— Когда приезжают родители?

— Не знаю.

— Харе вносить неясности..

— Ты по какому вопросу? Я занят.

— Не спеши, а то опоздаешь. Девочку пора знакомить с семьей… — взгляд его застывает на маленькой фигурке, спешащей по заснеженному тротуару. С его места не видно лица. Не понятно, хороша она или уродлива.

— Черт, Влад, не крути мне яйца!

— Ничего с твоими стальными яйцами не станет.

— Ты понимаешь, что это уже не шутки!? Отец сожрет меня без подливы..

— Так в чем же дело? Просто не позволяй ему, как это делаю я..

Макс молчит, все еще представляя картину, ссоры с отцом.

— Она милая девушка, с фантазией, не чета твоему унылому окружению. У вас на самом деле все может сложиться как нельзя лучше. Если, я позволю..

"А ты не позволишь.."- прочел абонент между строк на том конце связи.

— Ты не ведаешь, что творишь, — шепнул Максим, отбрасывая учебник на край стола.

— Это архи важно, вот и все… Будь послушным, сыграй эту роль достойно и моя щедрая рука вознаградит тебя.

Макс машинально облизнулся, словно в разговоре упомянули его любимое блюдо. Последняя таблетка все еще лежала в тайном месте, но он приберег ее для кое-кого другого.

— Когда? Помнится я сбросил тебе фото.

— Завтра, но там будет не много…Ровно столько, что бы к семейному празднику ты изголодался..

— Псих! — зло бросил Макс, отведя взгляд от двери.

— За оскорбления, минус одна.

— Это ты придумал? Ты Рите эту идею подкинул? Зачем? Все и так шло нормально.

— Иногда нужно торопить события.

— И куда это приведет? К длинному тормозному пути, который прервется забором?

— У меня все под контролем, братик.

— Да зачем это вообще? Чем она тебе насолила?

— Не задавай глупых вопросов. Воздержание плохо отразится на твоем психическом самочувствии. И да, последнее: проследи, что бы эта девочка тащилась от одного твоего присутствия рядом.

Макс расправил плечи, борясь с желанием нагрубить в очередной раз, но благоразумно промолчал.

***

Их разговор давно был окончен, когда я подошла к планшету, в очередной раз проверяя наличие новых сообщений.

"Не доходят руки до всех неосмотрительных поганцев. Разберусь. Сделаю все возможное, братан."- Прочла я несколько раз, и, закусив губу, торопливо удалила текст.

Ангелов любят — перья летят.

Я не знаю, чего я хочу, но я этого добьюсь…

Декабрьский ветер неутомимо сыпал мне в лицо крупинки колючего, белого, словно манная крупа, снега, заставляя щуриться. Капюшон не спасал. Людям, что двигались на меня, было легче: ветер продувал их со спины. Но даже это заставляло их сутулиться, словно невидимый, неподъемный груз на плечах гнул их к земле, и хмуро поглядывать на меня, невозмутимо шагающего ровной походкой, демонстрируя прямую, горделивую осанку… Враждебная среда и моя манера самоуверенно, амбициозно держаться, обреченно проивопостовляла нас друг другу. Я не мог позволить себе сутулиться: не было никакого неподъемного груза на моих плечах.

Разве что дыра.

Я не знаю, когда именно, внутри меня появилась она. Самая обыкновенная дыра, с ровными краями, с вполне ощутимым мягким дном, с постоянно меняющейся величиной глубины. Дыра, которая с легкостью заглатывала все, что в нее не кинь. Глотала не жуя, не вызывая эмоций, вкуса и остальных очевидных вещей.

Она образовалась и я перестал испытывать чувство радости; чувство умиления сменилось безразличием, исчезло беспричинное волнение и страх. Хотя, нет, единственный страх все таки присутствовал: я тревожился, что мне нечем будет кормить эту прожорливую дыру, и она, изголодавшись, поглотит меня самого. Наверное, именно поэтому мне пришлось закидывать в нее амфетамин. Сначала с опаской, словно он мог вызвать рвоту или аллергию, а потом дыре пришлось это по вкусу, и мы стали терпимей относится к друг-другу.

