Изора потянулась за бокалом и отпила вина.

— Что ты никогда не вернешься сюда, — с самым серьезным видом произнесла она.

Несколько мгновений Эллин смотрела на Изору, пытаясь понять, шутит она или говорит всерьез. А затем откинулась на спинку дивана и расхохоталась.

— В чем же подвох? Да я с радостью дам такое обещание хоть на священном огне, хоть на алтаре покинутых богов! — воскликнула Эллин, утирая слезы смеха, — я ненавижу это место! Ничего и никогда я ненавидела так сильно. И мне точно не захочется сюда возвращаться.

Изора усмехнулась и налила вина во второй бокал. Смахнув черные локоны со лба, она протянула его Эллин.

— В таком случае, мы сможем договориться, — произнесла Изора. — Ты уйдешь через три дня после свадьбы владыки, к тому времени я все подготовлю и открою тебе путь. Ты возьмешь с собой одну вещь и уничтожишь ее в месте, что я укажу. Если обманешь и не сделаешь этого — я сразу пойму. И, поверь, лучше тебе не обманывать меня. Я сделаю так, что все твои страхи возродятся и поглотят тебя.

Эллин перестала улыбаться и пристально смотрела на Изору. Ей не нравилось ее предложение. Не нравилось все, к чему это могло привести. Она совсем не хотела заключать с ней союз. Но если она откажется, то что потом?

Жить здесь, в этом замке, каждый день страдая? Вспоминая мгновения счастья и понимать, что все было ложью и надежды нет?

Нет. Этого Эллин допустить не могла. Она хотела жить, хотела идти вперед. И хотела, чтобы ее мечты вновь возродились.

— Почему именно я? — спросила Эллин и отпила терпкое вино.

Изора поболтала вино в бокале.

— Потому что ты сильна, — спокойно ответила она, — я почуяла в тебе сразу силу. Но ты и сама это знаешь в глубине души. Шесть месяцев ты была в заточении, в мире между миров, и до сих пор сохранила разум и душу.

От этих слов Эллин стало больно. Он держал ее в мире между мирами? Каждый день, месяц за месяцем терзая, пока она не умрет? И удивлялся, наверное, что она еще жива.

«Чудовище, — подумала Эллин, — как я могла подумать, что в нем есть что-то хорошее?»

— И что же я должна уничтожить? — спросила Эллин и поставила бокал на стол. Пить больше не хотелось.

— Шкатулку, — спокойно ответила Изора, — очень-очень старую шкатулку. Ты просто подойдешь к синему огню и уничтожишь ее в нем. Больше от тебя ничего не требуется. Что внутри — тебя не касается. Заглянешь внутрь — ослепнешь. И это не угроза. Ты действительно ослепнешь.

У Эллин гулко билось сердце, а ладони покалывало. Интуиция кричала, что это опасная затея, и нужно отказаться.

— А почему бы вам самой не сделать это? — недоверчиво произнесла Эллин, — зачем просить об этом меня, какую-то птаху? Кажется, у вас для этого сил тоже достаточно.

Изора усмехнулась.

— Я бы давно это сделала, если бы смогла, — хрипло сказала Изора, — но путь к священному синему огню закрыт для меня. Я не могу пройти к нему.

— Почему?

Выражение лица Изоры стало суровым. Несколько секунд она пристально смотрела на Эллин холодным взглядом.

— Это тебя не касается, — отрезала она. — Путь к синему огню тебе покажет охотник, Рикар. Уничтожив шкатулку, ты сможешь уйти. Никто не отправится за тобой в погоню, никто не станет искать. Но прежде ты должна дать клятву, что не вернешься сюда.

Эллин молчала. Она хотела отказаться и согласиться одновременно. Она не верила Изоре, она не просто чувствовала — знала, что здесь есть подвох. Но и находиться в замке, жить с владыкой под одной крышей больше Эллин не могла. И эти сны ее донимали. Она надеялась, что на свободе они оставят ее в покое.

Так что же выбрать?

Молчание затягивалось.

— Я не могу уйти одна, — медленно ответила Эллин, пристально глядя Изоре в глаза, — я сделаю все, что вы хотите, и дам клятву. Но при условии, что заберу с собой одного человека.

Изора тихо рассмеялась.

— У тебя еще хватает наглости торговаться, — сказала она, — да любая бы на твоем месте целовала мне ноги за такую возможность!

