Все трое молчали. Каждый понимал, что от Эллин зависят их жизни. Хотя Рэмину за жизнь можно было не волноваться. Возможно, он бы лишился должности. И то вряд ли.

Эллин удивленно посмотрела наверх. Она была уверена, что владыка незримо следит за каждым их шагом и видит, когда пташка нарушает правила. Но она ведь и сама их нарушала — когда позволила Арделу касаться себя — ведь так?

Сколько же на самом деле таких неверных птах?

— Разве вы не боитесь? — прошептала Эллин, — что он увидит вас? Узнает о вас?

Ее слова подействовали как удар хлыста и вывели пару из оцепенения. Рэмин шагнул к Эллин.

— Прошу, не выдавай ее, — он взглянул на окаменевшую Шайлу, — умоляю, не выдавай. Это было впервые, впервые здесь… Ты же знаешь, что будет с ней, если станет известно…

Эллин знала и оттого Рэмин стал ей еще более противен. Шайла ей тоже не особо нравилась. Но она заслуживала жизни, как и любая из пташек.

— Знаю, — сказала Эллин, — знал и ты, когда спускал свои штаны. И тебя не волновало, что за этим последует. Сейчас ты печешься только о себе, а не о ней. Заботила бы тебя ее судьба — ты бы к ней не прикоснулся.

Сказав это, Эллин вздрогнула, вновь вспомнив Ардела, и замолчала.

— Это не его вина, а моя, — произнесла Шайла и подошла к Рэмину. Ласково коснулась его плеча и с грустной улыбкой провела рукой по его щеке.

Эллин с изумлением смотрела на них. Глядя на Рэмина, касаясь к нему, Шайла преобразилась. Глаза засияли мягким светом и нежностью.

«Она любит его», — поняла Эллин и невольно содрогнулась. Их участь была печальной. У их сказки никогда не будет счастливого конца.

Она встретилась взглядом с Шайлой, и обе поняли друг друга без слов.

— Я сейчас выйду в сад, — тихо произнесла Эллин, пристально глядя Шайле в глаза, — вернусь в свою комнату и лягу спать. А проснувшись, удивлюсь, какие чудные сны мне приснились.

Шайла грустно улыбнулась, и Эллин ответила ей тем же. Она повернулась и пошла к выходу. Ей безумно хотелось узнать, как давно Шайла любит Рэмина, как это случилось и с чего началось. Но это не ее дело, не ее тайна. Пусть этот секрет разделят только эти двое. Подойдя к двери, Эллин внезапно кое-что вспомнила и обернулась.

Рэмин и Шайла стояли вплотную друг к другу и о чем-то тихо переговаривались.

— Шайла! — позвала Эллин и та обернулась, — что ты тогда прошептала мне на ухо? В самый первый день, у бассейна?

Шайла подбежала к Эллин и наклонилась к ее уху — почти как в тот самый день.

— Будь осторожна, — прошептала она, обдавая Эллин горячим дыханием, — владыка очень любит игры.

Эллин удивленно подняла глаза и посмотрела на Шайлу.

— Что это значит? — прошептала она.

— Только то, что я и сказала, — ответила Шайла и подошла к Рэмину.

Эллин пожала плечами и вышла в сад. Она вернулась в комнату, как и обещала, и легла в постель, хотя сон совсем не шел. Она ворочалась, думая то о Шайле, то о Мелиссе, Нэле и многих других пташках, чьих имен она не знала. Обо всех, кого похитили и сделали узницами и лишили надежды на счастье и будущее. У Шайлы и Рэмина нет будущего.

«Как и у меня», — пронеслась в голове холодная мысль, но Эллин отшвырнула ее, пообещав себе выбраться из этого места. Чего бы это ни стоило.

Очередной сон пришел в грозу. На этот раз не было ни города, ни водопада, ни, к счастью, образа владыки. Лишь черная пустыня. И тот же голос властно вещал:

— Раскрой тайну, дева. Найди три ключа. Второй найдешь за старой статуей. Там, где никогда не бывают воробьи. То место охраняют — осторожно. Зри! И ключ найдешь.

Эллин проснулась с твердой решимостью найти второй ключ. Главное — пережить этот день и вечер.

Этим вечером они снова выступали перед владыкой. На этот раз их нарядили в настолько прозрачные платья, что у Эллин горели щеки от стыда. В этот раз гостей не было. В огромном зале извивались в танце обнаженные ласточки, три девушки разминали ступни и плечи владыки, пока он, одетый в черное и красное, потягивал вино из кубка.

