почти автоматически меняет домашнюю одежду на уличную и вязла в мыслях, которые пугали. Он собирается уйти. Разыскивать Влада. Их встречи я боялась больше всего.

— Послушай, он же сумасшедший… он псих! Он…, тебе не стоит…

Заламываю руки, осознав, что мне не справиться… Его уже не остановят мои зыбкие аргументы…

— У тебя уже чуйка на психов, да? Выработался условный рефлекс?

Переступаю с ноги на ногу. Готова сделать что угодно, лишь бы гнев покинул его. Вот только ничего путного не лезет в голову.

— Ну… постой, — тупо рассматриваю, как брат ровняет пряжку затянутого ремня. — Я тоже хочу, чтобы Влад расплатился, но не надо сейчас. Ведь Новый год! Давай, сначала что-нибудь придумаем… Хочешь, я свяжусь с Максом… это же его брат. он сможет все..

Никиту тут же перекосило. Два пальца ткнувшихся в мою сторону и озлобленный взгляд, заставили меня заткнуться.

— Не смей упоминать в разговоре со мной своих еба* *й!!

Эта фраза хлестнула по лицу колючей плеткой. Вот теперь мне вообще нечем было крыть. Как раздавленной улитке.

— Тогда я поеду с тобой! — Бегу в комнату, тщательно отталкивая горькую мысль, что он не станет ждать, пока я соберусь. Он вообще не собирается меня ждать… Где-то у горла собирается лавина, готовая вырваться стоном отчаянья или истеричным воплем, глаза режет туманная пелена. Я не должна была… не должна была начинать этот разговор!!

На мне спортивные лосины и майка, стопы голые, а он уже шумно обувается в прихожей. Нависаю над распахнутым шкафчиком комода, рву на себя первую попавшуюся вещь и прижав ее к груди, выскальзываю в прихожку.

— Прошу, подожди меня! Прошу..

Сую в сапог голую стопу, одновременно пытаясь попасть в горловину свитера, спешу на опережение. Горло разрывает стон, в понимании, что он даже не делает попытки заметить мое отчаянье. Цепляюсь мертвой хваткой в его куртку, которую он деловито стянул с крючка.

— Нет! — Жалобным вздохом, который разрывает мои легкие, висну на его верхней одежде, которая, словно стомиллионный приз, за какую-то эфемерную победу, делит нас на отчаянных, безумных соперников.

— Отвали… — гневно шепчет он, проникая внутрь меня свирепым взглядом, который подчеркивает его агрессивный настрой. Я тут же копирую этот взгляд и на некоторое мгновение, мы, сцепившись, словно два диких животных в неистовой ярости, пожираем друг-друга взглядом.

Вспышка, и меня накрывает жгучая боль, я шарахаюсь в сторону размыкая пальцы и судорожно хватаюсь за пылающую щеку. Слезы в миг заливают соленой лавиной мою кожу.

Оглушительный звук хлопнувшей двери.

Взвываю каким-то матерным словом, утираю ладонью лицо, отстраняясь от ожога, который плавит щеку, и не давая шансов усомниться ни на секунду, в своих планах, сую вторую ногу в сапог, срываю куртку, бегу вслед.