— Надо же, ты умеешь убеждать глаголами… — спокойно, без претензий. — А подвези! — Согласилась бывшая избранница, призывно взмахнув головой, словно пыталась убрать надоевшую челку со лба. Она и раньше не казалась особо зажатой, сказывалось осознание своей уникальности, а теперь так и вовсе раскрепостилась, — перестала быть осторожной, словно со многим, чего раннее не принимала — смирилась. Повзрослев, его бывшая девушка уже по особому смотрит на некоторые вещи, изменив свое отношение ко многому, — к сексу, к мужским горячим ладоням на бедрах… И сейчас, то как она жеманно подергивала плечами, вскидывая подбородок при усмешке, выдавало всю суть. Никита смотрел на это и тонул, считывая во всем ее желание понравиться, запомниться, вернуться… Но она никогда не признается самой себе в этом.

С трудом удержался от победной улыбки, развернулся к багажнику, осторожно хлопнул капотом и сделал несколько шагов в сторону пассажирской дверцы, приоткрыл, галантно приглашая Мирославу внутрь салона. Скосив на него взгляд, девушка прошла мимо, обдав лёгкой ноткой духов, что тут же отразилось напряжением в паху.

К точке назначения пара минут тихой езды, а это противоречило его планам пообщаться дольше. Никита завел мотор и выехав со стоянки, развернул машину в противоположную от дома сторону.

— Твой навигатор сбился… — тихо заметила девушка, осознав, что они удаляются от намеченного пути.

— Заедем в одно место, ты ведь не спешишь? — Твердо, но вежливо. Теперь он руководит ситуацией.

— Куда можно спешить 29 декабря? — Отозвалась девушка, освобождая ладони от перчаток. — Но хотелось бы знать, что за место.

— Посетим заправку, залью бак.

Теперь стоило замолкнуть, дав собеседнице возможность повести диалог в нужное ему русло. Он был готов к любым признаниям, а то, что они вспыхнут, он и не сомневался. Ведь понимал, было в нем что-то такое, что притягивало девушек словно магнитом. Что-то сильное внутри него. Энергетика или аура, а может врожденная харизма.

— Не выношу подобные праздники. Несколько дней суеты перед призрачным нечто, которое, не успев начаться, исчезает.

Где-то он уже слышал эту фразу. Он держит паузу, слегка приподняв бровь. Молчит, словно поглощен дорогой. Абстрактная тема, с которой она начала, не то, чего он ждал. Если сейчас вступить в полемику, потом именно ему придется ее завершать.

— С другой стороны, хоть какая- то передышка. Ты ведь тоже где-то учишься?

— Ну да.

— Работаешь?

— Да.

Мирослава сжала пальцы в замок и шумно выдохнула через нос. Не простая ситуация, оказаться наедине с бывшем парнем, который вдруг перестал поддерживать разговор, потерял к ней всякий интерес и казался безучастным. Контраст был разительным. Молчание тяготило.

— Ну… расскажи что-нибудь о себе… — сделала она очередную попытку увлечь его в беседу. Никита с наигранным трудом оторвал взгляд от дороги, скользнув по ее лицу отрезвляющим взором, сжал губы. Ему неоднократно говорили, о необычном глубоком оттенке его голубых глаз, который воздействует гипнотически, умеет подчинять, колоть. Сейчас им стоило воспользоваться.

— Ничего необычного.

Найдется еще время почирикать о пустяках.

— Совсем?

Он лишь подернул плечами, изогнув линию губ. Могла ли она понять, что сейчас он мастерски манипулирует ею.

— Ладно! Напомни мне, по какой причине мы расстались?

О, если бы его глаза умели сыпать искры, она бы непременно это заметила. Это был как раз тот предмет разговора, который он с радостью поддержит.

— Помнится, ты внимательно присмотрелась, и я показался тебе отсталым… — можно было сказать это и с более грубым подтекстом, но не в этом эпизоде. Суть глубже. Она причина… и ей ее исправлять. Действуй, славная…

— О, нет! Зачем ты так?! — Девушку подобное не на шутку ошарашило. Она развернулась к парню всем станом, на сколь позволяло узкое пространство, в надежде исправить его ошибочное мировоззрение… Что же, пусть попытается решить эту проблему. Он с удовольствием послушает ее опрадания. — Ты серьезно?!Я никогда не думала о тебе в таком ракурсе!