Когда это началось? Не помню. Может в тот момент, когда я осознал, что благополучие мое или неблагополучие, не зависит от меня лично, а родители твердили, что мне под силу все? Может чуть позже, когда я растерялся, услышав вопрос: "что тебе подарить на пятнадцатилетие?" Этот вопрос привел к пониманию, — мне ничего не хочется, вернее, не нужно. Ни нового айфона, ни футбольного мяча с автографом в мою коллекцию, никаких ново модных гаджетов, подарочных путевок в Европу. Удивительно, правда? Не задумываясь, на автомате, я продолжал пользоваться привычным, тем, что было вложено в меня "до" — плавал, стремился быть не последним в учебе.

Нет, кое — что мне было чрезвычайно нужно… Вот видите? Опять противоречу сам себе. Ну как, без этого? Но этого подарка мне никто не в силах преподнести.

Не быть одиноким.

Да, одиночество, словно болезнь, преследовала меня с самого детства. Это была моя вина. Рано ухватившись за понимание привитой в меня незаурядности, я тяжело сходился с ровесниками. Мне никогда не был интересен их внутренний мир, иные взгляды, и от этого, трудно было выдерживать чье-то присутствие рядом. Смотреть на мир чужими глазами, жить чьими — то интересами… Зачем? У меня на все было свое собственное мнение, я не собирался ни с кем его разделять или навязывать. Я был самодостаточен настолько, что долгая беседа с кем-то, постепенно вводила меня в стадию сомнамбулического сна.

От этого, любая завязывающаяся с кем- то дружба, очень быстро превращалась в нецелесообразное взаимодействие. Очень рано я осознал, все лицемерны — со мной общались исключительно в надежде поймать любую выгоду. Это Вронский мог оплатить сеанс в кино, а после безвозмездно угостить всех пиццей, это Вронскому нужно было звонить, чтоб пригласить понравившуюся девчонку на прогулку, это у меня слезно выпрашивали бесплатный билетик на концерт рок-групп, это от меня ждали самого дорогого и интересного подарка на днюху. Меня начало бесить от дружеских советов, которые в основном выражались одной фразой: "не заморачивайся парень, тебе и эта проблема "по-карману", от под**бок и отъема личного времени; раздражала пустая трескотня по телефону и общение в сети. Именно поэтому я удалил свои странички из "социалок". Отстраненность и холодность, с которой я начал смотреть на свое окружение, дала ответную реакцию… Я ликовал, как отрицательный герой дешевого фильма, слыша от одноклассников шепот за спиной. Ко мне, либо слишком открыто липли, в надежде растопить лед, изменить… или же, наоборот, держались на подозрительном расстоянии… И то и другое вызывало дискомфорт. И то и другое нельзя было назвать дружбой.

Никого не виню. В своем одиночестве я виноват сам.

Алеся.

Избалованная богатенькая девчонка, умница, которая и расчетливость свою умело маскировала под предприимчивость и лесть, под глубочайшую почтительность..

Я с трудом вы- но-сил ее… Полтора неполных года, что нам пришлось быть вместе, самое паршивое время для меня. Капризы, желание слепить из меня покорного подданного. Ее выбрал мой отец…, а у меня не возникло желания оспаривать… Она или другая, что это меняло? Для меня, ничего. Я в спячке. Делайте что хотите. Без разницы. Скандалы, нервозность, выяснение отношений с отцом выматывали меня не хуже пяти заплывов.

"Вы считаете меня настолько тупым? Ладно, подыграю, притворюсь идиотом, понаблюдаю, что из всего этого выйдет."

Эксперименты я люблю.

Именно благодаря Лесе я научился отвечать, не слушая вопроса. Улыбаться, не ощущая радости, злится, не выражая при этом злобы. Выбирать букеты и подарки ничего не испытывая к одариваемой. Именно благодаря ей, я стал глотать амфетамин чаще: так легче выражать лживые эмоций, отвечать словами любви… В ванной, я закидывал в рот "белого аиста" и поверьте, все было не так уж и сложно…, даже весело… даже здорово. Я крутился вокруг нее не соображая вообще, кто передо мной. Оставался расслабленным и одновременно, полным энергии. Дыра была сыта.