— Но я не любая, — жестко ответила Эллин и скрестила руки.

Изора склонила голову и окинула Эллин оценивающим взглядом.

— И кого же ты хочешь забрать с собой? — произнесла Изора, ухмыляясь.

«Так я и сказала тебе про Нэлу», — со злорадством подумала Эллин.

— Разве это имеет значение? — невинно улыбаясь, сказала она, — человеком больше — человеком меньше. В этом замке всегда кто-то пропадает, так зачем утомлять вас подробностями?

Изора изучающе смотрела на Эллин. В ее глазах промелькнуло что-то, похожее на уважение. Эллин выдержала ее взгляд.

— Хорошо, — вымолвила, наконец, Изора, — по рукам. После свадьбы владыки охотник найдет тебя и введет в курс дела. И запомни, прежде чем ты уйдешь, ты поклянешься…

— Что никогда не вернусь сюда, — весело перебила ее Эллин, — да-да, я помню об этом! Есть еще кое-что…

— И что же? — Изора подняла бровь.

— Расскажите о сыне. Кто он и почему делает это с девушками?

Глаза Изоры гневно блеснули.

— Полагаю, — медленно произнесла Изора, — Шайла рассказала тебе достаточно. Не испытывай мое терпение.

Эллин открыла рот и тут же закрыла. Она же догадывалась, что их подслушивают.

Обе поднялись с дивана. Аудиенция подошла к концу. Изора хлопнула в ладоши, и в гостиной появились служанки. Они поклонились, и одна из них вывела Эллин из комнаты.

Эллин шла с легким сердцем. Скоро она будет на свободе. Осталось самое сложное — пережить свадьбу владыки.

В комнате для соловьев ее ждал Рэмин. Он похудел и оттого казался еще выше и высокомернее. Нэла стояла позади него и отчаянно посылала Эллин какие-то знаки. Мужчина молча кивнул Эллин и протянул ее простой, без изысков, футляр.

— Внутри скрипка, — сухо сказал он, — на свадьбе владыки ты сыграешь одну мелодию и после споешь одну песню. Это приказ.

— Какую мелодию и песню? — спросила Эллин, — и когда репетиция?

Рэмин на миг замялся и посмотрел по сторонам, будто ища поддержки.

— Не знаю, — ответил он, — никаких репетиций не будет.

Ее посетило дурное предчувствие. Она посмотрела на Нэлу. В глазах подруги стояли слезы.

— Что это значит? — холодно произнесла Эллин.

Рэмин вздохнул, подошел к двери и распахнул ее.

— Это значит, что ты больше не соловей, — сказал он, — репетировать и заниматься в музыкальном зале могут только соловьи. Мне лишь велено передать тебе скрипку.

Эллин почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она крепко сжала футляр, смутно осознавая, что все в комнате внимают каждому ее слову.

— И кто же я? — отрывисто сказала она.

Рэмин шумно выдохнул и с сочувствием посмотрел на нее.

— Райская птица, — сказал он, — прими мои поздравления, птаха.

Сердце сделало два громких удара и замерло. В горле застыл ком. И на проклятую долю секунды Эллин почувствовала радость. Но лишь на долю секунду. За открытой дверью стояли прислужницы. Они бесшумно вбежали в комнату и окружили Эллин. В руках одной было платье алого цвета и цепочки, десятки золотых цепей…

Эллин оторопела и будто со стороны наблюдала за тем, как они кружат вокруг нее и срывают старую одежду. Она не испытывала стеснения оттого, что ее переодевают на глазах у всех. Девушка молча переводила взгляд с Нэлы на Рэмина, который все еще стоял в проеме.

— Он велел передать, — тихо, почти шепотом, сказал Рэмин, — что если ты откажешься играть или сделаешь это плохо, то пострадают те, кто дорог тебе… — мужчина сглотнул, — а также те, чьи секреты ты хранишь.

Глаза Эллин расширились. Она с ужасом посмотрела на Рэмина. Значит ли это, что владыка знает о связи Рэмина и Шайлы? Она вопросительно подняла бровь. Музыкант медленно кивнул, отвечая на невысказанный вопрос. Несколько мгновений он молчал. Выдохнул и вышел из комнаты.

Эллин вдруг почувствовала, как за ней закрылись створки невидимой клетки. Она в западне, они все в западне. И все они расплатятся за нарушенные правила, что придумал Таэрлин. И она, и Шайла, и Рэмин.