Вид у него был ленивый и скучающий, и он казался бы обычным человеком, если бы не пламя в его глазах. Поговаривали, что этим пламенем он легко мог испепелить целый город — настолько велико его могущество. Владыка Таэрлин Огненный не был человеком, в этом Эллин не сомневалась, глядя на него украдкой. Кем же он был? Зачем ему все это?

Сегодня их выступало четверо. Каждая из соловьев знала, что кого-то из них владыка выберет. И, возможно, это последний вечер. Оттого они играли неистовее и эмоциональнее, чем когда-либо, словно отдавая инструментам свои страхи и печали.

Таэрлин разглядывал девушек из-под опущенных ресниц. Взгляд его жег кожу, а татуировка на лодыжке зудела. Горло сжимало одновременно от ужаса и восторга. Владыка имел власть над ними. Дело было то ли в его колдовстве, то ли в пламени в его глазах. Он знал это и ему это нравилось — Эллин видела по его лицу.

Наконец, пресытившись, он хлопнул в ладони, и девушки перестали играть. Таэрлин поднялся с кресла, прикоснулся к соску одной из девиц и крутанул его, отчего девушка вскрикнула. Мужчина усмехнулся и направился к ансамблю. Рэмин стоял позади, как и всегда.

— Сегодня они играли лучше, — с хищной улыбкой произнес владыка музыканту, — хорошая работа.

Он приблизился к девушкам.

— Так, что тут у нас, — лениво улыбаясь, произнес он, разглядывая каждую, как товар на рынке, — две скрипки, мандолина и свирель. Арфа у меня уже была, свирель — тоже. Без своего инструмента та пташка оказалась совсем скучной…

Он замолчал и остановился напротив Эллин. Она опустила голову, не глядя на него, и чувствовала, как бьется сердце и пульсирует вена на шее.

— Хм… — задумчиво произнес владыка, — а вот скрипки у меня давно не было.

Он переводил взгляд с Эллин на другую скрипачку, высокую блондинку.

— Темная или светлая? — сказал он таким тоном, что от ужаса у Эллин поползли мурашки. — Или взять обеих…

— Возьми меня, владыка, — раздался внезапно тонкий голос, — меня одну.

От неожиданности Эллин ахнула и повернула голову. Девушка, что играла на свирели, вышла вперед и смотрела прямо на владыку.

Несколько секунд мужчина молчал, а затем рассмеялся.

— Не люблю непокорных и выскочек, — сурово произнес он, оглядывая ее с головы до ног, — но ты меня удивила. Я возьму тебя, свирель…Но и скрипку тоже.

Он стремительно подошел к Эллин и взглянул ей в глаза. В пламени его зрачков сверкнуло что-то неуловимое, болезненное, отчего у девушки сжалось сердце. Несколько долгих мгновений он пристально смотрел на нее, обжигая. Лодыжка зудела так, что хотелось расчесать ее до крови. Но Эллин не шевелилась.

Страх вдруг покинул ее, и на секунду, на проклятую секунду — боги видят — ей вдруг захотелось, чтобы он взял ее. Чтобы выбрал ее. От осознания этой безумной мысли, Эллин вздрогнула. Владыка, ухмыльнулся, словно прочитал ее мысли. И с той же злой ухмылкой поднял руку и, все еще глядя на Эллин, схватил вторую скрипачку за локоть и притянул к себе.

— Все-таки светлая, — широко улыбнувшись, произнес он и пошел прочь из зала.

Две девушки, свирель и скрипка, покорно шли следом. Одна с нетерпением, вторая — понурив голову.

Больше Эллин их никогда не видела.

Эллин с Нэлой купались в бассейне и глядели на мерцающие цветы.

— Так что со вторым ключом? — прошептала Нэла, оглядевшись, — еще не пробовала искать его?

Эллин покачала головой.

— Не знаю, с чего начать. Старых статуй тут много, к тому же сады каждый день меняются — могут годы уйти на поиски. Еще она сказала мне во сне, что там не ходят воробьи. Или не бывают там. Вроде того.

Нэла нахмурила лоб.

— Где не ходят воробьи, — задумчиво сказала она, — значит там никогда не убирают. Хм…А, может, спросим у самих воробьев?

— Так они и скажут! — Эллин раздраженно шлепнула по воде. — Может, Мелисса знает.