А вот теперь, главное, держать лицо. На котором ни капли раскаяния, ни насмешки, лишь холодная отрешенность…

— Никита! Ты всерьез так думаешь?

Он молчит, глядя перед собой на движущуюся заснеженную колею.

— Нет, я не верю! Ты не можешь обо мне так думать… — Что- то ищет в его лице, наличие каких — то дополнительных штрихов, что бы воспринять весь портрет.

— Ты ушла ничего не объяснив…

— Я…, все не так… — она некоторое время вдумчиво молчит. Отвернулась к стеклу. Да, сейчас именно тот момент, когда придется оправдаться, иначе никак. Она ведь не хочет, что бы он, этот красавчик, и дальше жил оскорбленным, нося в себе нехорошее впечатление о ней. — Меня всегда влекло к тебе, ты был, наверно, глупо сейчас… великолепен в своей беззаботности и в своем безрассудстве..

Она путала слова, вернее по- дурацки меняла их местами, от того, что испытывала напряжение, которое не могло не отразиться на ее речи.

— Твоя исключительность играла во всю… Просто в какой — то момент я испугалась… — она взволнованно пригладила волосы.

"Пугливая лань"

— Твоей жестокости…И да… Нет, не в отношении меня, со мной ты был более чем сдержан…

Трудно не согласиться.

…Липовая аллея, надоедливое слепящее солнце. Они сидят на спинке лавочки, прижимаясь к друг другу бедрами, держатся за руки… бестолково шутят… И вдруг эти, двое, шедшие мимо недоделки что- то бросают в их сторону, обидное… нецензурное… оскверняют их красочный мир…

Вспышка белого света и…

Не стоит вспоминать…

Никита тянется к ее руке и коснувшись, сцепляет пальцы. Мирославе приходится обернуться и с весомой надеждой всмотреться в его профиль. Минута тягостного молчания. Он знает, где наступит момент ответить… и когда его взгляд должен лечь поверх их сцепленных ладоней, а потом неторопливо скользнуть выше, и прожечь кожу ее лица.

И когда его красноречивый взгляд касается ее губ, она сдается. Раскаивается и сожалеет. Хорошо подготовленная материя всегда податлива.

— Так в каком районе ты теперь живешь? Пригласишь на чай?

Утром, когда рассвет еще только делает острожные попытки разбудить небо, его ноги пересекают прихожку, пальцы касаются дверного полотна, что ведет в комнату Женьки, отворяют его без особых усилий. Отсюда, с проема, хорошо видна ее кровать, и тонкие линии стоп, выглядывающие из-под полы сбившегося одеяла.

***

Это было невыносимо. Невыносимо все утро то и дело натыкаться на его отрешенный, задумчивый взгляд и хмельную полуулыбку. Воображение его, что-то рисовало так красочно, что он совсем позабыл и про кружку, которую держал в руке и про чай, который давно остыл. Я уже не скрываясь, несколько минут в открытую таращилась на него, в надежде, что он это заметит. Меня можно обмануть. Но обмануть лишь раз. То, что я единожды пережила, что тонкой легкой паутинкой когда — то легло на грудь, причинив боль, вскроется проверенным кодом шифровки. Я уже видела это дурацкое выражение его лица.

— Так где тебя всю ночь носило?

Никита вернулся в реальность, поведя бровью. Отставил кружку, новую, купленную вчера.

— Ты наряжай, наряжай, какой Новый год без елки?

И даже не взглянув на меня, скрылся в своей комнате, откуда тут же донесся звук заработавшего телевизора.

Я некоторое время смотрю на свое кривое отражение в яркой елочной игрушке. Все так нереально, не типично. Зеленые отвратительные иголки на сосне топорщатся, словно пытаясь напасть. Противные точки на циферблате электронных часов противно моргают, отсчитывая секунды. Ненавистный комок тоски черной тенью обосновался в груди, въелся, распространяясь по клеточкам.

Вот и все…

Твое время истекло…

Рано или поздно…

Все решено между нами еще вчера…

Нужна-не нужна…

Забавная забава…

Только теперь, в полной мере осознаю, каким "забавным" будет мое будущее. У него появляется девушка, она завтракает за нашим столом, улыбается ему, целует в прихожей, встречая после работы, а по ночам из родительской комнаты… Растерянно оглядываю кухню. Рву последнюю нить.